Закон подлости (Солдаты удачи - 4)

Там, посреди высокого подпола, сидел на корточках Артист и с интересом разглядывал то, что было разложено перед ним на тряпках.

-- А вот и сюрприз к праздничному столу, -- сказал он, не оборачиваясь, когда в подпол спустился Док.

На промасленной тряпке были аккуратно разложены: новенький "калаш" АКМ с полным набором -- подствольным гранатометом, лазерным прицелом, тремя обоймами и пятью гранатами, две "беретты" с глушителями и четырьмя запасными обоймами, штык-нож, взрыватели и две плоские коричневые упаковки.

Док присел рядом с Артистом.

-- Это пластит, -- сказа Артист, показывая на коричневые упаковки. -Сам видишь, здесь даже трети хватит, чтобы разнести в щепки "Солнечный" вместе с бензоколонкой... Док, что здесь происходит?

-- Пока не понимаю.

-- Но ведь здесь твой друг живет?

-- Не уверен.

-- Знаешь что, -- предложил Артист, поднимаясь, -- пойду-ка я загляну к этому Петровичу и потрясу его как следует. Что-то мне не нравятся такие загадки.

Док тоже поднялся.

-- А про "передозировочку" помнишь, как он сказал? Тоже лексикончик тот еще, деревенский.

-- Меня больше беспокоит другое, -- сказал Док. -- Этот Петрович поначалу назвал Лешку Сомина Шахом. Хотел бы я знать, откуда ему известно, что у Лешки было такое прозвище?

-- Ты понимаешь, что здесь происходит? -- спросил Артист. -- Нас что, хотят втянуть во что-то? Или это просто чья-то шутка, розыгрыш?

-- Я пока что понимаю только одно, -- сказал Док. -- Здесь нам лучше не оставаться.

Он завел двигатель и осторожно вывел машину через задний двор, где тоже были ворота, но только на соседнюю улицу. "Нива" медленно и почти бесшумно выкатилась со двора на проезжую часть. И только там Док врубил фары и прибавил скорость. В сгустившейся темноте зимнего вечера машина быстро уходила прочь от дома No 5 по Карла Маркса.

-- Я надеюсь, ты не в "Солнечный" порулил? -- поинтересовался Артист.

-- Нет. Остановимся пока у Константина, а там видно будет.

-- Ты что, собираешься проводить здесь расследование?

-- Не знаю. Но только есть одна большая проблема. Пригласил меня сюда Лешка Сомин. Тот самый. Реальный. Мой школьный друг, которого я не видел больше десяти лет. Это совершенно неопровержимый факт, и я должен что-то с этим фактом сделать. Хотя бы прояснить его. При чем тут оружие? А если у него проблемы возникли, то при чем тут свадьба? Если это кто-то катит на нас, то при чем тут вообще Двоегорск? И где он, Шах, сейчас? Что это за хрен с горы, который назвался Петровичем?

-- Да, -- вздохнул Артист, -- а я так всю дорогу мечтал о зимней рыбалке...

-- Ну так ведь ты здесь вообще случайно. Все это мои личные проблемы...

-- А вот это совершенно не факт. Так что сиди, дорогой мистер Перегудов, и не крякай. Я тебя одного здесь не оставлю...

Док знал, что Артист так и скажет. Не сомневался. Но все-таки чувствовал свою вину за то, что втянул его во всю эту историю. Ведь тогда, пять дней назад, она и в самом деле начиналась всего лишь как неожиданная поездка на зимнюю рыбалку. Как... "А с чего, собственно говоря, все началось? -- подумал вдруг Док. -- И в какой последовательности? Дайте-ка вспомнить. Что-то здесь явно не так..."

3

А началось все именно тогда, пять дней назад, в Москве, на смотровой площадке перед университетом, откуда с Воробьевых гор над Москвой-рекой открывается море московских крыш. Крыш всех видов, какие только можно придумать: купола, шпили, башни, ломаные крыши, плоские крыши панельных многоэтажек, огромный овал покрытия лужниковского стадиона -- вроде бы и ничего особенного, а смотреть можно бесконечно, как на огонь или воду. Вот именно там все и началось. Приглашение на свадьбу Шаха, правда, пришло Доку чуть раньше, на адрес его матери заказным письмом, и Док ездил за ним, и даже узнал, что Леха Сомин звонил на днях, чтобы удостовериться, что письмо дошло. Только телефон свой так и не оставил. Но тогда еще Док не особенно задумывался над всем этим. Он просто был рад, что оно пришло, и все. Шутка ли -- быть неразлучными друзьями с детского сада и до девятнадцати лет, потом разбежаться неожиданно по разным городам и потерять друг друга больше чем на десять лет, а потом вдруг неожиданно встретиться в Чечне... Док был очень рад этой случайной встрече. Оказалось, что так же, как и сам Док, Шах отучился в военном училище и что теперь они шагают по одной дорожке... А потом вдруг получить от своего друга, который все-таки нашел тебя, приглашение на свадьбу и напоминание о том, как клялись они в десятом классе собраться по первому же зову, каким бы он ни был, радостным или печальным, потому что выжить в этом мире можно, только сохраняя верность друзьям и данным в юности обещаниям. И разве можно было нарушить такое обещание теперь, когда жизнь Дока в последние несколько лет только подтвердила правильность этой мысли. Кровью подтвердила.

Тогда, в десятом классе, он еще не был Доком. Он был Ванькой Перегудовым. Доком он стал потом, после военной медицинской академии и нескольких лет службы, после того как встретился в Чечне с Пастухом, который раньше тоже был всего-то Сергеем Пастуховым. Капитан спецназа Пастухов тогда подбирал боевую команду. Тщательно подбирал, потому что это должна была быть лучшая в армии команда. Ему это удалось, и с тех пор они так и остались лучшими. Док уже был в команде Пастуха, когда встретил Шаха в Чечне, но тогда он ничего не сказал старому другу ни о Пастухе, ни о ребятах, потому что есть вещи, которые не доверяют даже старым друзьям. Ну и Лешка Сомин тоже не особенно распространялся о своей службе, а Док не спрашивал -- по той же самой причине.

Больше они не встречались, а когда война кончилась, Доку уже было не до воспоминаний -- Пастух снова собрал команду, потому что лучших не увольняют в запас и не отпускают на пенсию, и началась тяжелая утомительная работа. Только теперь они не воевали, а, как это официально называлось, выполняли "специальные мероприятия". Впрочем, какая разница, как это назвать? Да и они все остались прежними -- Пастух, Док, Артист, Муха, Боцман -- и по-прежнему верили друг другу безоговорочно. На все сто. И знали, что так будет всегда. Потому и оставались лучшими. Перемены же в их жизнь врезались совсем с другой стороны, врезались неожиданно и неумолимо: два года назад их было семеро. Тимоху убили под Зарайском чуть меньше двух лет назад "после операции на Кипре. Трубач погиб чуть меньше года назад во время их маленькой войны в Рашиджистане. Их команда редела с каждым новым годом, но об этом совсем не хотелось думать. Так же, как не хотелось им раздумывать над тем, на кого и ради чего они работают и какие политические силы в этом задействованы. Думать об этом было совершенно бессмысленно, и в этом они тоже убедились, увы, на своем собственном опыте. Они работают на правительство, в интересах государства и получают за это деньги. Все. Точка. Кроме этого достаточно знать только одно: пока они остаются верными друг другу, у них остается свобода действий. А значит, они всегда могут поступить так, как считают нужным. Правда, иногда это бывает невозможно сделать. Но это только иногда.

И вот, когда Док снова стал забывать о своем старом друге, от Лешки Сомина на адрес матери Дока пришло письмо. Пришло на мать просто потому, что его собственный адрес был мало кому известен. Только четверо теперь знали его адрес -- Пастух, Артист, Муха и Боцман. А кроме них, может быть, лишь полковник Голубков да еще пара человек. Но уж Шах точно не мог знать адреса купленной всего два месяца назад московской квартиры Дока. Он сам связывался с матерью, и в один прекрасный день она сообщила о письме. Он понял, что приглашение на свадьбу -- это только предлог встретиться и вспомнить былые дни. И на этот раз Док не мог отмахнуться от старого друга.

В последний месяц они жили как-то непривычно тихо, управление не тревожило, и поэтому Док, само собой, сразу же начал готовиться к поездке. Для него она вдруг стала очень важным событием. Он с радостью обнаружил, что та, его прежняя, жизнь никуда не делась. Просто она, как петляющее русло реки, скрылась на время за холмами, а потом показалась снова. Такая же сверкающая и безмятежная, как и была. А может быть, скрыл эту реку лед, всего лишь на зиму скрыл, а к следующей весне освободил. Существует ли река зимой? Можно ведь даже ходить по ней и не обратить на нее внимания... Но ведь зима проходит... Значит, все-таки можно вернуться? Можно войти в воду еще раз? Трудно, конечно, но если ты остался верным юношеской клятве, то почему не поверить в то, что это должно получиться?