Натюрморт из Кардингтон-кресент

Теперь миссис Марч восседала здесь в розовом шезлонге. Останься она у себя в спальне, это означало бы, что она слишком далека от центральной части дома и таким образом может что-то пропустить. Веспасия закрыла за собой дверь и села на стоявший напротив шезлонга диванчик.

— Может, попросить для вас чашку свежезаваренного чая? — спросила миссис Марч, критическим взглядом рассматривая Веспасию. — Вы выглядите какой-то осунувшейся и на десяток лет старше своего возраста.

— Боюсь, у меня нет времени для чаепития, — ответила Веспасия. — Мне нужно сообщить вам весьма неприятную новость.

— Вы успеете выпить чаю, — оборвала ее миссис Марч. — Вы можете пить его и одновременно разговаривать, как обычно. И все-таки у вас решительно измученное лицо. Вы всегда благоволили Джорджу, как бы он ни вел себя. По всей видимости, сейчас вы сильно переживаете из-за него.

— Верно, — согласилась Веспасия. У нее не было никакого желания обсуждать свои душевные страдания, тем более с Лавинией Марч, которую она изрядно недолюбливала все последние сорок лет. — Тем не менее, когда я сообщу вам это печальное известие, мне придется поговорить и с остальными и подготовить их к неизбежному.

— Ради всего святого, перестаньте ходить вокруг да около! Говорите прямо! — оборвала ее миссис Марч. — Вы преувеличиваете свою значимость, Веспасия. Это дом Юстаса, и он вполне в силах самостоятельно отдавать распоряжения. Что касается Эмили, то, разумеется, в ее отношении вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится, но только лично. Я думаю, что чем раньше она вернется к матери, тем лучше.

— Напротив, я сегодня же пошлю за ее сестрой. Но прежде чем она явится, здесь понадобится присутствие мужа Шарлотты.

Брови миссис Марч удивленно поехали вверх. Они были у нее такими же густыми, как и у Юстаса, а вот глаза в отличие от него были черные.

— Неужели ваша тяжелая утрата лишила вас разума, Веспасия? Я не потерплю этого вульгарного полицейского в нашем доме! К несчастью, он приходится Эмили родственником, но ведь не мы же возложили на нее столь тяжкое бремя.

— Сейчас главное не это, — решительно заявила Веспасия. — Дело в том, что Джорджа убили.

Миссис Марч несколько секунд изумленно смотрела на нее, не проронив ни слова. Затем потянулась за фарфоровым колокольчиком, что стоял на столе, и позвонила в него.

— Я попрошу вашу служанку поухаживать за вами. Будет лучше, если вы примете ячменной воды и ляжете отдохнуть. Вы, должно быть, изрядно утомились. Будем надеяться, что это всего лишь временное недомогание. Вам следует обзавестись компаньонкой. Я всегда утверждала, что вы проводите слишком много времени в одиночестве. Вы стали жертвой нездорового влияния, но я уверена, что вы не так грешны, как другие грешны перед вами. Это очень печально. Если доктор все еще в доме, я попрошу его заняться вами.

С этими словами Лавиния Марч снова зазвонила в колокольчик, причем с такой силой, что тот едва не треснул.

— Господи, где эта глупая служанка? Неужели никто не может прийти сюда?

— Ради всего святого, положите колокольчик и прекратите нести вздор! — велела ей Веспасия. — Доктор Тревес сказал, что Джорджа отравили дигиталисом.

— Чушь! Даже если это так, то он принял яд сам, в приступе отчаяния. Все знают, что он влюблен в Сибиллу.

— Он был увлечен ею, — поправила ее Веспасия. Сей факт почти ничего не значил в эти минуты. — Любовь и мимолетное увлечение — разные вещи. Мужчины вроде Джорджа никогда не убивают себя из-за другой женщины. Он мог легко добиться Сибиллы, если бы захотел, — и, возможно, преуспел в этом.

— Непристойность вам не к лицу, Веспасия! Вульгарность сейчас абсолютно неуместна.

— Он также убил собаку, — добавила Веспасия.

— О чем вы говорите? Какую собаку? Кто убил собаку?

— Тот, кто убил Джорджа.

— Какую собаку? Какое отношение имеет к этому собака?

— Боюсь, что это ваша собака. Маленький спаниель.

— Это еще одно доказательство того, что вы несете вздор. Зачем, скажите, Джорджу понадобилось убивать мою собаку? Он обожал ее… можно сказать, лишил меня моей собачки!

— Я так полагаю, Лавиния, кто-то убил их обоих. Мартин уже послал за полицией.

Не успела миссис Марч что-то на это ответить, как дверь открылась и на пороге, бледный, как мел, появился лакей.

— К вашим услугам, мэм.

Веспасия встала.

— Я никого не вызывала. Принесите, пожалуй, для миссис Марч свежий чай.

С этими словами она прошла мимо него и зашагала по коридору в направлении лестницы.

Когда Эмили пробудилась после глубокого сна, то не сразу сообразила, где находится. Комната была обставлена в восточном стиле, главным образом в белых и зеленых тонах. Обои на стене изображали заросли бамбука, а тяжелые шторы вышиты орнаментом в виде хризантем. Солнечный свет в окна не падал, однако в комнате было светло. Затем Эмили вспомнила, что уже давно не утро, а она находится в Кардингтон-кресент, где они с Джорджем гостят у дяди Юстаса… Увы, уже в следующий миг на нее ледяной волной нахлынуло воспоминание: Джордж мертв.

Она лежала, незряче устремив взгляд в потолок, на завитушки лепнины, которые могли изображать что угодно: то ли морские волны, то ли листья на Деревьях.

— Эмили!

Она не ответила. Зачем ей надо кому-то отвечать?

— Эмили! — настойчиво повторил тот же голос.

Она села в постели. Надо ответить, это поможет ей отвлечься от тягостных мыслей, и они оставят ее хотя бы на несколько минут.

Перед ней стояла тетушка Веспасия, а у нее за спиной — служанка, которая, судя по всему, находилась в комнате все время. Эмили вспомнилось, что она видела это черное платье с белым передником еще до того, как сон смежил ее веки. Служанка принесла ей какой-то горький напиток, в котором, по всей видимости, был растворен лауданум. Так вот почему ей удалось заснуть!

— Эмили!

— Да, тетушка…

Веспасия присела на край кровати и прикоснулась к ее руке, лежавшей поверх вышитой простыни. Рука ее, рука пожилой женщины с синими прожилками вен, показалась Эмили тонкой и хрупкой. Леди Камминг-Гульд и впрямь выглядела на свой возраст — старческая кожа, морщины, запавшие глаза.

— Я отправила за Шарлоттой; мне кажется, будет правильно, если она побудет с тобой, Эмили, — заговорила она. Леди Эшворд напрягла слух, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. — Я отправила за ней карету и надеюсь, что сегодня вечером она будет здесь, в этом доме.

— Благодарю вас, — машинально прошептала Эмили.

Будет замечательно, если сюда приедет Шарлотта. Впрочем, какая разница… Ведь уже ничего нельзя изменить. Ей же самой меньше всего хотелось принимать решения. Да что там — вообще чем-то заниматься… Веспасия еще крепче сжала ей руку, Эмили даже негромко ойкнула от боли.

— Но еще раньше, моя дорогая, сюда прибудет Томас.

— Томас? — переспросила Эмили и нахмурила брови. — Вам не следовало посылать за Томасом! Они ни за что не допустят, чтобы он… Они грубо с ним обойдутся! Господи, ну зачем вы послали за Томасом? — воскликнула она и укоризненно посмотрела на Веспасию.

Неужели тетушка настолько потрясена горем, что утратила здравый смысл? Томас Питт служил в полиции, а значит, в глазах Марчей был сродни какому-нибудь назойливому торговцу, с которым в этой жизни приходится мириться — наравне с таким неизбежным злом, как крысоловы и золотари. Эмили неожиданно испытала к ней жалость. Нет, ей никак нельзя сердиться на тетю Веспасию, которой она так восхищалась за ее независимость, что эта немолодая женщина неизменно проявляла даже здесь, в доме Марчей. Она крепко сжала в ответ сухую, старческую руку.

— Тетя Веспасия…

— Моя дорогая. — Голос Веспасии прозвучал сдавленно, как будто ей было трудно говорить. В глазах ее блеснули слезы. — Моя дорогая, Джорджа убили. Слава богу, он этого не понял и не почувствовал боли. Нет никаких сомнений в том, что это была насильственная смерть. Я послала за Томасом как за полицейским. Он здесь нужен как сыщик. Молю Бога о том, чтобы из полиции прислали именно его.