Кровь неба (в сокращении)

— Ага. Тебе интересно, почему Олбрайт с приятелями полетели на это озеро? Хороший вопрос.

Впереди что-то зашевелилось. Затрещали кусты, а потом раздался тот самый звук, который мы слышали ночью.

— Винни, ты говоришь, такие звуки издают медведи?

— Да, Алекс.

— У того медведя, которого мы видели ночью, мех, по-моему, был бурый.

— Но это был не бурый медведь. Даже у черных медведей мех отливает коричневым.

— А как ты их отличаешь?

— По морде, — ответил он. — И еще по размеру: бурые крупнее.

Пройдя километра четыре, мы оказались в березовой роще.

— Вчера мы дошли досюда, — сказал Винни. — Видишь отметины на земле?

Я наклонился и пригляделся повнимательнее.

— Я вижу только медвежьи следы, — ответил я.

— Вон там, в сторонке, — показал он на большую березу метрах в полутора от тропы. — Иди осторожнее.

— Ты говоришь так, словно это место преступления, — сказал я. И тут же понял, что, возможно, так оно и есть.

— Видишь следы подошв? Здесь по меньшей мере три пары следов. Почему так близко к дереву? Тропа достаточно широкая. А видишь, этот след сбоку глубже? И здесь тоже. Если человек просто идет, такого не бывает.

— И что, по-твоему, здесь произошло?

— Не знаю, — ответил он. — Надо посмотреть, что дальше.

— Как далеко ты собираешься пройти?

Винни не ответил. Он стоял, задрав голову, и смотрел в небо.

— Слышишь?

— Что?

Я прислушался и разобрал где-то вдалеке глухое жужжание.

— Самолет, — сказал я.

— Они летят.

— Тогда давай возвращаться.

Он снова посмотрел на тропу.

— Ты один доберешься?

— Наверное. А что такое?

— Я бы остался и обследовал все повнимательнее.

— Только далеко не ходи. А то мы и тебя потеряем.

Он грустно взглянул на меня.

— Извини, — пробормотал я.

— Принеси воды, ладно? — попросил он.

— Обязательно. Я скоро вернусь. — Я сделал пару шагов и обернулся. — Ты думаешь, так будет правильно?

— Алекс, я только огляжусь здесь. Сходи за ними.

— Ладно.

Я шел по нашим же следам. За березовой рощей начинался сосняк. Слышен был только гул мотора, с каждой минутой он становился все ближе.

Я подошел к ручейку, перепрыгнул через него. Медвежьи следы были повсюду.

А следов ботинок я теперь не видел.

— Ладно, не паникуй, — сказал я вслух, но голос мой звучал не очень уверенно. — Вернись немного назад.

Кругом были только деревья, деревья и никакой тропы.

Самолет я слышал отлично. Похоже, он кружил у меня над головой, но из-за веток я его не видел.

Я вернулся назад, к ручью. Самолет был теперь к северу от меня, если, конечно, я правильно понял, где север. Я попытался сориентироваться по солнцу.

— Так, солнце здесь. Сейчас утро, значит, юг у нас…

Вон там, глупый белый человек. Наконец я нашел наши следы на тропе. Как я их пропустил, перепрыгнув ручей, понятия не имею. Я пообещал себе, что никому не расскажу об этой короткой прогулке. Самолет снова пролетел у меня над головой, шум потихоньку стих. Они на озере, догадался я.

Я продолжал идти. Вот они вылезли из самолета, прочитали нашу записку. Сели нас ждать. Или пошли нам навстречу.

Я прошел последний километр. Показались домики.

Там не было ни души.

— Тьфу, пропасть! — буркнул я. — Так я и знал. Они пошли еще куда-то. И что же…

Но тут я замер. Самолета у причала не было.

Целую минуту я остолбенело смотрел на воду, пытаясь сообразить, что к чему. Я же слышал самолет, слышал, как он сел. Я поднялся на крыльцо. Записка была на месте.

— Что за черт?

Справа озеро изгибается — может, они посадили самолет у того берега? Я нашел тропу, по которой мы ходили вчера с Масквой, и отправился по ней. Шел я быстро, вдоль берега. Мне хотелось поскорее найти этот треклятый самолет.

— Да где же ты? Самолет, ты где?

Деревья расступились, я перешагнул через какой-то камень и оказался в воде. Но даже не заметил сперва, как холодно ногам. Меня интересовало одно: где самолет?

На озере Агаватизи было пусто.

Я вернулся на берег и вышел на тропу. Ко всем имеющимся проблемам добавились мокрые ноги.

Если Масква с внуком пошли в лес…

Я попробовал вспомнить все по порядку. Я услышал самолет у себя над головой. Он, похоже, сделал круг и полетел на юг, значит, к озеру он подлетал с той стороны, где я шел. Если бы случилась авария, был бы какой-то шум. Или самолет упал на деревья?

Я отправился в хлюпающих ботинках обратно к домику. На душе у меня было неспокойно, и я побежал. До хижины я добрался, совершенно запыхавшись.

Возьми себя в руки, Алекс. Прежде всего нужно попить. Утолишь жажду, и мысли придут в порядок. Я вошел в хижину. Все было точно так, как с утра. Мы вскипятили воды и оставили кастрюлю на плите, прикрыв ее крышкой. Я снял крышку, сунул в кастрюлю кружку, утолил жажду.

Ну вот, уже лучше, подумал я. А теперь что?

Теперь ищи самолет. Может, им необходима твоя помощь.

Винни… Я пойду за Винни, мы вернемся сюда и найдем их. Винни тоже нужна вода. Я взял из сумки пустую бутылку из-под кока-колы, наполнил ее водой. Ну все, теперь я готов.

Я торопливо шагал по тропе, вглядываясь в окружавшие меня тени. Мне представлялся самолет, уткнувшийся носом в крону сосны. Не теряй голову, Алекс! Не паникуй! Наконец я добрался до березовой рощицы. Винни там не было.

— Винни! — завопил я. — Винни!!! Где ты?

Ответа не было.

— Винни!

Только вдалеке выли медведи. Больше ничего.

Я попробовал отыскать на тропе его следы. Правда, следопыт из меня никудышный, но у меня все получилось — наверное, потому, что он был здесь только что.

Я пошел по его следам и услышал шум воды. И еще какие-то непонятные звуки. Может, это медведи?

— Винни!

Я шел дальше. Шум воды становился все громче, и я наконец оказался у небольшого, высотой метра два-три, водопада. Я заметил следы Винни — он, судя по всему, полез на скалу. Я полез туда же, цепляясь за выступы и корни.

Взобравшись на вершину, я сразу их увидел. Медведей было два — черный и светло-коричневый, причем один стоял на задних лапах. А Винни размахивал палкой. Земля вокруг была вытоптана. Изодранный рукав куртки Винни был в крови.

Я ошарашенно смотрел на эту картину — будто со стороны, и вдруг до меня дошел смысл происходившего.

Медведи напали на Винни. Он пытался отбиться палкой. Я кинулся к нему. Медведи же обступили его с двух сторон. На изрытой земле валялись камни и клочья травы.

И еще что-то длинное и белое. Кости… Боже правый, кости…

Рука… Черные пальцы, сжатые в кулак. Нога, торчащая из грязи.

Так вот оно что… Они мертвы. Все эти люди мертвы. Медведи убили их, убьют и нас.

— Вон! — орал Винни. — Вон отсюда!

Я тоже закричал и замахал руками:

— Пошли! Пошли прочь!

И запах… Запах разложения был очень силен. Но кроме него был и какой-то еще.

Винни размахивал палкой.

— Вон! Вон отсюда!

Коричневый медведь повернулся.

Уж и не знаю, кто вопил громче.

Черный медведь издал дикий, почти потусторонний стон, зыркнул на нас желтыми глазами и направился к лесу.

Винни продолжал орать.

Запах… Как тогда, в Детройте, много лет назад… Тот же запах. Горящий дом… Тела в черных мешках.

Я посмотрел на землю. Я должен был туда посмотреть. Белые кости и плоть. Черная плоть — чернее зла.

Их сожгли. Тела сожгли. Этих людей убили не медведи.

И это не медведи напали на Винни. Он сам на них накинулся, увидев, что они разрыли яму, куда свалили тела.

Винни, закрыв лицо руками, стоял на коленях:

— Боже мой! Том… Боже мой!

Он разрыдался. Здесь лежали останки пятерых человек.

Я набрал в руки грязи и бросил ее на то, что недавно было человеческой головой. Я рыл землю голыми руками, пытаясь прикрыть тела. Руки у меня горели, но я продолжал работать.

Сделав все, что мог, я подошел к Винни и поставил его на ноги. На левой руке у него остались следы медвежьих когтей — три глубокие царапины. Нужно было промыть и перевязать рану.