Чужая осень (сборник)

— Котя, мы всегда прекрасно ладили. И скажи честно: разве нам не все равно, кто станет мэром?

— Мне не все равно. Затраты должны окупаться. Так что даже не надейся — Карпин никогда не станет мэром. Скажу больше — вовсе не потому, что у Пенчука позиции в городе куда серьезнее. У него поддержка в Верховном Совете.

— И тем не менее, Котя, ты все правильно понял. Скажи, после того, как Пенчук заделается мэром, у меня могут возникнуть дополнительные проблемы в связи с поддержкой Карпина?

— У тебя есть старый приятель, который, в крайнем случае, выставит «Козерог» таким себе бойцом нашего невидимого фронта, — сказал после короткой паузы Котя, — а случись невероятное, победит Карпин…

— У тебя тоже есть старый приятель, Котя.

13

Я вышел на относительно свежий ночной воздух и не сильно удивился, увидев за рулем своей машины Рябова. Это уже вошло у него в привычку.

— Ворошиловский стрелок, — недовольно прокомментировал мое появление Рябов.

— Слушай, Сережа, — вызверился я, — за каким чертом ты регулярно дрессируешь меня в тире? Должна же быть и какая-то практика…

Рябов не обратил внимания на мой взвинченный тон и заметил:

— Зачем эти фокусы? Мои ребята отсекли бы их машину. Или мент остановил их, начал бы документы проверять…

— Характер человека — это его судьба, Сережа, — я не признаю своих ошибок дословно, лишь намекаю, не больше. — У тебя прибавилось работы. «Ромашка» — дочернее предприятие «Аргуса», выясни: кого из иногородних фирм наколол этот цветочек в последнее время? Дальше, завтра мне нужно встретиться с Карпиным. Так, чтоб об этом действительно никто не узнал…

— Ты какой-то взвинченный, — чуть ли не обижается Сережа, ведя машину с положенной правилами дорожного движения скоростью.

— Точки надежно прикрыты? — не обращаю внимания на эту нотацию и Рябов обижается чуть ли не по-настоящему:

— Я что, идиот, по-твоему?..

— Извини, Сережа, я действительно немного устал. Хотя мы так хорошо отдохнули на этой охоте.

— Теперь зато за нами охотятся, — перестал дуться Рябов.

— Вот поэтому, последнее: мне нужна поддержка, исходящая от конторы.

— Кое-какие связи есть, — неопределенно протянул Рябов, как всегда предпочитающий действия подробным ответам. — Ты отдохни немного.

— Жаль, что тебе это пока не грозит, — проявляю сочувствие по поводу предстоящей бессонницы своего коммерческого директора.

— Отоспимся на том свете, — мрачно пошутил Рябов.

Первым, кого я увидел, войдя в дом, так дорогих квартирантов, мгновенно нырнувших в свою комнату. У камина дожидалась любимого супруга его верная жена, вытянув ноги поближе к решетке, за которой тлели угли, вот здорово было, если б пришел я сюда, а моя единственная и, главное, неповторимая протянула свои конечности совсем в другую сторону.

При звуке моих шагов Сабина подскочила с такой силой, что нарезанные дольки огурцов ссыпались с её прекрасного лица на ковер.

— Явился, — начала заводить свою долгоиграющую пластинку супруга, — сейчас начнет рассказывать, как у него много работы. Опять у своей стервы, секретутки этой, проститарши, полночи торчал…

Понеслась душа в рай. Сабина продолжает вести себя так, будто Вышегородский все еще жив и примет он к сведению ее вопли для того, чтобы в очень деликатной форме намекнуть зятю: семье нужно уделять чуть больше внимания. Но Вышегородского, к сожалению, уже нет, я бы с большим удовольствием спихнул на него часть забот, в том числе и по утихомириванию драгоценной доченьки. В конце концов я ведь сделал самое основное, с его точки зрения: породил главного наследника, это маленькое исчадие ада с противным именем Гарик, так какие претензии могут быть ко мне от покойного?

Я даже коротко хохотнул от такой мысли и Сабина приняла это на свой счет.

— Он еще смеется, — задохнулась она в ярости, — хороший муж. Супник поганый. Хороший отец — ребенок уже не помнит его лица. Ты папу загнал на тот свет, подсовывал ему порнографию, а теперь меня хочешь?

Я бы мог достойно ответить, но до начала рабочего дня оставалось всего несколько часов и не было времени, лишних сил, чтобы втягиваться в очередную, никому не нужную перепалку. Поэтому я очень спокойно и ласково ответил:

— Сабина, дорогая, я очень люблю тебя, но ведь это невыносимо. Может быть нам все-таки следует развестись?

Боже, как любит меня эта женщина, почти так же сильно, как я ее не перевариваю. Сабина тут же закрыла рот и беззвучно заплакала. Я посмотрел на нее с жалостью, подумал, до чего странно устроен этот мир и молча ушел в свою спальню. Эта ночь, как и многие другие, давала не отдых, а короткую передышку, не более.

Я открыл глаза от легкого прикосновения к плечу. У моего изголовья сидела Сабина, радуя перемирием и изумительно наложенным макияжем. В руке дорогой жены был хрустальный бокал с только что изготовленным морковным соком.

— Яду не насыпала? — продолжал я вчерашнюю линию поведения, принимая напиток.

Сабина улыбнулась, коснулась губами моей щеки и заметила:

— Водитель ждет уже полчаса.

— А что Гарик? — продолжаю изображать из себя примерного семьянина.

— Ты уходишь — он спит, ты приходишь — он спит. Ребенок, можно сказать, растет без отца, — грустно заметила Сабина. — У тебя действительно слишком много работы. Завтракать будешь?

14

Сегодня Марина нацепила на себя длинные осенние сапоги, и я чуть не застонал от чувства собственной проницательности, когда узрел на них небольшие декоративные шпоры. Я внимательно огляделся по сторонам.

— Что ты ищешь? — встрепенулась Марина, доставая свой блокнот.

— Интересно, где ты прячешь своего жеребца? — полюбопытствовал я, проходя к себе в кабинет.

— На вид все они жеребцы, а если разобраться — сплошные мерины, — заявила Марина, устроившись в кресле у письменного стола.

— Ну, так заведи себе кобылу, такую небольшую, длинногривую, с бархатистыми губами…, — проявляю заботу о своих кадрах, — с шелковистой кожей, чего там еще у кобыл должно быть? В общем, домысли сама. Что у нас на сегодня?

— В девять летучка, в девять тридцать пять — обсуждение договора с фирмой «ЛБЖ», в десять сорок — разговор с бухгалтером. Двенадцать тридцать — торжественное вручение видеоаппаратуры школе-интернату…

— Марина, давай немного перекроим это расписание. Аппаратуру детям-сироткам и без меня вручат, бухгалтера приму, перезвони в «ЛБЖ», ну их к дьяволу, только культурно. И обязательно, чтобы Костя до обеда был здесь.

Константин — мой чиновник для особых поручений. Раньше он любил хулиганить по мелочам, но мы с Рябовым взяли в союзники время и постепенно выбивали из Кости дурь. Теперь он хулиганит более изощренно и ему поручаются куда более важные дела, чем доставка произведений искусства в Южноморск, хотя трудится Костя в «Козероге» по своей прежней специальности — начальником отдела снабжения.

Время только слегка коснулось его лица, по-прежнему щеки отливают румянцем плохо выветрившегося детства и невинно смотрят на собеседника кукольные голубые глазенки. Сколько неприятностей доставили людям эти глазки: вряд ли кто-то мог ожидать, что за внешностью такого ангелочка, херувимчика белокурого, скрывается маленькая пакость, способная делать большие неприятности. Вот и сейчас сидит Костя скромненько, на кончике стула, делает на своем рыльце благообразный вид стопроцентного внимания — ну, просто мечта педагога с валидольным стажем. А дай ему волю, так это чудо природы тут же бы закинуло ноги на стол, предварительно испакостив стенку каким-то призывом сомнительного свойства.

Марина, секретарша моя, защита от ненужных посетителей, Костю раскусила в два счета. Мы с Рябовым, правда, не распространялись о его способностях, но каким ужом ни вился вокруг Марины Костя, стремясь прожечь взглядом побрякушки на ее небольшой крепкой груди, ангельский лик ему не помог. Марина способна так рявкнуть на начальника отдела снабжения, что он поджимает хвост не хуже, чем при виде своего непосредственного начальника. Хотя в последний раз я лупил Константина через три дня после его начала работы в только что созданной фирме «Козерог».