Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

- Вы тоже моя родственница?- ласково спросил он, и на его губах его впервые за эти минуты появилась по-настоящему искренняя улыбка. Эвелин тоже улыбнулась ему в ответ, хотя глаза ее были полны слез. Эти слезы поразили меня в самое сердце.

- Боюсь, что нет,- тихо произнесла она,- не совсем.

Я заранее представлял, что она будет говорить именно так: тихо, слегка неуверенно, как будто ей трудно подбирать нужные слова. Но этот тихий голос был очень мелодичным, и лично мне он показался несравненно милее нарочито вежливых елейных голосов "совсем" родственников.

- Моя покойная мама - родная сестра матери Урсулы и Джима. Я им двоюродная сестра. А вам я - никто.

- Как вас зовут?- спросил Хьюго, продолжая неотрывно на нее смотреть, как человек наконец нашедший что-то истинно ценное в этой роскошной комнате, полной лютых недругов-.

- Эвелин Росс,- сказала она, глядя на него с возрастающим доверием, и не только с доверием, но и с симпатией, это уж я сразу приметил.

- Э-ве-лин... Росс,- почти нараспев повторил он, будто творил заклинание.- Значит, не родственница...- Слегка наклонившись, он вдруг сжал в ладонях ее руку.- Я очень рад, что вас застал. И надеюсь, вы еще долго у нас побудете.

Эвелин снова густо покраснела - до корней волос.

- Вы так добры,- пролепетала она.

Теперь в комнате воцарилась абсолютная тишина. Все изнемогали от любопытства, не представляя, что же будет дальше. Я бы ей-богу не удивился, если бы он, хлопнув в ладоши, приказал нам всем отсюда убраться. До конца своих дней я буду помнить, как эти двое смотрели друг на друга: Хьюго застыл в изящном поклоне, словно хотел пригласить Эвелин на танец, а она смотрела на него, приоткрыв прелестные губы, с радостным испугом. Эта сцена не могла не тронуть даже каменное сердце. Она была столь же неожиданна, сколь и необычна для уныло-ханжеской атмосферы этого дома... Мне вдруг представилась клумба анемичных желтых примул, среди которых вдруг появился кактус, увенчанный великолепным алым цветком.

Очарование этой картины нарушил не кто иной, как Джим Алстон. Он со злобной усмешкой пощипывал свои почти невидимые усики, с трудом скрывая охватившую его ярость. Воспользовавшись тем, что внимание всех было приковано к Эвелин и Хьюго, я украдкой на него посмотрел. Интересно, на сколько хватит его терпения?

Хьюго и не думал отпускать руку Эвелин, и Джим, не выдержав, повелительным топом заявил:

- Вставай, Эвелин, сколько можно тут торчать,- он окинул взглядом всю компанию.- Нам нужно пройтись.

Эвелин машинально на него посмотрела, но тут же снова перевела взгляд на Хьюго. Я уже говорил, что у нее было худое бледное лицо и темные круги под глазами; все это придавало ей трогательно-несчастный вид, видимо, такой же был у нищенки, в которую влюбился король Кофетуа {Имеется в виду популярная старинная английская баллада про мифического африканскою паря Кофетуа, женившегося на молоденькой нищенке}. Такие лица нравятся поэтам и художникам, в общем, романтическим натурам, хотя лично мне оно казалось слишком уж изможденным. Но я не мог не признать, что оно было безусловно красивым, поскольку очень гармоничны были его черты: прямой нос, нежный, но твердо очерченный рот, плавно закругленные подбородок, высокие скулы. Она хотела ответить Джиму, но Хьюго ее опередил:

- Пожалуйста, не уходите, мисс Эвелин Росс,- и опять всех поразило, как он к ней обратился, чуть ли не с благоговением выговаривая ее полное имя.Мне бы хотелось с вами поговорить.- Он опустился на стул, стоящий рядом, и уже больше никого не видел, кроме нее, да и сама Эвелин, казалось, напрочь забыла о нашем существовании, в том числе и о существовании Джима. Она смотрела на Хьюго все с тем же радостным и немного испуганным ожиданием, а мы все, как завороженные, смотрели на них, будто перед нашими глазами совершалось самое настоящее чудо.

- Так ты идешь или нет, Эвелин?- выдавил из себя Джим, его голос был теперь странно робким, но кроме неуверенности в нем слышалась ярость и сильнейшее изумление.

- Нет-нет, большое спасибо, Джим,- сказала она очень мягко,- пройдемся как-нибудь в другой раз.

Джим смерил их испепеляющим взглядом и стремительно зашагал к двери, лишь чудом не опрокинув все эти столики и безделушки. А Хьюго и Эвелин тихо беседовали, склонившись друг к другу. Мы все разом отвернулись, как полагается воспитанным людям, с азартом принявшись болтать о всякой ерунде. Но я точно знал, что этот нарочито громкий разговор только ширма, на самом деле все старались услышать Эвелин и Хьюго. Я и сам не мог преодолеть любопытства, при малейшей паузе старательно напрягал слух, однако так и не смог разобрать ни одного слова, только звук приглушенных голосов. Пару раз я услышал смех Эвелин, звонкий и беспечный, я и представить себе не мог, что кто-то в состоянии ее рассмешить. Услышав этот смех, Урсула переглянулась с Пармуром, а тот в ответ лишь красноречиво вскинул брови, тетя Сюзан негодующе фыркнула, а ее супруг смущенно закашлялся. Тщетность наших попыток что-либо разобрать привела к тому, что паузы в нашем разговоре становились все длиннее, а фразы - все короче. И в конце концов Эвелин с Хьюго встали и направились к двери, ни на кого не глядя. Немного погодя мы увидели в окно, что они идут по гравиевой дорожке к зарослям из рододендронов, а потом их и вовсе не стало видно за густыми ветками. Пока они шли по дорожке, я заметил, что он гораздо выше ее. Поэтому ему приходилось наклоняться, а она... она смотрела перед собой мечтательным взглядом и слушала, слушала...

Мы молча за ними наблюдали, пока они не скрылись из виду.

Глава 8

Тетя Сюзан в сопровождении супруга, тяжело ступая, направилась отдыхать после чаепития. В гостиной остались только Урсула, Пармур и ваш покорный слуга.

- Смотри-ка,- обратился я к Урсуле,- твои планы насчет будущего Хьюго осуществляются прямо-таки с ошеломляющей скоростью.

Урсула отозвалась на мою реплику даже более бурно, чем я ожидал:

- О боже! Я совершенно потрясена! Эта скромница всех затмила! Кто бы мог подумать, а? А я ведь только пошутила! Я вовсе не имела в виду ничего такого! Понимаешь, Эвелин очень привязана к Джиму...

- Неужели?- не без ехидства изумился я.

- По крайней мере, до сегодняшнего вечера была привязана,- уточнила Урсула.- Правда, Хилари?

Пармур кивнул. Урсула снова обернулась ко мне.

- Все время забываю, что ты нас совсем не знаешь, Джейк,- сказала она, пустив в ход все свое обаяние.- Мне кажется, что ты успел стать для нас совсем своим.

- Эвелин живет в вашем доме?- спросил я, ибо мой интерес к этой девушке резко обострился. Думаю, его подстегнула столь empressement {Настойчивая (фр.)} атака Хьюго, очарованного с первого взгляда. Теперь я и сам толком не мог разобраться в своих чувствах, отделить собственные эмоции от эмоций, вызванных инстинктивным мужским соперничеством. Во всяком случае, когда я увидел их вдвоем на тропинке, ведущей в заросли, в сердце моем шевельнулась ревность.

- Да, пока живет,- сказала Урсула,- но подумывает об отъезде. Вся проблема в том, что ей некуда ехать.

- Она ведь твоя двоюродная сестра?- спросил я.

Урсула поспешила все расставить по своим местам:

- Даже не двоюродная. Моя тетя удочерила ее, когда Эвелин было четырнадцать лет. Тетя два года назад умерла, не оставив ей ни гроша, поскольку ее муженек промотал все деньги. Вот так и получилось, что Эвелин осталась без крыши над головой и без средств к существованию. Поэтому когда отец заболел, мы решили пригласить Эвелин к себе, чтобы она за ним присматривала. Сама-то я не очень хорошо с ним ладила, мы с ним вечно ссорились. У него были вполне старомодные представления о дочернем долге, а изображать из себя заботливую сиделку я бы не смогла. Не тот у меня характер. Ну а Эвелин была в этом смысле человеком опытным: ей пришлось ухаживать за теткой - до самого конца.

- Бедная девочка!- пробормотал я.

- Мы все были уверены, что тетя обеспечит ей приличное содержание, и сама Эвелин тоже на это рассчитывала. Собственно говоря, тетя оформила все необходимые бумаги, но эти распоряжения оказались бессмысленными. Когда стали разбираться с финансовыми делами, выяснилось, что денег нет даже на уплату долгов. Эвелин устроилась на работу, сейчас уже даже не помню кем. Во всяком случае, там ей было очень плохо. Она была на седьмом небе от счастья, когда мы предложили жить с нами. Дом у нас просторный и уютный, обязанности ее были не так уж обременительны. Поначалу все складывалось просто замечательно, правда, Хилари? Отец мой сразу почувствовал в ней родственную душу, и это избавило меня от множества проблем.