Ошибка Либермана

— Хьюз снимает стружку с твоего напарника, — прошептал техник, не поднимая глаз. — Смотри под ноги. Много всякого дерьма на полу.

Либерман вошел в гостиную, где царил хаос, и осторожно двинулся к балкону, обходя обломки. За его спиной Уиттен продолжал свою речь:

— Человек должен использовать шанс, и что я потеряю, если попрошу несколько дней отпуска и попробую удачи во Флориде?

Либерман услышал голос капитана Дейла Хьюза:

— Ты сейчас достаточно трезв, чтобы заняться этим?

— Я не был пьян, — тихо ответил Хэнраган.

— Ты не был… — сказал Хьюз, засмеялся и, отвернувшись, стал смотреть в темноту.

Хьюз был чернокожий высокого роста, выше Хэнрагана, но без растущего животика. Либерман знал его почти тридцать лет. Они начинали на равных, но Хьюз оказался более честолюбивым и лучшим политиком. Либерман признавал, что он хороший полицейский. Говорили, что Хьюз каждый день до семи утра в течение часа упражняется с гирями. Либерман точно не помнил, где он это слышал, но верил, что так оно и есть. Хьюз всегда был чисто выбрит, ходил в тщательно отглаженном пиджаке и аккуратно повязанном галстуке. Дейл Хьюз был постоянно готов встретиться с любым начальником или политиком или появиться на телеэкране любого канала со второго до тридцать второго.

— Либерман, — хмуро сказал Хьюз, — что, черт возьми, здесь происходит?

— Женщина умерла, — ответил Либерман, заходя на балкон.

— Это я знаю, — сказал Хьюз. — Скажи мне лучше то, чего я не знаю. Скажи, почему мне не было известно, что вы вели наблюдение за этим зданием. Скажи, кто дал вам «добро» на защиту известной проститутки. Скажи, как ее смогли убить, а убийца сумел безнаказанно уйти под носом у твоего напарника. Скажи, как мне отвечать на вопросы Голлабера и телерепортеров? Я не знаю, что происходит, и мои люди в полном дерьме.

— Это тяжкое бремя, — серьезно произнес Либерман.

— Как ты сказал? Это такой хасидский юмор? — Хьюз поправил галстук. — Не играй со мной, Эйб. Ты знаешь, кто живет в этом доме?

— Теперь одним человеком меньше, чем час назад, — ответил Либерман, оглядывая комнату, в которой умерла Эстральда Вальдес.

— В этом доме живу я, — сообщил Хьюз. — Мы с женой живем здесь. И двое моих людей ведут наблюдение в моем доме, а я даже не знаю об этом.

Он сделал два шага, покачал головой и взглянул на Либермана.

— Мы делали это в нерабочее время, — заявил Либерман. — В свое свободное время. Эстральда Вальдес была информатором. Завтра она собиралась уехать из города и хотела, чтобы мы приглядели за ней на случай, если один буйный клиент доставит ей неприятности.

— Ага, — произнес Хьюз, глядя на своих подчиненных, — теперь я понял. Мы бесплатно обеспечиваем в нерабочее время защиту проституток. Ты знаешь, что напишут в газетах? Ты знаешь, что скажет твой маленький соплеменник Розенберг со второго канала? Он скажет, что хотел бы знать, не платила ли Эстральда Вальдес вам за защиту.

— Розенберг этого не скажет. — Либерман встал рядом с Хэнраганом и посмотрел с балкона вниз. Он увидел грузовик Сола Уорта, припаркованный среди других машин, и ему показалось, что зеленый брезент на нем шевелится.

— Он этого не скажет, — повторил Хьюз за Либерманом.

— Я знаю семью Уолтера Розенберга с тех пор, как ему стукнуло шесть лет, — признался Либерман. — Мы были на его бар-мицве, когда ему исполнилось тринадцать. Моя дочь Лайза встречалась с ним некоторое время. Он не станет думать, будто я брал деньги. Он славный парень. А вот Аллен с седьмого канала — в нем я не уверен.

Лэрри Аллен, чернокожий, был шеф-редактором седьмого канала. Ему не нравились мэр города, начальник пожарной команды, начальник полиции, любой сотрудник муниципалитета, а особенно ему не нравился капитан Дейл Хьюз, который однажды по ошибке арестовал брата Аллена по подозрению в изнасиловании.

— Мы можем представить себе, что сделает Аллен. Но что же нам делать?

— Я сообщил капитану, что женщина в одежде Вальдес уехала на такси компании «Грин энд уайт» прямо перед тем, как я поднялся наверх, — сказал Хэнраган. — Перед этим таксист вошел в дом и взял ее сумки.

Напарник Либермана выглядел неважно. Хьюз ошибся: Билл Хэнраган уже протрезвел и не страдал с перепоя. Ему было жаль себя, и он остро чувствовал свою вину. Либерман наблюдал у него такое состояние и раньше.

— Я приказал Уиттену позвонить в таксомоторную компанию, — сообщил Хьюз. — Диспетчер проверяет. В эту ночь было много заказов. Вы с Хэнраганом можете поговорить с соседями Вальдес по этажу. Клевенджер беседует со швейцаром. Что еще нам известно?

— Она жила здесь около трех месяцев, — заметил Либерман, оглядывая комнату, которая была в ужасном состоянии.

— Она здесь не жила, — возразил Хьюз, показывая правой рукой на растерзанную постель. — Она здесь работала. Все новое. Похоже, она бывала здесь по ночам, а домом называла какое-то другое место. Посмотрите еще раз — у вас не создалось такого же впечатления?

— Да, похоже, — вынужден был признать Либерман.

— И кто-то здесь что-то искал, — продолжал Хьюз, покинув балкон и расхаживая по комнате. — Но они этого не нашли, Либерман.

— Не нашли, — согласился Либерман.

Если бы убийца нашел то, что искал, эта квартира, вероятно, не оказалась бы в таком виде. Похоже, что разгром был учинен в состоянии бешенства, и тело Эстральды выглядело так, будто кто-то выпытывал у нее тайну. Кроме того, убийца рисковал, оставаясь в квартире так долго и производя такой шум. Нет, кто бы это ни был, он, по-видимому, не нашел того, что искал. Хьюз прав.

— Что они искали, Эйб? — спросил Хьюз. — Наркотики? Она говорила вам?

— Записную книжку, — ответил Хэнраган.

— Список клиентов, — сказал Либерман.

Хьюз повернулся к ним.

— Чушь собачья, — сказал он. — Никто не делает подобного из-за того только, что в записной книжке у проститутки есть его фамилия.

Хьюз смотрел на двух детективов. Лицо Либермана оставалось непроницаемым.

— Ну, — неохотно признал Хьюз, — возможно, так бывает. Хэнраган, ты в состоянии обойти соседей?

— Он в состоянии, — заверил Хьюза Либерман.

— Эйб, я спросил твоего напарника, — проговорил Хьюз. — Его спасает только то, что он был не при исполнении служебных обязанностей.

— Я могу обойти соседей Вальдес, — заверил Хэнраган. Он оторвался от перил балкона и вошел в комнату.

— Так валяй, сделай это, — сказал Хьюз. — Газеты и телевидение, возможно, и не ухватятся за это дело — по крайней мере, не будут поднимать вокруг него большой шум. Ну убили проститутку. Велика важность.

— Ничего особенного, — тихо произнес Либерман.

Хьюз пнул ногой шелковые розовые трусики, лежавшие на полу.

— Несколько раз видел ее около дома, — сказал он. — Красивая женщина. Не так много красивых женщин в округе, проститутки они или нет, чтобы позволить кому-то убивать их. Это дело — ваше, Либерман. Если понадобится лгать прессе — лгите. Только держите меня в курсе. Работайте быстро. Не поднимайте шума и поскорее покончите с этим. Все эти долбаные средства массовой информации я буду посылать, к тебе, Либерман, и к твоему напарнику. Вы это заслужили.

— Мы благодарны за доверие, — отозвался Либерман.

— Я отправляюсь домой, — сказал Хьюз. — Третий этаж, квартира триста восемь. Не подходите к моей двери. Не рассказывайте мне о своих проблемах. Жду вас завтра в десять утра в своем кабинете с отчетом о ходе работы.

— У меня завтра в девять ежегодный медосмотр для сотрудников полиции, — сообщил Либерман. — Не знаю, успею ли…

— Тогда приходи, как только освободишься. Черт побери, а мы с женой как раз подумывали о том, чтобы продать квартиру. Если поднимется шум, никто не захочет здесь даже туалет купить.

Хьюз прошел мимо Уиттена и техника и покинул квартиру.

— У этого человека есть обаяние, — сказал Либерман. — Этого у него не отнять.

— Мне на это наплевать, Ребе, — произнес Хэнраган. — Она подала мне сигнал, а я был пьян в стельку и обхаживал официантку-китаянку.