Если у вас нету тети...

— Ну что? Вперед? — подбодрила я Алину и первая стала взбираться по ажурной решетке балкона на второй этаж.

Не скажу, что марш-бросок дался мне с легкостью. Днем, да еще снизу, все казалось просто: ногу поставь сюда, руками схватись здесь. В действительности же ползти мне пришлось в полной темноте, на ощупь. Кое-где моя нога срывалась, кое-где приходилось подтягиваться. Добралась я на балкон второго этажа совершенно обессиленная.

— Алина, давай теперь ты, — шепотом позвала я.

Она ползла еще дольше, чем я. Ступни ее отчего-то не хотели влезать в узкие отверстия решетки, она постоянно натыкалась на острые шипы, царапалась о них и каждый раз чертыхалась, грозясь упасть и разбиться насмерть. Наконец ее руки коснулись перил балкона. Я помогла ей преодолеть этот последний этап.

— Знала бы, что так будет трудно, ни за что бы не полезла, — призналась Алина, тяжело дыша и вытирая мокрое от пота лицо краем трикотажной блузки.

— Ничего, все позади, назад выйдем как люди — через дверь, — обещала я и толкнула от себя балконную дверь.

Мы зашли внутрь. Теперь нас никто не мог видеть. Алина достала из кармана Санькин фонарик и осветила комнату. Типичный гостиничный номер. Кровать-тахта, встроенный шкаф, трюмо, стул и маленький журнальный столик. Все в идеальном порядке, ни одной личной вещи, как будто в номере никто и не жил. Мы даже заглянули в шкаф. Пусто. Наверное, после осмотра ментов администрация поторопилась собрать Настины вещи. А возможно, в этой комнате жила Пескова, тогда она сама собрала свои вещи и переехала во второй коттедж.

Мы вышли в узенький коридорчик. Впереди лестница, ведущая вниз. Слева дверь в совмещенный санузел. Здесь мы уже включить свет не побоялись — с улицы его никак не заметишь. Все чисто вымыто. Новый кусок мыла и свежее полотенце.

— Номер подготовлен к заселению. Боюсь, что и на первом этаже мы ничего не увидим интересного. Наверное, менты разрешили его вымыть и убрать. Обидно, что зря карабкались.

— Тогда выходим, — предложила Алина.

Она вышла из ванной, клацнула выключателем и хотела зажечь фонарик, чтобы осветить им ступеньки. В полной темноте она замешкалась, не сразу найдя на фонарике нужную кнопку. В это время снизу раздался характерный звук. Щелкнул замок, и тихо заскрипела дверь — кто-то вошел.

— Кто это? Пескова? Или… — Моя душа мигом переместилась в пятки.

Алина тихо ойкнула и впилась костяшками пальцев в мою руку. «Скоро это войдет у нее в привычку», — отметила я про себя, но боли не почувствовала, потому что от страха у меня началось общее онемение всего: рук, ног и, самое главное, — содержимого черепной коробки. Даже риторический вопрос: «Что делать?» в тот момент не имел никакого шанса родиться в моей голове. Я стояла каменным изваянием на верхней ступеньке лестницы. Алина тяжело, через раз, дышала за моей спиной. Я, как оказалось, не дышала вовсе. Через пару минут, когда до меня дошло, что от удушья можно умереть раньше, чем от страха, я тихо втянула в себя глоток воздуха и отступила назад.

Снизу слышались крадущиеся шаги, кто-то осматривал комнату. Он тоже пользовался фонариком. В зависимости от того, куда направлялся луч света, на лестнице становилось временами светлее.

Алина стала меня тянуть назад, к балконной двери. Желания перегнуться через перила лестницы и посмотреть, кто там орудует на первом этаже, не было ни у нее, ни у меня. Мы тенью выскользнули на балкон и в два счета оказались на газоне — страх помог нам спуститься быстро и бесшумно.

Только внизу, когда мы оказались в относительной безопасности (могли закричать и нас услышали бы люди), во мне проснулось естественное любопытство. Кто вошел в коттедж? И что он выискивал ночью в пустом домике?

— Алина, давай его посторожим? Ведь когда-то он выйдет?

— Мы его в темноте не рассмотрим.

— Ну и что, хотя бы приблизительно будем знать, кто это.

— Ладно, идем, заляжем в кустах, — нехотя согласилась Алина и направилась к пышному кусту жасмина, который рос совсем даже не рядом с коттеджем.

Я не сопротивлялась, в темноте лица все равно не рассмотреть, а фигуру мы и так оценим, так что близко залегать в засаде смысла нет. И уж точно издалека тебя никто не заметит, а значит, и не убьет.

Трава, на которой мы лежали, была влажная и холодная: воду в доме отдыха не экономили и каждый вечер включали поливалки. Наверное, поэтому газоны здесь радовали глаз своей пышной изумрудной свежестью. Только сейчас нам от этой красоты проку было мало. Штаны быстро вымокли и теперь противно липли к ногам. Локти проваливались в рыхлую землю. Чтобы не упасть лицом в грязь, приходилось каждую минуту менять положение. Я порадовалась, что в нашем корпусе два входа: центральный и пожарный, который всегда открыт. Выбрав второй, мы сможем избежать позора — нам не придется проходить в таком виде мимо дежурного администратора. Даже не представляю, что может прийти в голову человеку, который увидит двух солидных женщин, с головы до ног вымазанных в грязи.

— Смотри, — толкнула меня под бок Алина, — выходит.

И правда, из двери выскользнула тень. Кто-то специально согнулся в три погибели и на полусогнутых ногах побежал по газону под окнами коттеджа. Побежал не в сторону центральной аллеи, так бы он непременно попал в луч света, а, наоборот, к забору. Добежав до угла, он скрылся.

Я рванула с места и за несколько секунд домчалась до угла, но тень исчезла, испарилась в темноте. Куда она могла деться?

— Ты его рассмотрела? — стала допытываться у меня Алина.

— Нет, — я разочарованно покачала головой.

— Ладно, не расстраивайся. Будем считать, что эта грязь полезная, — пошутила Алина, соскребая со штанов увесистый кусок жирного чернозема.

Глава 9

Только утром мы рассмотрели, в чем вернулись вчера в номер. Спортивный костюм, в котором мне пришлось возлежать на газоне подобно садовой жабе, охотящейся на комаров, можно было смело выкидывать на помойку. Алинины джинсы, которые, к слову сказать, были не из дешевых, и блузка находились не в лучшем состоянии. Но тот факт, что вчера на ней была именно эта одежда, Алину страшно порадовал. Сначала я не поняла почему, но она мне объяснила.

— Ты все забыла!

— Что я забыла? Мне до сих пор не по себе. Как представлю, что мы вчера могли нос к носу столкнуться с убийцей, мурашки по телу толпой бегут.

— А я не о том. Я иду знакомиться с мадам Голубевой, мамой близнецов.

— Вспомнила.

Вот теперь-то Алина и достала свой спортивный костюм. Он у нее был не новый, не из последней коллекции и даже, по-моему, сшит где-то в Юго-Восточной Азии, а не в Германии или Италии, как она утверждала. Но по меркам обывателей среднего звена выглядел он — «просто супер». Только представьте — небесно-голубая гамма с белыми вставками, множеством карманчиков, застежек-«молний» с замочками-брелочками.

Алина стонала от восторга, разглядывая свое отражение в зеркале.

— На ноги что наденешь? — спросила я.

— Белые шлепанцы с камушками.

— А как они будут смотреться со спортивным костюмом? — засомневалась я, пожала плечами и осторожно, чтобы не обидеть, виновато посмотрела Алине в глаза.

— Как надо. И вот еще что. Ты мне свою цепочку с кулончиком на время одолжи. И вон то колечко.

— Зачем?

— Снимай, говорю. Не могу же я выглядеть дешевле собеседницы? Я должна быть как она, иначе контакта может не получиться.

— Если только так, — промямлила я и стала стягивать с пальца перстенек.

Алина стояла на выходе, как жена ювелира, которой во что бы то ни стало захотелось прогуляться в лесу, но она боялась, что в ее отсутствие могут обворовать номер.

— Пожелай мне удачи, — потребовала Алина.

— Желаю. — Я перекрестила Алину и закрыла за ней дверь.

«Только бы у нее получилось», — мысленно пожелала я подруге.

Через пять минут в дверь постучали. Я подумала, что Алина вернулась, не застав Голубеву на месте, и, не спрашивая, отворила дверь настежь. На пороге стоял лейтенант Бузько Семен Иванович собственной персоной.