"Нотариус из Квакенбурга"

После первых приветствий, нотариус представил меня настоятелю. Отец Гвиндалин перекрестил меня со словами: «Да охранит вас Гведикус, молодой человек, и да будут успешными все ваши начинания!» Настоятель провёл нас в свои покои, где поставил на стол бутылку монастырского вина, нарезал на тарелочку сыр и начал расспрашивать Мартиниуса о том, что привело нас в Патерностер. Нотариус рассказал о нашем путешествии из Квакенбурга в Три Башни, потом попросил отца Гвиндалина показать нам святую обитель.

Настоятель позвонил в колокольчик и поручил вошедшему монаху показать нам всё, что мы захотим. Монаха звали брат Перегрин. Это был молодой дюжий детина с густой копной рыжих волос на голове. Брат Перегрин оказался неутомимым проводником и за несколько часов показал нам весь монастырь. Мы побывали в спикарии — складе для необмолоченного хлеба, в кузнице, в коровнике, на конюшне, осмотрели виноградник с давильней, солеварню и пескаторий — пруд, где монахи разводили карпов. Всюду кипела работа. Монахи и монастырская прислуга неутомимо делали каждый своё дело. Недаром эмблемой ордена Гведских Братьев и Сестёр является пчела. Завершили мы осмотр обители монастырской церковью, которую с трёх сторон окружало небольшое старинное кладбище.

Отдохнув и подкрепившись в трапезной копчёной рыбкой, мы сердечно простились с гостеприимными монахами и вернулись обратно в Крон. Зелёная карета с графскими гербами ждала нас у городского магистрата. Кучер сообщил нам, что граф Себастьян уже возвратился домой. К вечеру погода стала меняться. Похолодало, начинался дождь, и мы тоже поспешили в замок.

Хотя обратная дорога и была недолгой, всё же за это время мелкий моросящий дождик успел перейти в сильный ливень. Подгоняемые его холодными струями в начавших сгущаться сумерках, мы достигли замка. Переодевшись с дороги, мы с шефом отправились на ужин, сопровождаемые уже привычным звуком рога. Последний ужин в замке. Ведь завтра с утра домой!

В столовой было немноголюдно. На своём месте во главе стола сидел граф Бертрам и тихо о чём-то беседовал с Валерией. Кроме них в зале присутствовали Озрик, Патриция с Николаусом и Таис. Красавица гречанка опять возилась с непослушным ребёнком, а Патриция жаловалась молодому человеку на мужа, который снова вернулся пьяный и сейчас беспробудно спал на диване в курительной комнате. Озрик сочувственно кивал. Мы присоединились к ужинающим и с аппетитом принялись за жареную ветчину и горячие кукурузные оладьи с мёдом.

Закончив есть первой, Таис пожелала всем спокойной ночи и вышла из столовой. Следом за ней, продолжая разговор, ушли Патриция с Озриком, за которыми, как всегда что-то недовольно бурча, заковылял Ники. Когда мы с нотариусом перешли к кофе, поднялся и старый граф. Попрощавшись с дочерью, он поблагодарил нас за работу и пожелал счастливого пути домой. Улыбнувшись в последний раз нам своей величественной улыбкой, граф Бертрам Де-Бург скрылся в полумраке коридора. Если бы тогда я мог знать, что вижу его живым в последний раз!

Валерия предложила угостить нас золотистой хинной настойкой, которую присылали в замок из Новой Гвеции.

— Всего лишь полдевятого. Спать ещё не хочется. Тоби уехал до завтра в город, а без него мне так одиноко, — грустно сказала девушка.

Нотариус охотно согласился, и мы уютно устроились в гостиной. Собственноручно налив нам редкий напиток в красивые хрустальные бокалы, Валерия присела на свободное кресло и вздохнула:

— Ну, вот и ещё один день прошёл.

— Я слышал от Озрика, что скоро вы выходите замуж? — спросил нотариус, пробуя настойку.

— Да, это правда. Скорее бы проходили эти два месяца.

Мартиниус спрыгнул с кресла, подошёл к девушке и галантно поцеловал ей руку.

— Позвольте поздравить вас, Валерия. Тобиас произвёл на меня приятное впечатление. Мне кажется, это достойный молодой человек.

Валерия улыбнулась своей милой улыбкой.

— Вы правы, месьер Мартиниус. Тоби — прекрасный человек. Буду с вами откровенной. Я не так уж молода — скоро тридцать — и не так уж красива. Я очень долго ждала этого момента и не хочу, чтобы в последнюю минуту что-нибудь помешало моему счастью. Хочу семью, хочу детей!

— Где вы будете жить после свадьбы? Здесь?

Валерия отрицательно покачала головой.

— Тобиас наотрез отказался жить в замке. Меня саму пугает мысль прожить всю жизнь в этой каменной громаде полной всяческих страшных тайн и кошмаров. Ненавижу это место! — вдруг вырвалось у девушки. — Я бы хотела сначала совершить большое путешествие вместе с Тоби, увидеть мир, а потом поселиться в большом красивом городе, где-нибудь на юге, например, в Портобелло.

— Что же вам мешает так поступить? — спросил мой шеф, усаживаясь обратно в кресло.

— К сожалению, мой Тоби беден. Я тоже полностью завишу от отца. Поэтому в лучшем случае нам придется снять домик в Кроне. И то, если отец согласится.

Валерия отхлебнула из бокала и продолжила сгоречью:

— Раньше я надеялась, что отец разделит наследство между всеми детьми, и я с Тоби когда-нибудь вырвусь отсюда, но теперь, когда он изменил завещание, у меня и этой надежды не осталось!

Под их негромкую беседу меня неудержимо стало клонить ко сну. Крепкая настойка способствовала тому, что глаза слипались всё сильнее и никакие понятия о приличиях не могли удержать меня от зевоты. Валерия, видимо, заметила мои мучения и тактично предложила идти отдыхать.

— Действительно, уже поздно, почти полночь, — удивился мой шеф, посмотрев на большие напольные часы.

Попрощавшись с девушкой, мы разошлись по своим комнатам. Дождь за окном прекратился. В тёмном небе над мокрыми замковыми башнями кружили вороны и тоскливо каркали. Я так устал, что совершенно забыл о своём решении написать письмо Таис с признанием в любви. Еле раздевшись, я улёгся на кровать и мгновенно уснул. Собака больше не выла.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой Мельхиор видит покойника

Ранним утром, когда в замке все ещё спали, мы с нотариусом позавтракали в пустой столовой и, захватив свой скромный багаж, вышли во двор. Экипаж уже ждал нас. Сонный дворецкий помог уложить наши саквояжи, мы заняли свои места, и карета тихонько тронулась в обратный путь. Мой шеф откинулся на мягкие подушки, надвинул на нос свою огромную шляпу и приготовился подремать. Я сидел напротив него, коря себя за то, что так и не успел признаться в своих чувствах Таис. Однако далеко уехать нам не удалось. Вскоре нас догнал посыльный из замка.

— Вам необходимо вернуться! — крикнул он нам, загородив своим конём дорогу.

— Что случилось? — удивился нотариус, выглянув из окна кареты.

— Произошло несчастье. Его сиятельство старый граф ночью умерли. Поворачивайте назад, а мне ещё нужно в город, вызвать полицию.

С этими словами посыльный пришпорил коня и ускакал.

Мрачный дворецкий проводил нас в гостиную, где собрались обитатели замка: Патриция с Ники, Таис, Себастьян, Озрик и Валерия. Когда мы вошли все разговоры смолкли. Вид у присутствующих был растерянный, одежда в беспорядке. У мужчин — бледные, встревоженные лица, у женщин — заплаканные глаза. Было видно, что страшная весть застала их врасплох, ещё в постелях. Только гречанка была, как всегда, аккуратно причёсана, в голубом, отделанном блёстками, нарядном платье.

— Что случилось? — повторил свой вопрос мой шеф, обращаясь к Озрику, вставшему навстречу нам с кресла.

— Случилась беда. Отец умер. Сегодня утром его обнаружили мёртвым в спальне.

— Какое несчастье! — сочувственно произнёс нотариус. — Отчего он умер?

— Этого никто не знает, — ответил за брата Себастьян, помятый вид которого сразу напомнил мне о его вчерашней попойке.

— Мы послали в Крон за полицией и доктором Адамом, — сообщила Патриция. Она была одета в чёрный с серебром халат и нервно прохаживалась по комнате. — Понимаете, мы в определённой растерянности. Никто толком не знает, что делать. Мы просто заперли спальню и оставили всё как есть.