Ослепительный оскал

Пять тысяч долларов!

– Я не трону ваших денег. – А ты становишься чересчур разборчивой, черномазая девка. Тебе ведь никто не давал работы, пока я не взяла тебя.

– Не называйте меня так, и делайте что хотите с вашей работой. Я не вернусь к вам даже под страхом смерти.

– Может быть, так оно и будет, – весело проговорила Уна. – Надеюсь, что смерть будет тебе угрожать.

Ее шаги прозвучали к выходу, и дверь хлопнула. Последовала мрачная тишина, потом серия звуков, медленных вялых движений. Они закончились скрипом пружин кровати и тяжелым вздохом. Я вернулся к окну. Голубизна неба ударила мне в глаза. У входа Уна садилась в такси, затем оно уехало. Я выкурил две сигареты и, наконец, Люси вышла и заперла дверь на ключ, висевший на медном кольце. Несколько секунд она помедлила, стоя на бетонном крыльце, подобно неопытному ныряльщику, готовящемуся к трудному прыжку. Толстый слой пудры покрывал, как глазурь, ее лицо, не слишком хорошо маскируя цвет ее кожи. На ней была все та же одежда, но ее тело казалось более мягким и женственным.

Она прошла через двор, повернула направо и пошла по шоссе. Я последовал за ней пешком. Она шла быстрыми и неуверенными шагами, и я даже боялся, не собирается ли она броситься под машину. Потом ее походка стала более уверенной.

У первого же перехода она пересекла шоссе.

Я обогнал ее и нырнул в первый же магазинчик, оказавшийся на моем пути. Это был фруктово-овощной магазин с открытой витриной.

Склонившись над грудой апельсинов спиной к улице, я услышал, как простучали ее каблуки, и почувствовал, как ее тень упала на меня, подобно прохладному туману.

Глава 5

Улица шла параллельно Мейн, на расстоянии квартала от нее. Вдоль покрытого выбоинами асфальта теснились не попавшие на Мейн-стрит радио и сапожные мастерские, мастерские по ремонту мебели, магазины со средствами для уничтожения насекомых и закусочные, похожие на мухоловки. Люси остановилась перед домом в третьем квартале и оглядела улицу. Я стоял на автобусной остановке на углу, в сотне метров от нее. С внезапной живостью она перебежала затененный двор дома и вбежала по ступенькам на веранду. Я пошел за ней.

Дом, в который она вошла, имел заброшенный и архаичный вид. С одной стороны он вплотную примыкал к мастерской по чистке матрацев, с другой – к парикмахерской с одним-единственным парикмахером. Трехэтажный, с фантастической остроконечной крышей, он был построен до появления калифорнийского стиля архитектуры. Извилистые коричневые отметки уровня воды испещряли его серые боковые стены. Оконные переплеты нижнего этажа были выкрашены в белый цвет, и окна смотрели на солнце, словно очки слепца. Возле двойных дверей была табличка с надписью, выведенной крупными черными буквами: «Сэмюэль Беннинг, врач».

Карточка, прикрепленная над звонком, сообщала на английском и испанском:

«Звоните и входите».

Так я и сделал.

В прихожей пахло больничным мылом, стряпней, антисептиками и сыростью. Из полумрака на меня посмотрело лицо. Это было крупное мужское