Картинка в волшебном фонаре

Хамото и сам был такого же мнения. В словах Таноки он уловил возмущение, обиду на подозрительность полиции.

Но кто же убил Нитту, кто принес к нему в мастерскую бутылку с отравленным соком? Как разгадать эту загадку? По-видимому, бумажник Нитты украден, и версия о грабителе, случайно зашедшем в мастерскую, не так уж беспочвенна. Не исключено, что именно мужчина в пиджаке мышиного цвета побывал в мастерской.

— Мидори, ты хорошо запомнила внешность того господина? — обратился он к девушке.

— Да, я уже говорила полицейскому, что у меня отличная память. У него был большой нос, бледное лицо, острый, пронзительный взгляд, широкие плечи. Я все хорошо запомнила, — подтвердила Мидори, беря с тарелки кусочек вяленого кальмара. — Мне этот господин показался подозрительным.

"Все это так, — продолжал думать Хамото, — но где доказательства? Как напасть на след этого мужчины? Такое впечатление, будто пытаешься ухватить рукой легкое облачко…"

Типография "Итиринся" занимала двухэтажное здание на тихой улочке в Сэтагая, в квартале Охара близ станции Дайтабаси. Небольшая вывеска гласила, что типография принимает заказы на печатание конвертов и брошюр. Сбоку от входа располагалась контора.

Помощник инспектора Кинуи выяснил, что типография "Итиринся" находилась прежде на Канде, но во время войны ее владелец Миянодзава перевез оттуда полиграфическое оборудование в свой дом в Охара, а когда война окончилась, вновь открыл ее уже на новом месте. Вскоре хозяин умер, и типография перешла к его старшему сыну, который расширил ее, заняв пустырь за домом. Типография специализировалась на офсетной печати. Однажды он познакомился в харчевне на Гинзе с бывшей супругой Нитты, Такако, увлекся ею, и вскоре они поженились. Детей у них не было.

Уже вечерело, когда Кинуи остановился перед входом в типографию. Он толкнул дверь в контору и оказался в небольшой комнате, освещенной лампой дневного света. Спиной к нему сидела за столом женщина и подшивала какие-то бумаги, по-видимому, накладные. Из глубины дома доносился шум печатных машин. Женщина обернулась.

— Я из полиции, — сказал Кинуи, предъявляя удостоверение. — Извините за поздний визит, но мне бы хотелось побеседовать с госпожой Такако.

Женщина удивленно поглядела на Кинуи.

— Это я, — сказала она. Голос ее звучал молодо.

— Скажите, вы знакомы с господином Ниттой? В глазах женщины мелькнул испуг.

— Конечно, знакома. С ним что-то случилось?

— Господин Нитта вчера вечером покончил жизнь самоубийством…

— Что?! — В глазах Такако мелькнули одновременно испуг и недоверие. — Это правда, господин полицейский?

"Мидори права, женщина и в самом деле красива", — подумал Кинуи. Миниатюрный, приятной формы нос, кра-I сиво очерченный рот с слегка выпяченной губой, нежный овал лица… Она казалась значительно моложе своих лет.

— Я пришел, чтобы узнать: нет ли у вас каких-либо предположений о причинах его смерти?

— Не могу поверить, чтобы он наложил на себя руки. Похоже, только сейчас Такако вдруг поняла, что Нитты

уже нет на этом свете. В ее испуге, в ее задрожавшем голосе Кинуи не ощутил и тени искусственности. Он сразу понял, что его подозрения беспочвенны, но все же продолжал.

— Простите за нескромный вопрос: мне говорили, будто вы бывали в мастерской Нитты и после развода…

— Да, иногда я к нему заходила, — опустив голову, тихо сказала она.

— В полиции возникли некоторые сомнения относительно причин смерти Нитты, и мы решили опросить его знакомых и друзей. В связи с этим я просил бы вас подробнее рассказать о покойном.

Такако предложила Кинуи кресло, а сама села напротив на вертящийся стул.

— К сожалению, муж отправился на совещание, а прислуга ушла домой, и некому приготовить для вас чай. Вы уж простите.

Кинуи прислушивался к неторопливой речи Такако и думал: "Неужели эта женщина, тайком от нынешнего супруга," ходила на свидание к Нитте, своему прежнему мужу?" Но он не почувствовал к ней неприязни.

"Странная женщина! А может быть, муж знал о ее ви-В зитах?" Кинуи не спеша вынул из кармана сигареты и закурил.

— Может быть, вам покажется странным то, что я сейчас скажу, — тихим голосом начала Такако, — но Нитта был человеком необыкновенным, чересчур добрым и с прекрасной душой. Он был абсолютно неприспособлен к семейной жизни. Когда мы поженились, я работала. А раз я добывала средства на пропитание, он со спокойной совестью сам перестал трудиться — будто так и положено. Ну, истинный ребенок! У нас каждый день происходили стычки. Наконец, я не выдержала и ушла. И странно: с тех пор, как мы расстались, я забыла все плохое и вспоминала о нем лишь как о прекрасном, наивном человеке. Я снова вышла замуж, но стоило мне подумать, что он живет там, неухоженный, в грязи и бедности, как я сразу же мчалась к нему в мастер скую.

— Ну, а ваш супруг с пониманием относился к вашим свиданиям?

— Мне кажется, да.

Спустя полчаса Кинуи покинул типографию. Выйдя наружу, он обратил внимание на автомашину марки "Тоёпэт", стоявшую у ограды.

"Должно быть, та самая машина, на которой Такако приезжала к Нитте", — решил он. Подойдя поближе, он заметил на заднем сиденье пачки мелованной бумаги с отпечатанным на ней текстом приложения к серии детских книг с картинками и сразу же ощутил исходивший от них резкий запах. Так пахнет свежая типографская краска. Обложки к приложению были отпечатаны офсетом в четыре краски — красную, черную, зеленую и коричневую и, по всей видимости, предназначались для одного из детских издательств.

Мгновенно у Кинуи мелькнула мысль: а не здесь ли следует искать источник яда, который выпил Нитта? Может быть, он доступен тем, кто использует типографские краски и другие химические вещества для офсетной печати?

Добравшись до станции Дайтабаси, он подошел к телефону-автомату и набрал номер полицейского отделения Оцука.

— Позовите Миту, — попросил Кинуи.

Мита оказался на месте и, не дожидаясь вопросов начальника, стал докладывать:

— Господин помощник инспектора. Мы с Тани только что возвратились из Синдзюку. Алиби Нонаки установлено. Официантка со второго этажа кафе "Бон" подтвердила, что люди описанной внешности, то есть Таноки и Нонака, действительно там находились. Они пили кофе и беседовали за ближайшим к кассе столиком между пятью и шестью часами. По свидетельству Таноки, он слышал звонок о начале сеанса в кинотеатре Мусасино. Мы проверили: в самом деле, там сеанс начался в пять часов двадцать минут. Так что на час, когда было совершено убийство, Нонака имеет бесспорное алиби. На всякий случай мы заглянули на его квартиру в Восточном Накано, чтобы раздобыть отпечатки пальцев. Это нам удалось — взяли из мусорной корзины несколько окурков. Поскольку жена Нонаки не курит, окурки принадлежали ему.

— А как обстоят дела с отпечатками пальцев других друзей Нитты?

— Этим занимался Тани, передаю ему трубку.

— Докладываю. — Высокий голос Тани прозвучал так громко, что Кинуи невольно отстранил трубку. — Экспертиза сверила их отпечатки с отпечатками на бутылке с соком. Они не совпадают. Таким образом, никто из троих не имеет отношения к этим отпечаткам.

— Ясно. — Кинуи бросил окурок на землю и застонал. — Теперь слушай мою просьбу: пусть эксперты выяснят, используются ли в типографии химикалии, которые содержат ядовитые вещества циановой группы.

— В полиграфии?

— Ну да, при изготовлении типографских красок или травлении клише.

— Слушаюсь!

Повесив трубку, Кинуи пошел в сторону переезда. Только он подошел, резко зазвонил звонок и шлагбаум опустился. Прохожие сразу остановились. Стоя в толпе, Кинуи глядел за переезд, где торговые ряды сверкали разноцветными огнями рекламы.

"Мне кажется, да", — ответила Такако на его вопрос: с пониманием ли относился муж к ее свиданиям с Ниттой? Ее ответ не выходил у него из головы. Муж Такако, по-видимому, ревностно относится к своему делу. С тех пор, как бразды правления типографии перешли в его руки, "Итиринся" стала процветать. Они познакомились в харчевне на Гинзе, и он сразу влюбился в Такако. Она уже побывала замужем, родила дочь. И все же бросила девочку, ушла от мужа. Странно, что деловой человек, добропорядочный семьянин, несмотря на свою любовь к Такако, мог согласиться на свидания жены с ее бывшим мужем. Кинуи слышал, что есть такие семьи", которые даже испытывают удовольствие от подобных, мягко говоря, странных взаимоотношений. Но вряд ли такое мыслимо для предпринимателя средней руки, добропорядочного и работящего человека, каким является этот владелец типографии.