Когти шатуна

Придя в себя, Опарин остановил нарту. Встал, оглядел все вокруг. Оказывается, попал в угодья Долгана. До его избушки, пожалуй, не так и далеко. Можно в ней переночевать. А утром нужно выбираться из тундры... Потом - на самолет. Только меня и видели... Это один, самый верный ход. А у Долгана должны быть шкурки, запасы продовольствия.

Опарин погнал собак к избушке охотника. Но как он ни успокаивал себя, мысль о том, что он, Опарин, убил человека, не давала ему покоя.

"Сколько бандит ни гуляет, а тюрьмы не минает". Опарина даже передернуло при воспоминании о тюрьме. Вспомнил неожиданно, как он уже отбывал срок, а потом еще один. Но те - за ограбления, не за мокрое дело. А, чепуха. Такой фарт нечасто бывает.

Это был совсем небольшой деревянный сруб. Его еще в незапамятные времена построили геологи. Низенькая дверь, тусклое оконце. Теперь избушку занесло снегом. И если бы Опарин не знал к ней подъезда, не нашел бы. Она скорее походила на маленькую курную баньку, какие строили раньше в сибирских деревнях, чем на жилье. Опарин толкнул ногой дверь, вошел. В избушке еще сохранилось тепло.

Опарин сел на лавку, закурил, огляделся. Он здесь бывал дважды, но теперь смотрел на все другими глазами. Справа от двери - нары. На них спал Долган. На нарах лежали оленьи шкуры и старая кухлянка. Они служили охотнику постелью. Почти у самой двери, слева, маленькая железная печурка. На ней коробок спичек, на полу охапка сухих дров. Бери, разжигай печурку, грейся, вари обед...

Егор не был суеверен, но ему скоро стало не по себе. Пожалуй, дурные мысли не дадут ему тут отдохнуть. Пока не поздно, надо ехать. Ехать из этой вонючей конуры, где все пропахло Долганом. Торопливо швыряя все подряд, Опарин нашел мешок юколы, крупу, галеты. На стене, под рогожей, висела связка соболиных шкурок, рядом, отдельно, шкурки горностаев, зайцев и лисицы.

"Нынче у меня ладный улов! - усмехнулся Опарин, связывая в рогожку пушнину. - Надо все забрать отсюда, чтобы ни одному, даже самому дотошному оперу и в голову не пришло, что в избушке кто-то жил".

Он хотел уже уходить, когда увидел под нарами канистру. Схватил, потряс перед ухом. В канистре булькала жидкость. Открыл крышку - в нос шибанули запахом керосина.

"Огонь никаких следов не оставит, разве что железные вещи, но они будут молчать. Зато карабин может о многом рассказать. Охотник без оружия в тундру не ходит. Значит... Мало ли чего может случиться. Мог охотник и сгореть".

Опарин внес карабин Долгана в избушку, поставил к столику. Побрызгал из канистры на стены, нары, облил лавку.

"Вот теперь ни одна экспертиза не докажет, что Долгана в избушке не было". Остаток керосина Опарин вылил на дверь и зажег спичку.

Долган пришел в сознание и почувствовал холод. Его бил озноб.

"Где я? Что со мной? - подумал охотник и сразу же вспомнил все, что с ним произошло. - Значит, живой! - Он пошевелил руками, ногами и понял, что лежит в снегу головой вниз. - Потому и шея болит, и дышать трудно".

Стал подгребать под голову снег, отжиматься руками и вскрикнул острая боль пронзила тело. "В бок меня ранил". Когда боль отпустила, хотел встать на ноги, но не смог. На нем лежал огромный слой снега. Выбраться можно только вверх ногами. Работая руками, головой, он стал задыхаться. Ему казалось, что уже не сможет выбраться из-под снега. Но, отдохнув, снова подгребал снег под себя и, как уж, выползал наверх. И тут почувствовал, что ноги уже освободил. Еще усилие, и он, раскинув руки, лежал на спине и с жадностью дышал свежим холодным воздухом.

Однако долго лежать не пришлось. Пока выбирался из-под снега, вспотел. Теперь же за него взялся мороз. Через минуту пальцы рук одеревенели. Встал на колени и по привычке пошарил по бокам. К великой радости, его камусные рукавицы, пришитые на ремешке к воротнику кухлянки, оказались на месте. Надев рукавицы, поправив на голове малахай, Долган огляделся. Над ним десятиметровой стеной поднимался высокий берег оврага. Опасаясь, как бы его не заметил Опарин, охотник пополз вдоль стены. Над головой нависал огромный козырек снега, и хотя под ним, как под крышей, можно ползти незаметно, Долган боялся, как бы он не обрушился на него. Пришлось выйти на середину оврага. Овраг круто поворачивал налево, и Опарин вряд ли мог его увидеть.

Долган полз почти километр, когда увидел довольно пологий выход. Пока выбирался наверх, десять раз вспотел. Крутой все-таки оказался подъем, даже зубы сжал от боли. Взяв комочек снега, он держал его во рту до тех пор, пока снег не растаял, потом воду проглотил. Стало легче.

"Лахтак безмозглый, в другую сторону поперся!" - ругал себя Долган, когда понял, что ползет от палатки Опарина не в сторону своей избушки, а дальше в тундру. Хоть снова спускайся и ползи обратно. Если заметит Опарин, то теперь уж не промахнется.

Но что это? Он выглянул из-за снежного бугра, ища палатку Опарина, но не увидел ее. "Удрал", - понял Долган и смело шагнул из-за укрытия.

Охотник полностью осознал свое положение. Жизнь его зависит только от его выносливости, от того, хватит ли силы добраться до своей избушки. Помощи ждать не приходится, кругом ни души. Правда, где-то кочует оленеводческая бригада Аккета, но это еще дальше избушки, и где уж ему сейчас искать ее. Конечно, ему повезло - торопился, нервничал Икорка, деньги хотел быстрее взять, а то лежать бы ему вечно под снегом в овраге.

Долган шел медленно, осторожно - резкие движения причиняли ему нестерпимую боль.

Прикинул расстояние. Если он сможет так идти, то уже сегодня дойдет до избушки. А там тепло, есть кое-какие лекарства, продукты. А потом, завтра или послезавтра, он отправится в стойбище Аккета. Аккет поможет. Бригадир мужик умный, на расстоянии может говорить с председателем колхоза. Есть у Аккета рация. Долган все расскажет Аккету, а тот передаст Дорофееву. Надо срочно сообщить людям о страшном человеке, Икорке Опарине, который присвоил государственные деньги и только случайно не убил его. А то этот негодяй еще много бед может наделать.

Долган подошел к месту стоянки Опарина. От палатки остался только черный квадрат утрамбованной земли. Недалеко валялись поленья дров, палки. Долган остановился, осмотрелся. Вот отсюда Икорка стрелял в него, а потом метров пятнадцать волок к оврагу - осталась глубокая борозда. Тяжело вздохнув, охотник выбрал прочную палку. На нее он думал опираться в дороге как на костыль.

С палкой идти оказалось легче. След нарты хорошо виден, и Долган надеялся даже в темноте не сбиться с пути. Но дорога была неблизкая. На собачках он ехал часа три, а идти шесть-семь.

Вначале Долган чувствовал себя бодрее и прошел несколько километров. Теперь же с каждым шагом идти становилось все труднее и труднее. Хорошо бы полежать, отдохнуть. Охотник все чаще отдыхал. Но мороз сразу же принимался за него. Ему тут же приходилось подниматься. Скоро Долган понял, что надо идти дольше, чем рассчитывал, и едва ли он до ночи доберется домой.

Горизонт заметно чернел, а он не прошел еще и трети пути. Кругом было пустынно и тихо, только одинокие кусты кедровника стояли в зловещем молчании. Они-то и насторожили Долгана. В этих кустах его мог поджидать шатун. Карабин забрал Опарин, а с голыми руками на зверя не пойдешь. Почему с голыми? Долган ощупал пояс и облегченно вздохнул - на поясе висел охотничий нож в деревянных ножнах. Опарин, видно, поспешил, не заметил его. А он придал охотнику смелости. Во всяком случае, еще можно побороться за свою жизнь. Хотя с его силами... Долган это понимал и обходил кусты стороной. Мысль о вероятной встрече с шатуном приглушала боль, и теперь охотник шел быстрее. Неожиданно из тундры донесся слабый лай собаки. Он обернулся и... кинулся в кусты. Его догоняла нарта.

"Икорка! Таки увидел мой следы. - Долган крепко стиснул рукоятку ножа: - Ну уж теперь я этому волку так просто не дамся!" Лежа за кустом, ждал приближения нарты. Скоро услышал, как скрипит под полозьями снег, как натужно хакают уставшие собаки. Нарта проехала мимо, и Долган вздохнул с облегчением: не заметил его Икорка.