Убийца среди нас (СИ)

Кондратьев согласился на встречу с Парамошкиным не сразу, но Грошев упросил. Помогло, что раньше встречались. Договаривались в "джипе" пахана. Охрана прогуливалась неподалеку.

-- Так что за проблема? -- спросил Кондратьев.

-- А разве он не передал? -- сказал Парамошкин, кивнув на Грошева.

-- Его дело нас свести, а решать мне.

-- Если так, то прошу, Виктор... Забыл, как ваше отчество?

-- Не надо, давайте без отчества, -- поморщился Кондратьев.

-- Хорошо-хорошо... -- Парамошкин волновался. -- Прошу, значит, помочь провернуть одно щекотливое дельце...

-- Что за дельце?

-- Ну-у, в общем-то, убрать надо кое-кого, -- замямлил Парамошкин. Ему было стыдно, боязно, готов был сквозь землю провалиться, но кое-как объяснился. Кондратьев слушал, не перебивая. Грошев в разговор больше не встревал.

-- Да это не дельце, а целое дело, вернее даже два, -- покачал головой Кондратьев. -- И за такие дела можно с ходу туда загреметь. -- Ястреб скрестил четыре пальца.

-- Заплачу, не пожалею...

-- Еще бы, за такое да жалеть... Не-ет, однако, не пойдет, тем более одного, говоришь, уже в СИЗО упрятали! Да и не мой это профиль. Если б даже и хотел помочь, у меня для такого дела исполнителя не найдется. Не тот профиль, понимаете, не тот. Тут нужен ас, господин Парамошкин.

-- Так что нет, нет и еще раз нет. Помните, как пословица гласит: и рад бы в рай, да грехи не пускают. -- Виктор Кондратьев знал немало пословиц и в разговорах их иногда вворачивал.

-- А может, мне... это самое... попробовать? -- попытался как-то сгладить напряженную атмосферу Грошев. Но пахан его тут же осадил: -- Одна попробовала, да сам знаешь, что из этого вышло.

Нет, никакие уговоры на него не действовали.

"А-а, че-ерт! --выругался про себя Парамошкин. -- Стиль у него, видите ли, не тот! Ас нужен!... Но не самому же мне убивать! Нет, уломать надо, уломать, мужик он деловой, лишних вопросов не задает...". И -- предложил на выбор большую сумму денег или только что после ремонта магазин.

Пахан на время задумался. Потом опять выставил как щит доводы, что "мокруха" не его стиль и что за это врубят на полную катушку, но сказано это было уже не столь категорично. Поторговавшись, скорее для приличия, Кондратьев пообещал подумать. Ответ передаст через Грошева. Заодно поинтересовался кое-какой информацией о Сагунове и Кузнецове. Но о Сагунове что скажешь? Он в СИЗО и сколько просидит там -- неизвестно.

Парамошкин не ошибся, заметив перенастрой Кондратьева. Пахан клюнул не на деньги, денег своих хватало, а вот на магазин после евроремонта и не где-нибудь, а в центре Каменогорска, его потянуло, будто магнитом. Пожалуй, ради такого выгодного дельца можно и "принципами поступиться", и мозгами пошевелить. А они у него, слава Богу, имеются. Тут-то и вспомнил про Федора Кошкина: этот-то все четко провернет. А зацепить его есть за что: в общак от Федора ни рубля, а "карасиков" одного за другим потрошит, есть за ним и "мокряки". Ежели что, на "стрелке" Федору не поздоровится, братва зарвавшихся друганов не жалует.

Перед встречей с Федором Кондратьев долго пытал Грошева. Тот со страху чуть в штаны не наложил и выложил все, что знал про "рыболова" и "карасей". Дальше вникать в дебри промысла Кошкиных Ястреб не стал.

Их встреча состоялась, Кондратьев заявил Федору, что все знает. Нарисовал перспективу: "стрелка" просто так не пройдет, попробуй заведи братанов -- растерзают. Намекнул на "мокрые" дела, и Федор заметал икру. На "стрелке" ему не поздоровится: "тупари" и "бездельники" от черной зависти так врубят, башкой своей не думая. Все припомнят, мол, заелся, про нары забыл, "бабки" в общак зажимает.

-- А что надо-то?

-- Давно бы так, -- улыбнулся тот. -- Да мелочь, работы всего на неделю, не больше. Заодно и глаза людям на рынке перестанешь мозолить. Тебя должны взять по ерунде. Так же быстро и выпустят. А теперь слушай...

Федор слушал, слушал...

-- Но это же "мокруха"! -- возмутился он. -- Сам меня обвиняешь, а на что толкаешь? Двоих грохнуть...

-- Ша, Федя... Сумеешь по-умному -- и никакого тебе криминала, понял? По-умному...

Федор намек понял. Но дергался, канючил, что в СИЗО не так просто попасть, а подсесть в камеру к Сагунову тем более. Где столько золота на лапы набрать?

-- Все! -- рыкнул пахан. -- Кончай прибедняться! А если что, Василий поможет, он шустрый, братец-то твой средний. Одного он макнет, а другого ты придавишь. Ты это умеешь...

XXXVIII

В УВД меня ждали, особенно Терехов. Он надеялся, что везучему другу повезет и на этот раз. Выйдя с утреннего поезда на привокзальную площадь, я сел в троллейбус и -- прямиком до УВД. Первый, к кому зашел, был Терехов. Увидев меня, он заулыбался.

-- По глазам вижу: привез что-то хорошее, так ведь?

-- Угадал, -- кивнул я. Поставив портфель рядом с сейфом, сел на стул. Включив чайник, Терехов присел рядом.

-- Ну, чем порадуешь? Тут тебя, Денис, заждались, генерал и спрашивал и звонил.

-- Подожди, дай отдышаться. Лучше завари чайку, да покрепче. Как дома?

-- Будет тебе и чай покрепче, и к чаю чего-нибудь сладенького. -- Терехов закрыл дверь на защелку. -- А дома -- что дома? У тебя дома, слава Богу, все нормально. У твоей Наташи как ни спросишь -- все хорошо. Говорю жене: вот с кого пример бери: двое детей, мать престарелая, сама на работе вкалывает, и всегда -- без проблем. Ты ведь дома почти не бываешь, она от тебя, наверно, уже и отвыкла?

-- Ничего, привыкнет, дело поправимое, -- рассмеялся я и взял у него чашку с чаем. -- Ага, ага, давай, а то в поезде не чай, а... Надеюсь, на заварку не поскупился? О-о, как хорошо! Ой спасибо, друг, ой уважил!...

-- Да, вот что еще. Сережка твой мою Маринку на велике катает. Мы с женой испереживались, говорим Маринке -- прекрати с ним кататься, а она не слушает. Надо же было Сидорову велик ему купить!

-- Ну, тут я не виноват, -- пожал я плечами. -- Марина не моя дочка... А кто знает, может, когда-нибудь и породнимся. Но это ж еще не скоро!

-- Ха, и тут вывернулся, ловко это у тебя получается! Хитрый ты, ну и хитрый, умеешь выкручиваться. Недаром сибирский вор в законе тебе доверился.

-- Стоп! Откуда знаешь? -- изумился я.

-- Во сне приснилось, сны вещие мне в последнее время снятся. -- Он сполоснул чашку и отщелкнул задвижку на двери.

-- А ведь ты, Алексей, попал в десятку. Ладно, раскрывай пошире уши и закрой рот...

И чем больше Терехов меня слушал, тем радостней светились его глаза.

-- Ну и везет же тебе! -- воскликнул, не сдержавшись. -- Я ведь сказал просто так, -- помнишь, перед отъездом говорил, что встретишься с Философом. Ай да Максимов! А Попову-то какая подножка, ну и ну! Ему, значит, Философ не открылся, а тебе доверился. Горжусь тобой, ей-Богу, горжусь! Сибирский вор в законе поверил каменогорскому сыщику, надо же!

-- Попову позвоню и извинюсь. Он ведь пока ничего не знает, я даже заезжать к нему не стал: времени было в обрез и полно неясного. А он стал бы упрашивать остаться, сам знаешь. Может, я не прав, как считаешь?

-- Думаю, прав. Только надо вначале самим определиться, а потом уж звонить, не обидится. Ну что, пошли?

-- Это куда?

-- К шефу твоему, Грузнову, пока куда-нибудь не умотал. Сегодня такая напряженка, да сам увидишь. Вовремя приехал, пошли.

-- Слушай, а Сидоров где? -- спросил я, выходя из кабинета.

-- Уехал в район по авиабилету Гвоздева.

-- Если теперь все сложится, то многие вопросы отпадут сами собой, в том числе и этот билет. Представляешь -- отпадут и весь тяжкий груз с плеч свалится! Боюсь лишний раз об этом даже подумать. Только бы не сорвалось, только бы не спугнуть!