Число зверя (сборник)

Число зверя

Андрей Баширов

ПО ТУ СТОРОНУ ГИНДУКУША

Глава первая

АПРЕЛЬ 1988 ГОДА

— Здравствуйте, Андрей Васильевич. С приездом в Исламабад.

Высокий черноволосый человек, улыбаясь, протянул руку:

— Позвольте представиться — Анвар Назарович Икрамов. Посол просил меня встретить вас и оказать необходимое содействие. Как долетели?

— Спасибо, нормально. В Карачи, правда, жарковато было, а так ничего. Познакомьтесь, это моя жена Вера, а это Ира и Леня. Поздоровайтесь, дети.

Заспанные с дороги дети послушно кивнули.

— Ничего, ребятки, сейчас багаж получим, домой приедете и отдохнете, — ободрил их Анвар Назарович. — У меня тоже сын и дочка, вот и приятели вам будут.

Анвар Назарович взглянул на неподвижно застывшую ленту багажного транспортера, достал из кармана пиджака сложенную вчетверо газету и протянул ее Андрею Васильевичу.

— Возьмите почитайте, пока багаж выгружают. Я отойду на несколько минут, подгоню машину поближе к выходу.

Андрей Васильевич стал рассеянно просматривать газетные полосы, пока не наткнулся на сообщение под заголовком «Президент Зия-уль-Хак принял посла США». Так! Принял… состоялся заинтересованный обмен мнениями… обсуждались вопросы международной политики и положение в регионе. А вот это интересно: «Его Превосходительство Президент и господин посол выразили надежду, что советская сторона выполнит свои обязательства по Женевским соглашениям и через месяц, то есть в мае этого года, начнет вывод своих войск из Афганистана в соответствии с согласованным графиком».

— Андрюш! Наши коробки пошли, — окликнула Андрея Васильевича жена.

На улице семейство Андрея Васильевича встретило еще не жаркое утреннее солнце, гомон толпы, суета носильщиков и густая смесь запахов. Пахло жасмином, потом, пряностями, кизячным дымком, жареными орехами, какими-то дешевыми духами и кокосовым маслом. Во все это вплеталась тяжелая струя аромата из ближайшей сточной канавы.

— Фу, какая вонь! — сморщила нос Вера.

— Да ладно тебе! Будто ты в Индии пять лет не жила. Отвыкла? Ничего, привыкай заново. Садись поскорее в машину и окна закрой, если ты такая нежная.

— А Исламабад большой город? — поинтересовалась Вера у Анвара, когда машина выехала из аэропорта.

— Нет, так тысяч на триста всего, как Подольск. Здесь в основном только бюрократы и дипломаты живут, словно в заповеднике. Его всего-то двадцать лет назад строить начали, когда прежний президент Айюб Хан надумал сюда столицу из соседнего Равалпинди перенести. Мы Равалпинди сейчас по касательной проедем — он раз в пять больше, чем Исламабад. Сам Исламабад построен очень просто — по квадратно-гнездовому принципу, то есть разбит на большие квадраты, а каждый из них, в свою очередь, — еще на четыре квадратика. Город в разных направлениях пересекают несколько центральных авенид — вот и все. Ориентироваться в нем, даже поначалу, очень легко, а если все же заблудился, то помни: горы Маргалла слева — в посольство едешь, а если справа — то от посольства.

— А почему это у них название такое — Маргалла? — спросила любознательная Вера.

— По преданию, от глагола «мар гилана», что означает — «резать, убивать». Здесь раньше частенько разбойники шалили, особенно в горном проходе, через который проходит дорога на Пешавар, — караваны грабили, а потом, как в те времена промеж туземцев было заведено, купцов в неволю брали ради выкупа, а остальных бедных и бесполезных путешественников на месте резали. Но это давно было…

— Б-р-р. Ужас какой! — содрогнулась Вера. — А теперь-то как… безопасно? И вообще: пакистанцы — что за люди? Нас небось не любят?

— Я думаю, что сейчас скорее в Москве какие-нибудь молодцы-рэкетиры или кооператоры прирежут, чем здесь. А народ пакистанцы хороший — аккуратный и трудолюбивый и еще — вежливый и приветливый, что мне первое время после Москвы казалось чем-то странным. Ничего, постепенно привык. К нам они относятся в целом неплохо, хотя любить им нас не за что, особенно если вспомнить, как мы ввалились в Афганистан, к ним по соседству.

Машина свернула на длинную улицу, вдоль которой слева тянулись заросли деревьев и подлеска, а справа — длинная гряда подстриженных кустов с желтыми цветами.

— Вот мы и в дипломатическом квартале! — сообщил Анвар. — Наше посольство в самом конце этой улицы, на окраине города. Получите местные водительские права, Андрей Васильевич, начнете сами ездить — будьте здесь особенно осторожны. Дорога прямая, и пакистанцы гоняют по ней нещадно, причем, как я заметил, в критических ситуациях забывают, что надо на тормоза нажать. Слева к тому же несколько деревень, и крупный и мелкий рогатый скот оттуда через дорогу так и шастает. Про крестьян я уж и не говорю — те по этой улице так же хладнокровно снуют, как по родному огороду. С другой стороны, вот прямо за этими зарослями желтого жасмина — лес, где тоже зверья полно — кабаны, шакалы, дикобразы там всякие. Пакистанцы поэтому справа вдоль дороги широченную канаву вырыли, чтобы из лесу через дорогу никто не бегал, да толку мало. Несколько дней назад ехал здесь советник Сидоров, как вдруг из-за этих кустов громадный верблюд вымахнул — взял в прыжке и канаву, и кусты вдоль канавы, а приземлился неважно — прямо Сидорову на крышу, помял ее, и капот тоже, лобовое стекло разбил, да еще и машину со страху обгадил. Хорошо, что Сидоров не пострадал, не считая испуга.

— Бедное животное! — сказала сердобольная дочь Андрея Васильевича Ира и тут же уточнила: — Я верблюда имею в виду, конечно. Как он-то?

— Да ничего, контузией отделался. Полежал немного на асфальте, поревел, а потом пришли пакистанцы из деревни, взяли его, можно сказать, под руки и увели домой.

— Компенсацию с них за разбитую машину потребовали? — спросила Вера, считавшая себя, — и совершенно безосновательно, по мнению ее супруга, — большим специалистом в финансовых вопросах.

— Какая там компенсация! — вместо Анвара раздраженно ответил Андрей Васильевич, которому начала надоедать болтовня жены. — Во-первых, пора бы тебе знать, что машины в посольствах обычно застрахованы, а во-вторых — народ здесь такой бедный, что ничего ты с них не получишь. Вот тебе пример — сопровождал я как-то раз нашего посла в поездке по Индии. Посол с женой мчался впереди на огромном австралийском «членовозе» — «Холдене», а мы с шофером Васей шли сзади в резервной машине. От нечего делать о разной ерунде говорили, и Вася начал рассказывать мне о своем приятеле в Москве, который умел из коровьего рога всякие поделки точить — брелки, пуговицы и прочее. Рассказывал Вася долго-долго, все талдычил «рог, рог!», так что мне даже надоел. Отвернулся я от Васи, посмотрел вперед и вижу — о ужас! — буйвол выскакивает на дорогу, «Холден» бьет буйвола, у буйвола от страшного удара отлетает этот самый рог, о котором мне Вася с таким увлечением толковал, и шлепается на дорогу прямо перед нашим носом. Буйвол — всмятку, у «Холдена» передок — тоже, послиха в истерике, на водителя кричит и кидается, а посол того защищает. Шум, гам, пыль! Страсть! Дело, впрочем, не в этом — мадам мы все же угомонили, посадили вместе с послом в нашу машину и отправили дальше по маршруту, а сами с Васей остались у разбитого «Холдена», который признаков жизни не подавал и, словно кит, только пар из-под капота пускал. Решили — без помощи не обойтись, и двинулись в деревню за людьми, но их и след простыл. Ни души не встретили, поскольку они всю эту сценку с буйволом видели и тут же задали деру, решив, как потом выяснилось, что мы с них потребуем денег за «Холден», за который им всей деревней и за сто лет бы не расплатиться. А ты говоришь — компенсация!