Моя плоть сладка

Элеана мокрым пальцем проверила, горяч ли утюг.

– А о чем ты будешь писать эту историю?

– Мужчина мертв, – вымолвил Коннорс. – Его зарезали, застрелили из револьвера, его сбросили со скалы, его отравили... А кто же это сделал?

Элеана выгладила свои вещи и решила выстирать рубашку Эда. Коннорс убил остаток утра на дегустацию "текилы" и на обдумывание двух новых сюжетов, непохожих на предыдущие, и на их собственную ситуацию. В час они поели, истратив четыре песо из десяти, оставшихся у Элеаны. Телеграфный перевод пришел как раз вовремя: Коннорс успел выкупить пишущую машинку до закрытия лавки. Потом, совладев пишущей машинкой и имея еще достаточно денег, чтобы заплатить за четыре ночи в отеле, Эд взял напрокат стоя для бриджа, достаточно устойчивый, чтобы за ним можно было работать.

Выходя из прокатного пункта, он купил городскую газету. Они с Элеаной удостоились чести красоваться на первой странице, но их именовали сеньор Смит и сеньора Браун. Кроме того, полиция Урапан оказалась довольно сдержанной. Их не обвиняли в убийстве. Давая довольно подробное описание их внешности, полиция только выражала желание спросить их по случаю смерти Сезара А. Санчеса, адвоката из Мехико. Между тем, было совершенно ясно, что их настоящие имена известны. В следующем абзаце сообщалось, что сеньор Смит и сеньора Браун путешествовали в закрытом "форде" модели пятидесятого года, серого цвета, приписанного к штату Иллинойс. Если кто-нибудь увидит их или машину, то должен немедленно сообщить об этом полиции. Приводились в статье и другие подробности.

Журналисты описывали Санчеса как удачливого адвоката и любителя женщин. Относительно медальона на цепочке не было сказано ничего, но подчеркивались показания одного служащего отеля, заявившего, что прекрасная сеньора под густой вуалью провела прошедшую ночь в номере адвоката Санчеса. Элеана оказалась не более болтливой, чем секретарша Санчеса.

– Гм... Мне бы очень хотелось знать, кто его подруга.

– Я тоже хотел бы это знать, – отозвался Коннорс. – Может, это не твой отец убил его, а муж этой курочки.

Он переложил листы чистой бумаги копиркой, вставил их в машинку и начал печатать.

ЭД КОННОРС /расчет на 15000 слов/

Гвадалахара, Мексика

НЕОЖИДАННАЯ СМЕРТЬ

– Так вот как это делается! – фыркнула Элеана.

– Во всяком случае, я делаю так, – поморщившись, ответил Коннорс, стуча по клавишам машинки и стараясь поймать мысль. – Ну, так вот! Одна смерть есть. Это был мексиканский адвокат...

Элеана была шокирована.

– Ты что, используешь смерть адвоката Санчеса для своей истории?

– А почему бы и нет? – пожал Эд плечами. – Санчес умер, – продолжал Коннорс думать вслух, – его зарезали. Его комната находилась напервом этаже, и окно было открыто. Нет никаких сомнений в том, как проник к нему убийца. Что действительно нужно знать, так это то, кто его убил и зачем? Первый вопрос легок, на него просто ответить – он был убит неким директором цирка из Штатов, который удрал из страны с любовницей и пятьюдесятью тысячами долларов, половина из которых принадлежала его брату... Нет, лучше я увеличу сумму до ста пятидесяти тысяч, в наше время пятьдесят тысяч слишком мало. Но почему некий директор убил адвоката? И с чего я начну? Что я должен считать "неизвестным" и что надо сделать для следующей завязки?

Он сделал небольшой глоток "текилы" и подождал удара грома. В это вечернее время было очень душно, начиналась гроза, и в комнате стало невыносимо жарко. Элеана сняла кофточку, чтобы не мять ее, и растянулась на кровати в бюстгальтере и юбке.

– А в твоей истории будет женщина?

– Гм!

– Я?

– Нет, – покачал головой Коннорс. – Один раз уже были неприятности. Издатели и литературное бюро разорились и теперь боятся сексуальных историй. Можно ввести женщину в историю, это даже обязательно. И это должна быть самая замечательная женщина, какая только появлялась на страницах книг. Заставьте ее жевать табак или сломайте ей ногу – никто ничего не скажет! Зарежьте или отравите ее – пойдет! Пусть ее разорвут на части – тоже подойдет. Заприте ее на тридцать дней и ночей вместе со сбежавшим преступником, который в течение двадцати двух лет не видел женщины – это тоже сойдет! Но не может быть и речи о том, чтобы эта горилле забылась и тронула ее. Позволить ему думать о плохих вендах – совершенно запрещено. – Коннорс перевел дух. – Может, в награду ему позволят на расстоянии разглядывать молодую девушку, но она не должна даже подозревать об этом, она не может даже знать, о чем он думает. Женщина на страницах книги все еще должна продолжать думать, что родилась в розе, инедоумевать, почему вся публика смеется, когда маленький мальчик, глядя на то, как новобрачный целует новобрачную, спрашивает: – Мама, он что, опыляет ее?

Элеана смеялась до слез. Ей пришлось встать и выпить стакан воды. Коннорс вынул из машинку готовый титульный лист, вложил чистую бумагу я начал печатать.

"Билли Браун, крепко сложен, ссыльный, работает на нефтяных месторождениях, бывший директор цирка, убилмужа своей любовницы, с которой удрал в Мексику двадцать лет назад. Бросил жену и маленькую дочку. Посылает на содержание дочери ежемесячно пятьдесят долларов".

"Кончите. Бывшая танцовщице на канате, немного отяжелевшая в тридцать девять лет, но все еще красивая женщина".

"Сабинес. Адвокат из Мехико, через которого Билли Браун посылает деньги на содержание дочери в течение двадцати лет..."

Коннорс остановился. Убивая адвоката Санчеса, отец Элеаны должен был учесть, что ставит свою дочь в опасное положение. Ему нужно было основательно заткнуть рот Санчесу. Но тем не менее, как считал Коннорс, человек такого склада мог бы как-нибудь иначе исполнять свои родительские обязанности. С другой стороны, некто, уже совершивший тяжкое преступление, не позволит себе поддаваться каким-то нежностям.

– Что за человек был твой отец? – спросил он у Элеаны.

– Я его не помню. Мама говорит, что он был добрым.

– Она знала, что он любит эту девицу?

– Понятия не имею.

– А были у твоего отца другие женщины?

– Этого я тоже не знаю. – Голос Элеаны стал резким. – Мама никогда не говорит много об отце. Каждый раз, когда дядя Джон или кто-нибудь другой вспоминает о нем, она плачет.

– Она все еще любит его, да?

– Думаю, что так. Во всяком случае, она больше не вышла замуж.

– Как она выглядит?

– Хорошо. Высокая, с серыми глазами и маленькими морщинками возле них. Они появляются, когда она смеется или улыбается. Высокие скулы, как у меня...

– А каков твой отец?

– Тоже высокий. Я похожа на него.

– Помчится, ты мне говорила, что нз помнишь его.

– Я описала его тебе по рассказам матери. – Элеана наморщила нос. – Но почему ты спрашиваешь меня об отце?

– Пытаюсь убедиться, что это не твой отец убил Санчеса.

– Почему?

– Думаю, что моя история будет интереснее, если я придумаю другого убийцу.

– Но этот медальон?

– Весьма возможно, что это специально подстроено. А почему не Кончите? Можно предположить, что она все еще живет с твоим отцом. Она перехватила письмо Санчеса, в котором он извещает о твоем прибытии в Мексику. Потом Кончита под каким-то предлогом заманивает Санчеса в Урапан, где всаживает ему в грудь кинжал, чтобы помешать Санчесу встретиться с твоим отцом, а твоему отцу – с тобой.

Бюстгальтер стеснял Элеану. Она села на кровать и расстегнула его.

– А кто такая эта Кончита?

– Это та танцовщица на канате, которую забрал с собой твой отец.

– А, с кем удрал мой отец... – В Элеане воскресла учительница. – Только ее звали не Кончита, а Тамара.

– Тамара – это не мексиканское имя.

– Но это имя женщины, с которой исчез мой отец, – пожала плечами Элеана. – Но зачем ей понадобилось убивать Санчеса?

– Я только что сказал тебе это. Чтобы помешать твоему отцу установить с тобой контакт. – Коннорс постепенно вживался в свою историю. – Прошло двадцать лет. Ее тело, раньше такое гибкое, отяжелело, у нее появился второй подбородок...