Уик-энд Остермана

ные идиоты!.. Мне это уже надоело!

— Я наложил повязку, — сказал доктор, надевая пальто. — Можете встать и походить по дому, но постарайтесь не переутомляться, мистер Таннер... Рана неглубокая, и крови вы потеряли не много... — Доктор улыбнулся и поспешно вышел. У него не было причин задерживаться здесь.

Едва за ним закрылась дверь, Маколифф резко повернулся к собравшимся.

— А вы все что тут делаете, скажите на милость? Я хочу, чтобы нас оставили вдвоем с мистером Таннером.

— Капитан, в него только что стреляли, — твердо произнес Берни. — Его нельзя сейчас допрашивать. Я вам этого не позволю.

— Я полицейский и должен исполнять свои обязанности.

Для этого мне не требуется вашего разрешения. Вы слышали, что сказал доктор. Ранение легкое...

— Он и так сегодня натерпелся достаточно, — вскинула голову Элис.

— Прошу прошения, миссис Таннер. Но мне необходимо поговорить с ним наедине, и если вы не возражаете...

— Возражаем! — Берни подошел вплотную к шефу полиции. — Допрашивать нужно не его, а вас и ваших подчиненных. Я хочу знать, капитан, почему патрульная машина не остановилась по нашему сигналу? Я слышал ваши объяснения, но они меня не удовлетворили!

— Если вы будете продолжать вести себя в этом же духе, я вызову полицейского и прикажу посадить вас под замок.

— Только попробуйте, тогда я...

— Не выводите меня из себя! Мне приходилось иметь дело с такими, как вы. Я работал в Нью-Йорке, шини{[9]}.

Остерман напрягся. Лицо его побелело от гнева.

— Что?.. Что вы сказали?

— Не провоцируйте меня! Только не надо меня провоцировать! — истерично закричал Маколифф, поняв, что перестарался.

— Хватит! — устало остановил их Таннер. — Не стоит, Берни. Я ничего не имею против...

Оставшись наедине с Маколиффом, Таннер сел на кровати. Раненое плечо болело, но он мог свободно шевелить им.

Маколифф подошел к кровати и взялся руками за спинку. Когда он заговорил, голос его звучал на удивление тихо и вкрадчиво:

— Теперь рассказывайте. Рассказывайте все, что вам известно, иначе я привлеку вас к ответственности за сокрытие важных сведений по делу о попытке убийства.

— Но убить-то пытались меня! — возмутился Таннер.

— И все равно это убийство. Преднамеренное убийство. Не важно, кого хотели прикончить — вас или вашего приятеля-жида.

— Почему вы настроены так агрессивно? — спросил Таннер. — Скажите, откуда эта враждебность? Вы должны валяться у меня в ногах. Я — налогоплательщик, а вы не смогли обеспечить безопасность моей семьи, моего жилища.

Маколифф что-то хотел сказать, но, не справившись с кипящей в нем яростью, лишь глухо зарычал. Наконец ему удалось взять себя в руки.

— О'кей. Я знаю, что кое-кому в городе не нравятся мои методы. Вы, сукины дети, хотели бы вышвырнуть меня подальше, а на мое место посадить хлюпика интеллигента с юридическим дипломом. Но вам не удастся этого сделать! Вам не к чему придраться. Мой послужной список чист, и вы не дождетесь, чтобы я сорвался! Я обеспечу в городе порядок,