Макаров

Сергей Николаевич Семанов

Макаров

Наследство адмирала Макарова

Какое наследство оставляют потомкам военачальники? Обычно не слишком-то богатое: ордена на красной подушке, именное оружие, что станет почетным экспонатом музея, да иногда еще том воспоминаний, написанных просто и безыскусно.

Адмирал Макаров не оставил после себя даже этого.

Ордена ушли с ним навечно в холодные глубины Желтого моря. В той же бездне исчезли его личные вещи, обыкновенно они становятся после смерти героя национальными реликвиями. Мемуаров он тоже не успел написать. Добавим, что капиталов он не накопил, имений и особняков не нажил. Семья его доживала на скромную пенсию, а единственный сын воспитывался в военно-морском училище на государственный счет.

Наследство? Какое же наследство?

Истинные ценности не девальвируются временем. Напротив, мы бережно храним любой листок, к которому прикоснулось перо Пушкина. Реставраторы годами по кусочкам воссоздают фрески гениальных древнерусских художников. Коллективный подвиг известных и безвестных героев Великой Отечественной с годами становится все более значительным, теперь для нас яснее, чем раньше, сколь много сделали они для Родины, для судеб мира. Чем дальше, тем более понимаем мы значение великих свершений предков наших.

Флотоводец, ученый, кораблестроитель, путешественник, писатель, изобретатель – вот кем был вице-адмирал Макаров. И в каждой из сфер своей деятельности он достиг заметных успехов, и, пожалуй, того, что он сумел сделать в любой из них, было бы довольно, чтобы имя его с уважением вспоминалось потомками. Он вышел из самой гущи народа и являет собой характернейший тип русского самородка, широко и щедро одаренного и бескорыстного.

Все сделанное Макаровым давалось ему нелегко. Новатор по натуре, он постоянно наталкивался на косность и сонливую бездеятельность тогдашних правителей России. Он боролся, он не отступал, когда почитал себя правым, но в итоге все же ему довелось свершить гораздо меньше, нежели он хотел, и меньше, нежели мог. Макаров всегда помнил, что он служит родине и народу, а не исполняет капризы бездарных и корыстных сановников. Это укрепляло его дух, придавало ему силы для новой борьбы и свершений.

Макаров вырос в простой русской семье и сам с детства пережил немало лишений и невзгод. Он знал народ, знал его душу не по книжкам. И он всегда оставался глубоко, истинно демократичным к солдатам и матросам. И это не было показное панибратство барина (которое порой унизительнее самого грубого высокомерия!), а высокое сознание своей ответственности перед народом – и как флотоводца, и как гражданина своей страны.

С молодых лет Макаров был суров и непримирим. В спорах он не искал компромисса. Дипломата из него явно не получилось бы. Естественно, что у Макарова было немало противников. И отнюдь не всех их можно обозвать «тупицами» и «реакционерами», как это порой упрощенно изображали. Таков уж был его характер: все во имя главной цели, а эта цель для Макарова, чем бы он ни занимался, была одна – благо его родины.

И родина оценила своего достойного сына.

Уже при жизни слава и популярность Макарова были исключительно велики. Мы знаем, однако, немало случаев, когда со смертью человека кончается и его слава. С истинно великими людьми этого не происходит. После гибели адмирала, когда все случайное и мелкое, окружавшее его бурную деятельность, рассеялось и исчезло (именно потому, что было случайным и мелким), всем, даже тем, кто спорил с Макаровым, стало ясно, какого выдающегося человека потеряла Россия. Прошли годы и десятилетия. Срок немалый. Но память о Макарове не слабеет, высокое значение его деятельности не умаляется.

Одну из книг Степан Осипович закончил словами: «В море – значит дома». Эту фразу он любил потом повторять. С девяти лет Макаров стал моряком. И море действительно было для него домом. До последнего дня. А в этот последний день море сделалось его могилой... Он погиб на капитанском мостике броненосца, ведя в бой эскадру.

Прах Макарова не покоится в родной земле. Чужие далекие волны поглотили его. Нельзя склонить голову перед могилой адмирала. Но благодарная память о нем живет и будет жить долго, ибо очень много сделал он для своей родины и своего народа.

Вот уже более полувека главную площадь Кронштадта украшает памятник. Высокий, широкоплечий и бородатый, как Илья Муромец, адмирал энергично протягивает вперед руку.

Давно уже стали привычными символы, с которыми связывается наше представление о деятельности того или иного выдающегося человека: для полководца – меч или пушка, для ученого – глобус или реторта... Памятник Степану Осиповичу в Кронштадте, созданный скульптором Л. В. Шервудом, украшен несколькими барельефами, и каждый из них символически говорит о разных гранях макаровского таланта. Он был из породы тех людей, которые могут сделать глубокие заключения, наблюдая такую, например, обыденность, как падение яблока с дерева.

Однако прежде всего Макаров был военным. Он и погиб на мостике корабля, ведя в бой эскадру: классическая, если можно так сказать, смерть для флотоводца!

Николаев-на-Буге – Николаевск-на-Амуре

27 декабря 1848 года священник Николаевской церкви портового города Николаева сделал под номером 44 следующую запись:

«Тысяча восемьсот сорок осьмого года декабря двадцать седьмого дня родился, а тридцатого дня того же месяца окрещен Степан, сын... прапорщика Иосифа 1 Федорова Макарова и законной жены его Елисаветы Андреевой, кои оба православного вероисповедания. Таинство крещения совершал священник Александр Гайдебуров. Восприемниками были: капитан 1-го ранга Яков Матфеев Юхарин и умершего поручика ластового экипажа дочь девица Любовь...»

Итак, родной отец новорожденного – офицер, крестный отец – офицер и даже крестная мать и та – дочь офицера. Знать, Степану Макарову, что называется, на роду написано было стать военным.

Да не просто военным, а военным моряком.

В портовых городах всегда рождается много будущих моряков, как в степных станицах лихих кавалеристов. Об этом позаботилась сама природа.

Астрологи утверждают, что каждый человек появляется на свет под знаком какой-нибудь звезды. Согласно этим приметам звезда Макарова находится в созвездии Козерога. Бог с ней, с астрологией, однако звезду, под которой родился будущий адмирал, все же можно назвать с уверенностью: это звезда великого Суворова.

Ровно шестьдесят лет назад, 6 декабря 1788 года, русские войска штурмом взяли турецкую крепость Очаков – твердыню Оттоманской империи на северном берегу Черного моря. Этому успеху предшествовала и предопределила его блистательная виктория генерал-аншефа (тогда еще не генералиссимуса) Суворова под Кинбурном. Суворов же поставил победную точку в войне, взяв Измаил. Отныне весь край между Бугом и Днестром навечно вошел в российские пределы.

Не было еще города Николаева. Неспешно и тихо Южный Буг нес свои незамутненные воды в Черное море. Ни корабля, ни рыбацкой лодки... Столетиями пустынны были благодатные те берега. Лишь изредка проносились окрест разбойничьи отряды крымских татар, вспугивая степных сусликов и дроф.

И вот однажды на высоком безлесном холме, возле которого Ингул вливается в широкий Буг, появились белые палатки, к берегу приткнулись баркасы, запылали костры, раздался частый стук топоров. Солдаты в бело-зеленых мундирах копали траншеи, ставили частокол укрепления. Как-то в жаркий июньский полдень к лагерю стремительно подлетела небольшая кавалькада: офицер в запыленном мундире и двое казаков с пиками.

– Где полковник? – хрипло спросил офицер, не слезая с коня.

Ему указали на палатку в центре лагеря. Офицер соскочил с седла, оправил мундир. Из палатки вышел высокий худощавый человек, очень моложавый на вид. Офицер приложил два пальца к треуголке и доложил: