Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— Попробую сформулировать получше — гипотетический, такой, какой спрашивают эксперты в суде.

— Вы не эксперт, и мы не в суде.

— В случае, если придется, это будет хорошей подготовкой.

Он не понял иронии, что говорило о том, что его тревога была глубже.

— Сколько «черных денег» Лео выкачал через вашу бухгалтерию?

Он тут же ответил:

— Я об этом ничего не знаю.

— Естественно, вы не знаете, вы делаете все по закону.

— Поосторожнее, — сказал он. — Я терплю от вас больше, чем терпел до сих пор от кого-либо.

— Он осуществлял сделки по скидкам с теми, кто нес большие потери, и использовал Сервантеса для сбора и хранения денег?

Дэвис внимательно посмотрел на меня. Глаза были мертвыми, но блуждающими.

— Вы задаете вопросы, ответы на которые содержатся в них самих. Я вам не нужен.

— Мы нужны друг другу, — сказал я. — Мне нужен Лео Спилмен, а вам нужны деньги, которые он выдоил из дела.

— Если вы говорите о тех деньгах в Лос-Анджелесе, они ушли. Уже нет возможности получить их назад. Но это мелочь. Наша бухгалтерия имеет дело с такими суммами каждый день в течение всего года.

— Так что, у вас нет проблем?

— Нет таких, где вы могли бы помочь.

Дэвис снова прошелся по комнате. Он двигался устало, осторожной, мягкой, кошачьей походкой, будто его кабинет, цвета пустыни, был и в самом деле пустыней с гремучими змеями под ковром.

— Если вам удастся достать Лео, — сказал он, — дайте мне знать. Я готов уплатить за информацию. Скажем, пять кусков, она того стоит.

— Я не собирался продавать себя в качестве доносчика.

— Неужели? — Он еще раз внимательно посмотрел на мой костюм. — Во всяком случае, предложение остается в силе.

Он открыл мне дверь. Человек с квадратной фигурой и маленькой головкой был уже наготове, чтобы проводить меня вниз. Девушка, похожая на Джинни, находилась у стола для игры в крап с другим эскортом. Все, что происходит в Вегасе, кажется повторением чего-то, что было раньше.

Я успел на самолет в Лос-Анджелес и спал в своей собственной кровати.

27

Сойка, которая жила в моих окрестностях, разбудила меня утром. Она сидела на высокой ветке напротив моего окна на втором этаже и вертела головой в ожидании соленых орешков.

Я посмотрел в буфете — орешков не было. Я разбросал по наружному подоконнику сухой корнфлекс. Но сойка даже не удосужилась слететь вниз с ветки. Она склонила голову набок и саркастически смотрела на такого скареду. Затем она вспорхнула с ветки и улетела.

Молоко в холодильнике прокисло. Я побрился, надел чистое белье и другой костюм и вышел позавтракать. Я просмотрел газеты, пока ел яичницу. Об убийстве Мартеля было напечатано на второй странице, и оно преподносилось как гангстерская разборка. Сообщение об убийстве Мариэтты Фэблон поместили где-то сзади в саутлендских новостях. Ни о какой связи между ними не было и речи ни в одной заметке.

На пути на работу в свой офис на бульваре Сансет я сделал длинный объезд к Дому Правосудия. У капитана Перлберга уже был предварительный доклад из Криминальной лаборатории. Пуля, которую доктор Уилс извлек из груди Мариэтты Фэблон, почти наверняка была выпущена из того же оружия, что убила и Мартеля. Сам пистолет, которым был, по-видимому, старый револьвер калибра 38, найден не был. Не был обнаружен также и человек, стрелявший из него.

— Есть какие-нибудь свежие идеи по этому поводу? — спросил Перлберг меня.

— Я знаю один факт. Мартель работал на владельца казино в Лас-Вегасе по имени Лео Спилмен.

— Но чем он занимался?

— Я думаю, что он был посыльным Спилмена. Недавно он сам занялся бизнесом.

Перлберг безразлично посмотрел на меня. Он закурил сигарету и выпустил прямо в лицо через заваленный стол струю дыма. Он не был враждебен или агрессивен, но у него была такая манера затушевывать еврейскую напористость.

— Почему вы не сказали об этом вчера, Арчер?

— Я летал в Лас-Вегас вчера, чтобы выяснить некоторые вопросы. Я получил не вполне удовлетворительные ответы, но получил достаточно фактов, чтобы предположить, что Мартель сотрудничал со Спилменом в деле сокрытия налогов. Затем он прекратил сотрудничество. Он хотел получить наличность для себя.

— И Спилмен пристрелил его?

— Или устроил так, чтобы его пристрелили.

Перлберг пыхнул своей сигаретой, заполнив маленькое помещение облаком дыма, будто это была особая среда, где его мозги работали лучше.

— А как в эту версию вписывается миссис Фэблон?

— Я не знаю. У меня есть предположение, что Спилмен убил ее мужа и она это знала.

— Ее муж был самоубийца, если верить заключению полиции из Монтевисты.

— Об этом они и мне не перестают говорить. Но это не доказано. Скажем, он не был.

— У нас три нераскрытых убийства вместо двух. Мне нужно это новое убийство, как лишняя дырка в голове. — Он в сердцах загасил сигарету. Это было единственное проявление его несдержанности, которое он себе позволил. — Тем не менее спасибо за информацию и за идеи. Я подумаю о них.

— Я надеялся сам на небольшую помощь.

— Все что угодно, если это ничего не будет стоить налогоплательщикам.

— Я пытаюсь обнаружить Лео Спилмена…

— Не беспокойтесь. Я займусь этим делом, сразу же как только вы покинете мой кабинет.

Это было вежливое предложение убраться вон. Я задержался у двери:

— Вы сообщите мне, когда его обнаружат? Я многое бы отдал, чтобы побеседовать с ним.

Перлберг обещал.

Я отправился через весь город в свою контору. В корзинке для бумаг лежала куча писем, но ничего особо интересного. Я внес ее во внутреннюю комнату и сложил на столе. Легкий слой пыли напомнил мне, что я не был здесь с пятницы. Я вытер пыль салфеткой и вызвал автоответчик.

— Доктор Сильвестр приезжал к вам, — прозвучал голос девицы на контроле.

— Он не оставил своего номера?

— Нет, он сказал, у него несколько вызовов в больнице, он будет у себя на работе после часа.

— Что он хотел, вы не знаете?

Он не сказал. Но по голосу можно было подумать, что это важно. И вчера вечером вам звонил профессор Таппинджер. Он оставил свой номер.

Она продиктовала его, и я набрал сразу же номер домашнего телефона профессора. Ответила Бесс Таппинджер.

— Это Лу Арчер.

— Как чудесно, — проговорила она голосом незаслуженно обиженной маленькой девочки. — И какое совпадение, я только что думала о вас.

Я не спросил, что она думала, и не хотел этого знать.

— Ваш муж дома?

— Тапс на занятиях в колледже все утро. Почему бы вам не приехать на чашечку кофе? Говорят, я варю очень хороший итальянский кофе.

— Спасибо, но я не в городе.

— О, а где вы?

— В Голливуде.

— Но это всего лишь пятьдесят миль. Вы можете приехать до того, как Тапс придет на обед. Я хочу поговорить с вами, Лу.

— О чем?

— О нас. Обо всем. Я большей частью не спала, думая б этом, о переменах в моей жизни, а вы являетесь частью этих перемен, не правда ли?

Я остановил ее резко:

— Сожалею, миссис Таппинджер. У меня работа. Утешение безутешных домашних хозяек не входит в мои планы.

— Я вам нисколечко не нравлюсь?

— Конечно, нравитесь. — Я был последним мерзавцем, но я не мог ей отказать в этой лжи.

— Я знала, что нравлюсь. Я чувствовала это. Когда мне было шестнадцать, я пошла к цыганке-предсказательнице. И она сказала, что у меня в течение года в жизни произойдут перемены, что я встречу красивого умного человека и он женится на мне. Так и случилось. Я вышла замуж за Тапса. Но гадалка сказала, что у меня будет еще одна перемена, когда мне будет тридцать. Сейчас я чувствую, что это приходит. Это как снова забеременеть. Действительно. Я думала, моя жизнь кончилась, и начала…

— Все это очень интересно, — сказал я. — Но поговорим об этом при встрече.

— Но это не может ждать.

— Придется обождать.

— Вы сказали, что я вам нравлюсь.