Тьма в бутылке

— Кстати, Карл, через три минуты у тебя встреча с психологом. Ты, случайно, не забыл? — она взглянула на часы. — Да уж, времени у тебя маловато, а мне еще нужно передать тебе привет и кое-что сказать.

— Что ты имеешь в виду?

Она протянула ему листок с адресом.

— Если ты побежишь, то как раз успеешь. Я должна передать тебе привет от Моны Ибсен. И сказать, что она очень гордится тем, что ты согласился на сеансы.

Прямое попадание. И не осталось никакого выхода.

Улица Анкера Хегора находилась через одну улицу от префектуры, но этого оказалось достаточно, чтобы Карл ощутил себя так, словно у него в глотке установили вакуумный насос, который теперь упорно работал, заставляя его легкие схлопываться. Если таким образом Мона хотела оказать ему услугу, то ей придется немного повременить.

— Я рад, что вы пришли, — поприветствовал его психолог по имени Крис. — Сложно было найти?

Что ему ответить? Что ему пришлось преодолеть аж две улицы? Департамент иммиграции, где он успел побывать около трех тысяч раз.

Но вот что тут делает психолог?

— Шутки в сторону, Карл. Я прекрасно знаю, что вы в состоянии найти то, что нужно. А теперь вы, вероятно, думаете о том, что я делаю в этом здании. Но у нас в Департаменте иммиграции существует множество заданий, для выполнения которых привлекается психолог. Наверняка вы и сами понимаете.

Этот человек чрезвычайно неприятен. Он что, выуживает у него мысли?

— У меня в распоряжении всего полчаса, — сразу обозначил Карл. — У нас на повестке дня срочное дело.

И это, кстати, не было ложью.

— Хорошо. — Крис сделал пометку в своем блокноте. — В следующий раз, пожалуйста, постарайтесь рассчитывать на пребывание здесь в течение всего оговоренного времени, ладно?

Он выудил какую-то папку, на копирование которой потребовалось, вероятно, не менее пары часов.

— Вы знаете, что это такое? Вас просветили?

Карл покачал головой, но у него была одна идея.

— Я вижу, у вас есть какое-то предположение. Тут все основные сведения о вас и, кроме того, все документы по делу, которое окончилось стрельбой по вам и вашим коллегам на садовом участке Амагера. В этой связи должен вам признаться, что я обладаю кое-какой информацией, которой, к сожалению, не могу с вами поделиться.

— Что это значит?

— У меня есть рапорты Харди Хеннингсена и Анкера Хойера, вместе с которыми вы расследовали данное дело. И, похоже, вы глубже вникли в дело, чем они.

— Ага. Я так не считаю. Почему они так написали? Мы с первого дня работали над расследованием все вместе.

— Да, такова одна из тем, с которой мы разберемся чуть подробнее в ходе наших сеансов. Я думаю, у вас, может, есть некая зацепка, мысли о которой вы отогнали от себя или просто не желаете обнародовать.

Карл покачал головой. Что это за чертовщина? Его в чем-то обвиняют?

— У меня нет никакой зацепки, — отрезал он, раздражение разливалось теплом по его лицу. — Абсолютно обычное дело. Не считая того, что нас подстрелили. На что вам все это сдалось?

— Карл, знаете, почему вы так остро реагируете на упоминание о том эпизоде спустя столько времени?

— Думаю, что и вы реагировали бы так же, если бы оказались на волоске от гибели, в то время как двум вашим лучшим друзьям не удалось так удачно выбраться из переделки.

— То есть Харди и Анкер были вашими лучшими друзьями?

— Они были моими боевыми товарищами, да. Моими дорогими коллегами.

— Я думаю, это имеет большое значение.

— Возможно. Я не знаю, согласились бы вы на то, чтобы в вашей гостиной жил калека, а вот я согласился. Разве после этого вы не признаете, что я хороший друг?

— Вы не поняли. Я уверен, что вы во многом порядочный парень. Естественно, у вас совесть не на месте по отношению к Харди Хеннингсену, и я прекрасно понимаю, что вы обязаны были оказать ему дополнительную поддержку. Но была ли эта дружба настоящей и в тот период, когда вы вместе работали? Вы уверены?

— Да, я считаю, что да. — Свихнуться можно, до какой степени раздражал этот человек.

— Вскрытие показало, что в крови у Анкера Хойера содержался кокаин. Вы знали об этом?

Здесь Карл не выдержал и уселся на что-то мягкое позади себя, что должно было представлять собой кресло. Нет, этого он не знал.

— Вы тоже принимали кокаин, Карл?

Почему-то эти светло-голубые глаза, цепляющиеся за него, были какими-то совсем неприятными. Он флиртовал с Карлом совершенно неприкрыто даже при Моне. Милые гейские подмигивания, поджатые губы, которые в то же время улыбались. Крис вел себя так, что создавалось впечатление, будто он готовился перейти к допросу с применением пыток.

— Кокаин? Видит Бог, нет. Я ненавижу эту дрянь.

Психолог поднял руку.

— Хорошо, тогда пойдем в другом направлении. У вас был контакт с женой Харди, прежде чем она вышла за него замуж?

Опять предстоит разговор о ней? Мёрк посмотрел на парня, который просто сидел в ожидании ответа, как статуя.

— Да, — признался Карл. — Она была подругой моей девушки. Так они с Харди и познакомились.

— У вас не было интимных отношений?

Карл улыбнулся. Он тщательно все обсасывал. Каким образом все эти расспросы должны помочь ему справиться с ощущением сдавленности в области грудной клетки, сложно было понять.

— Вы медлите. Каков ваш ответ?

— Признаюсь, это самая странная форма терапии, в которой мне когда-либо доводилось участвовать. Когда вы пустите в ход пытки?.. Нет, ничего, кроме обжиманий-целований.

— А что входит в понятие обжимания-целования?

— Боже, Крис, хватит. Несмотря на то, что вы гей, наверняка вы можете себе представить взаимные ласки гетеросексуалов.

— То есть вы…

— Нет, Крис, честно. Я не собираюсь озвучивать вам подробности. Мы целовались и занимались легким петтингом, но не трахались. Так пойдет?

Этот ответ психолог тоже зафиксировал, после чего вперился своими светло-голубыми глазами в Карла.

— Вернемся к делу, которое мы называем делом о строительном пистолете. Из замечаний Харди Хеннингсена следует, что, возможно, вы состояли в контакте с людьми, которые затем в вас стреляли. Это так?

— Черт возьми, нет. Видимо, он неправильно понял.

— Хорошо. — Крис одарил Карла выражением лица, созвучным доверительности. — Просто-напросто, Карл, если ты засыпаешь, почесывая задницу, твои пальцы будут вонять, когда ты проснешься.

Боже милостивый. Неужели он снова принялся за свое?

— Ну как, уже исцелился? — поинтересовалась Роза, встретив его в коридоре. При этом ее улыбка была, кажется, чуть шире, чем следовало.

— Очень смешно, Роза. Когда я в следующий раз туда пойду, ты как раз можешь записаться на курсы этикета.

— Ах, так. — Она уже притаилась в окопе и приготовилась к обороне. — Только не жди, что я буду доброжелательной и политкорректной одновременно.

Доброжелательной? О боги…

— Что там тебе удалось узнать про двух женщин, Роза?

Она назвала имена, адреса и возраст. Обе женщины среднего возраста. Никаких связей с преступным миром, совершенно обычные люди.

— Я еще не связывалась с отделением интенсивной терапии Королевской больницы. Позвоню туда немного погодя.

— Забыл спросить — а кому принадлежала машина, в которой они совершили свой безумный вояж?

— Ты разве не читал рапорт об аварии? Автомобиль принадлежал Исабель Йонссон, но за рулем находилась вторая, Лиза Карин Крогх.

— Ну да, знаю. Обе женщины принадлежат традиционной церкви?

— Ты сегодня как-то хаотично задаешь вопросы, тебе не кажется?

— Так они приверженцы обычной церкви?

Она пожала плечами.

— Роза, выясни, пожалуйста, этот вопрос. И если нет, выясни, какую религию они исповедуют.

— Может, ты принимаешь меня за журналиста?

Мёрк уже собирался было вспылить, но осуществлению этого намерения помешал чудовищный вопль и крики со стороны почтового департамента.