Если у вас нету тети...

Оставался еще один коттедж под номером один. После вымерших предыдущих здесь нас поджидал сюрприз. За столом перед входом в дом сидели три женщины. Они пили чай и активно о чем-то разговаривали. Одна из них, хозяйка, часто подливала в чашки своих подруг чай и предлагала угоститься печеньем из большой жестяной коробки. Это была дородная женщина, в возрасте слегка за тридцать, скорее приятная, чем красивая. Дорогой спортивный костюм не скрадывал ее полноту, наоборот, ее подчеркивал. Но, как видно, этот факт ее отнюдь не смущал, она с энтузиазмом налегала на масляную выпечку, поглощая одно печенье за другим.

Вторая женщина была, напротив, стройная и подтянутая. Ее темные волосы были туго стянуты на затылке в хвост. От природы раскосые глаза делали женщину немного похожей на японку. Одета она была в бежевый льняной костюм — короткий жакет и брюки до середины икры. Женщина вольготно расположилась в плетеном кресле, закинув ногу за ногу. На большом пальце ее ноги болталась остроносая туфелька без задника, расшитая стразами и бусинами, чем-то напоминающая туфлю старика Хоттабыча.

Третья женщина была намного старше своих собеседниц. Она сидела чинно и прямо, словно к ее позвоночнику был привязан аршин. А вела себя так, словно ее рассматривали в лупу. Одной рукой она придерживала блюдце. Другой подносила ко рту чашку с чаем. Делалось это медленно и осторожно, точно женщина боялась пролить чай на одежду или уронить блюдце на пол. Чувствовалось, насколько сильно она напряжена. И одежда у нее была проще, чем у других двух дам: простенькое летнее платье, купленное на ближайшем вещевом рынке, и шлепки, которые продают с машин на тех же самых рынках.

Как нам хотелось услышать, о чем беседовали женщины! Алина даже прижалась к забору, чтобы быть на несколько сантиметров ближе. Но как она ни силилась, услышать ничего не удавалось — уж слишком далеко сидели дамы.

— Толстушка, как я понимаю, жена директора фирмы, Голубева Владимира Николаевича, — высказались мы почти одновременно.

— А дама в бежевом костюме — Бермудова Ирина Геннадьевна, — уверенно сказала я.

— С чего ты взяла? — надменно хмыкнула Алина, скорее с досады, что не она первая сообразила, чем от недоверия к моей интуиции.

— Посмотри, как она уверенно держится, — тоном ликвидатора безграмотности стала объяснять я то, что и так очевидно. — Разве ее можно сравнить с третьей женщиной. Сразу видно, она занимает более высокую ступеньку. И одета она лучше, значит, зарплата у нее больше и должность на этой фирме выше, чем у третьей дамы. Значит, живет она в персональном коттедже. Следовательно, она и есть Бермудова Ирина Геннадьевна.

— А третья дама, в цветастом платье — Пескова Валентина Анатольевна?

— Получается, так. Это она делила коттедж с Настей.

— Как бы я хотела быть мухой, чтобы хоть что-то услышать, о чем они там говорят, — жалобно сказала Алина и с тоской посмотрела на трех женщин, которые и не подозревали, с каким пристальным вниманием за ними следили незнакомки.

— Мам, а почему ты хочешь быть непременно мухой? А скажем, не стрекозой или бабочкой? Бабочка, по-моему, намного эстетичней мухи, — раздался Санькин голос совсем близко, но по другую сторону забора.

— Санька, ты, что ли? — зашептала Алина, раздирая ветви дикого винограда, чтобы увидеть сына. Мне пришлось ее вовремя одернуть, иначе она бы выдала нас с головой. — Где ты, сынок?

— Я здесь, шарик от пинг-понга ищу, — голосом заправского конспиратора прошептал Санька. Голос слышался снизу.

Я наклонилась вниз и на уровне своих колен слегка раздвинула ветки. В просвете показалась хитрющая мордашка Алининого сына.

— Что ты здесь делаешь и где Анюта?

— Тетя Марина, вы че, не помните? Сами нам с Аней разрешили в пинг-понг поиграть.

Я треснула себя по лбу: «Как я могла это забыть! Вот так удача». Мою голову посетила замечательная идея — приобщить к расследованию детей. Анюте доверять нельзя, она может проболтаться. А вот Санька вполне может сгодиться.

— Саня, сделай вид, что ты ищешь шарик, — попросила я.

— А я и так не могу его найти. Закатился куда-то.

— Санечка, слушай меня. Близнецы знают, что вы те дети, чью тетю забрали в милицию по подозрению в убийстве?

— По-моему, нет.

— А их мама на вас странно не смотрела и ни о чем таком не спрашивала?

— Нет. Мне кажется, ей все равно, с кем гуляют ее дети. Степа на ее месте давно бы все выспросила. И кем работают родители? И какие оценки в школе? И чем увлекается ребенок? Короче, всю бы подноготную выяснила. А эта полдня лежала в шезлонге, загорала. Теперь с подружками сидит, языком чешет.

— Санечка, миленький, у меня для тебя есть задание. Постарайся узнать, о чем они разговаривают.

— Как? Под столом мне, что ли, там ползать, шарик искать?

— Почему? Придумай какую-нибудь игру, чтобы к столику приблизиться. Ну ты же сообразительный мальчик.

Санька кивнул, соглашаясь со сказанным.

— А Ане говорить о задании?

— Ой, не знаю, а вдруг она себя выдаст?

— Тогда не буду. Все, ждите новостей от Джеймса Бонда.

Санька выпрямился и, разведя пустые ладошки в стороны, пошел к столу для пинг-понга. Наверное, он сказал, что шарик безвозвратно утерян, или что ему надоело играть в настольный теннис, или придумал какую-нибудь другую причину, но вскоре вся компания переместилась в шезлонги, которые стояли на лужайке в пяти метрах от стола, за которым заседали дамы.

Дамы на детей внимания не обращали. Обе стороны были увлечены своим занятием. Как я могла видеть из-за забора, дети играли в слова, а дамы продолжали оживленно беседовать. Нам с Алиной оставалось только наблюдать со своего места за троицей и ждать Саньку с донесением.

Так прошло полчаса. Стоять в кустах было жутко неудобно. Колючие ветки то и дело впивались в спину. Ноги устали. Сесть было негде. А еще к этим мучениям добавьте комаров, которые тучей слетелись на свежачок, то есть на меня и Алину.

Начало смеркаться — заметно похолодало. У меня сердце кровью обливалось, глядя на Анюту, вырядившуюся с утра в коротенький топ и шорты.

— Господи, сколько это может продолжаться? — спросила я, обращаясь скорее к Алине, чем к Всевышнему. — Дети инеем покроются, а они все еще свой треп не закончат.

— И не говори. Из меня эти вампиры всю кровь уже откачали, — заскулила Алина. — Может, пойдем, побрызгаемся?

— Стой. Разойдутся дамы, и мы пойдем.

— А если они до утра сидеть будут? А-а-а! — шепотом закричала Алина. — Он меня укусил за верхнее веко. У меня отек будет! — Она замахала руками, отгоняя от себя комаров.

— Что ты делаешь? — шикнула я на нее. — Ты нас рассекретишь!

— Уже темно, они нас не видят.

И правда, хозяйка вынесла из коттеджа подсвечник и зажгла свечу. Вскоре все женщины стали делать хаотичные движения руками.

— Ха! Их тоже комары донимают, — позлорадствовала Алина и ловко хлопнула себя ладонью по лбу. — Зачем меня кусать? Летите туда, дурики, там такая пышная натура, а вы меня кусаете!

— Как раз пышной натуре комары не страшны: она в спортивном костюме. А вот две другие…

Первая не выдержала нападения кровососов Бермудова. Она резко поднялась с кресла, одернула коротенький жакет и что-то сказала Песковой. Та незамедлительно последовала ее примеру, встала и хотела собрать чашки. Голубева замахала руками, мол, сама уберу. Бермудова и Пескова простились с Голубевой и по газону направились ко второму коттеджу. С нашего места хорошо просматривался и этот домик.

— Мне кажется, Бермудова приютила на ночь Пескову, — высказала я свое предположение.

— Похоже на то.

В домике зажегся свет, сначала на первом этаже и вскоре на втором.

Голубева отнесла посуду в коттедж. Затем вышла на веранду и позвала близнецов. Дети стали прощаться.

— Пошли, здесь нам больше делать нечего, — сказала я Алине и стала выкарабкиваться из кустов.

Как назло, в темноте мы потеряли прогалину, через которую входили в заросли кустарника. Нам даже показалось, что кусты сейчас растут намного гуще, чем три часа назад. Ветки так плотно переплетались между собой, что вырваться на открытое пространство не представлялось возможным.