Блюз осеннего вечера

Сергей отошел к стойке и вернулся с еще двумя стаканами водки.

– Все одно и то же. Можно менять форму, суть остается прежней. Можно украсть, ограбить, убить… Суть одна – нажива и власть.

– Ну это понятно.

– Ничего тебе не понятно.

– Честно говоря, немного неожиданно такое от тебя выслушивать.

– Я говорю же, ни фига ты не понял. Зачем там стреляли?

– В магазине?

– Да, в магазине.

– А черт их знает. Придурки.

– Ну книжника – понятно, чтобы выйти не помешал, чтобы на помощь не позвал. А кассира?

– Ну тоже, наверно, чтоб не мешался. Я ж не спрашивал. Не довелось присутствовать.

– Правильно. Почему тебя там не было? Потому что тебя попросили уйти. По-про-си-ли. Делай выводы, не вставай за конвейер. А почему баб не положили? Где двое, там и четверо. Так и так стенка. Ну? Чем им кассир помешал?

Я тупо уставился на Молчуна. Мне абсолютно не приходила в голову эта мысль. Хотя, если честно, я даже не думал над этим. Ну, Молчун… Голова.

Сергей залпом хлопнул рюмку и полез за сигаретами.

Прикурив, он немного помолчал, затем произнес:

– Найдешь этих сук, не сдавай ментам. Это не люди. Клопы. А клопов давить надо.

Я поднялся, поправил воротник плаща и протянул Молчуну руку:

– Пока.

– Слушай, – он несколько замялся, – я все спросить хотел, да момента подходящего не подворачивалось. Тогда, три года назад, ну, если б я отказался, ты бы посадил меня?

Я покачал головой:

– Нет, Сергей. Маловато рубля для посадки.

– Я так и думал, – вздохнул он. – Но все равно спасибо. Пока. Телефон знаешь, звони, не забывай.

– До встречи.

Я выскочил на улицу и побежал к метро. Дождь лил стеной. Но я не замечал его. Я думал, хватит ли мне двух недель. Да, Молчун прав, ментура – это тот же конвейер. Иначе как я не разглядел такую очевидную вещь? Очевидную и бесспорную. Леха-кассир тоже был с ними.

Глава 4

В дверь пришлось постучать. Вместо звонка, подобно усам таракана, из стены торчала пара проводков. Сама дверь, видимо, давным-давно не ощущала на себе грубой мужской ласки. А подъезд, расписанный шедеврами народного творчества, напоминал пещеру позднего неолита. Я нашел в дерматиновой обшивке брешь размером с тарелку и слегка постучал по ней зонтиком.

Прислушавшись, я уловил за дверью звуки шаркающих шагов и догадался, что пещеры неолита и по сей день обитаемы.

Так оно и оказалось, когда из-за приоткрытой двери меня обдало ароматом прокуренных комнат, кошачьей мочи и винно-водочных паров.

– Вам кого?

– Вас. Зинаида Николаевна?

– Да.

– Я по поводу Алексея. Из банка.

О том, что я тот самый охранник, который ушел за папиросами, я предпочел умолчать.

– Проходите.

В квартире, кроме упомянутого кота и матери Лехи-кассира, никого не было.

Зинаида Николаевна прошла в большую комнату – судя по столу, дивану и обветшалому серванту, гостиную – и предложила мне присесть на единственный стул. Я бегло оглядел стены, заметил фотографию Лехи в картонной рамке, собрание бутылок в углу и пару высохших