Страсти по Веласкесу

С этими словами я вскочила с места и, подхватив сумочку, направилась к двери. Видя, что клиентка, на которую он потратил чертову уйму времени, покидает кабинет, не выложив ни копейки, хозяин академии сорвался с кресла, забежал вперед и преградил мне дорогу.

– Подождите, ну зачем же так горячиться? – ласково спросил он, заглядывая мне в глаза.

– Потому что вы меня обидели, – заявила я и несколько раз выразительно хлопнула ресницами, прогоняя с глаз несуществующую слезу.

– Ни в коем случае! И в мыслях такого не было! Это просто недоразумение.

– Вы так думаете? – недоверчиво посмотрела я на него сверху вниз.

– Конечно! Мы же разумные люди и можем договориться.

– Вы точно не имели в виду ничего плохого? – очень натурально засомневалась я.

– Век воли не видать! – неожиданно сказал он.

– Ну, если так… тогда я вас прощаю.

Я мило улыбнулась и, грациозно покачивая бедрами, поплыла назад к креслу. При этом я, ни на секунду не закрывая рта, трещала как заведенная:

– Если вы со мной по-хорошему, так я и упираться не стану. От пункта про денежную компенсацию откажусь. Ну его! Запишем только слова про оплату в случае плохо выполненной работы. Хорошо? Вы же не обидитесь? Вы понимаете, что это просто формулировка такая, да?

– Конечно, – устало кивнул он, вконец измотанный моими капризами.

Мне стало немного жаль страдальца, и я поспешила его утешить:

– Не переживайте так. Думаю, все обойдется. Вы выполните мой заказ, я тут же заплачу наличкой, а этот дурацкий договор на ваших глазах разорву. Только у меня будет еще одно пожелание…

– Вот как? – насторожился хозяин кабинета.

– Да. Совсем маленькое. Когда будете собирать информацию, далеко в прошлое не лезьте. Мне ведь все равно много не запомнить.

– Каким сроком желаете ограничиться? – еле сдерживая радость от того, что я не потребовала звезду с неба, спросил мой собеседник.

– Пусть будет пятьдесят лет назад, от семнадцатого года, конечно. И, пожалуйста, как следует все разузнайте, не пропустите чего важного. В нашем деле факты решают все!

Распрощавшись с президентом, я покинула уютный особняк академии и заторопилась домой. Дарья обещала в этот день уйти с работы пораньше и забежать ко мне потрепаться, а так как из-за моих отлучек подобные посиделки у нас случались не часто, то я ими очень дорожила.

Неслась я сломя голову и по пути умудрилась нарушить не одно правило дорожного движения, но, на мое счастье, в тот момент поблизости не оказалось бдительных стражей порядка и до дома мне удалось добраться без приключений.

– Привет! – широко улыбнулась я, как только на пороге возникла массивная фигура подруги.

При виде меня Дарья испуганно охнула:

– Откуда ты?

– По делам ездила, – отмахнулась я и, чмокнув ее в щеку, проскользнула в квартиру.

– В таком виде?! Ты знаешь, что похожа на шлюху?

– Естественно! Я же перед выходом на себя в зеркало смотрела.

Повесив сумку на крюк, я скинула осточертевшие туфли и блаженно простонала:

– Хорошо-то как, господи! И как это женщины целыми днями умудряются ходить на этих ходулях? Тут на несколько часов на них встанешь – и уже без ног.

Дашуля продолжала молча взирать на меня округлившимися от изумления глазами.

– Ты чего такая? Случилось что? – удивилась я.

– Нет… у меня все нормально, а вот ты…

– Говорю же, по делу ездила!

И тут вдруг до меня дошло, что подруга, несмотря на наше долгое знакомство, никогда не видела меня в «маскараде». Она, конечно, была в курсе моих дел и отлично знала, чем именно я занимаюсь, но в детали я ее никогда не посвящала.

– Подожди, сейчас переоденусь и все объясню, – сказала я и поплелась в ванную смывать с себя килограммы косметики.

Когда через пятнадцать минут я, сияя чистотой и благоухая свежестью, появилась на кухне, Даша уже заварила чай и теперь горела желанием узнать подробности.

– Объясни толком, что происходит? Куда ты ездила в таком виде? – накинулась она на меня.

– В академию генеалогических изысканий.

– Ты шутишь?

– Нет, конечно! Какие могут быть шутки, когда разговор касается дела?

– В таком виде?! – ужаснулась подруга.

– А чем он тебе не нравится? Там каждая шмотка на полштуки баксов тянет, – усмехнулась я.

– Прекрати ваньку валять! Ненавижу, когда ты такой становишься! – грозно сказала Дарья, темнея лицом от гнева.

Гневаться Даша любит. Делает она это часто, шумно и по любому поводу, но я давно уже научилась различать за ее привычной громогласностью настоящую ярость, последствия которой обычно бывают непредсказуемы. Сейчас был именно такой случай. Благоразумно решив не нарываться, я смолчала, прошла к столу и, упав на диванчик, горько пожаловалась:

– Устала, сил нет! Ты и представить себе не можешь, до чего тяжело в течение нескольких часов изображать полную дурочку. Ощущение такое, будто смену у станка отстояла.

К сожалению, проверенная уловка в этот раз не сработала, и подруга не пожелала сменить гнев на милость. Уперев руки в массивные бока, она ехидно поинтересовалась:

– И что за нужда заставила тебя это сделать?

– Были причины… – вздохнула я.

– Может, объяснишь?

Я подняла на нее глаза и очень серьезно сказала:

– Мне, Даша, часто приходится играть самые разные роли. Работа такая. Не всегда можно людям все честно выложить. Результат может оказаться не тем, какой мне нужен.

– И сегодня так? – недоверчиво спросила подруга.

– И сегодня, – вздохнула я. – Прикинь, являюсь я в эту академию со странной просьбой – раскопать для меня подробности частной жизни двух давно канувших в Лету семейств. А они, заметь, все там такие важные, занимаются исключительно серьезными исследованиями, генеалогические древа без устали рисуют. Выложи я им все начистоту, стали бы они иметь со мной дело? Наверняка нет! Заподозрили бы неладное и быстренько оказали. А я придумала себе образ, в устах которого самая бредовая просьба выглядит естественно, и все получилось. Ну, кроме этого были у меня еще кое-какие причины для маскарада, но это так… мелочи.

– И чем закончился визит? – совсем уж мирно спросила Дарья.

– Договор заключила. Обещают покопаться в архивах и подобрать нужный материал, – хмыкнула я.

– И сколько они с тебя слупили за эту работу?

– В общей сложности, шесть тысяч. Долларов, естественно. Аванс в две тысячи я уже внесла.

– С ума сошла! Это же уйма денег!

– Не бери в голову. Придумаю что-нибудь, – отмахнулась я.

– Считаешь, будут результаты?

– Загляну через недельку, справлюсь. Особых надежд не питаю. Для выполнения моего задания им нужно найти письма, дневники. А всего этого может и не обнаружиться. В общем, все пока зыбко и никакой уверенности в положительном результате нет.

Дарья перевела взгляд на окно за моей спиной и задумчиво произнесла:

– Я тут на досуге размышляла о твоей картине…

При этих словах я насторожилась. Дарья не зря слыла среди коллег и друзей большой умницей, если уж она чем серьезно озадачивалась, то результаты всегда были блестящими.

– И что? – спросила я, лелея в душе робкую надежду, что подруга присоветует нечто дельное.

– То, что ты ищешь следы Щербацкой правильно, но этого недостаточно. Одним этим ограничиваться нельзя. Может оказаться, пустышку тянешь, – сказала Даша.

Спорить с этим было бы глупо, сама столько раз тратила время впустую, идя по ложному следу.

– Так часто бывает, – нетерпеливо согласилась я и замерла в ожидании.

– Я вот что думаю… Картину у Щербацкой ведь в двадцать четвертом году отняли, так?

Я торопливо кивнула.

– А это было уже советское время! Кто тогда занимался изъятием ценностей у буржуазии и дворянства? Власти!

– А может, автор письма имеет в виду вульгарное воровство?

– Все может быть! – рассердилась Даша. – Не сбивай меня с мысли. Мы сейчас мой вариант разбираем. Так вот… Он ведь не написал «украли», нет! Он употребил словосочетание «незаконно изъяли»! По сути это одно и то же, но оттенок разный, и это наводит на определенные размышления.