Седьмая жертва

— Да. Ваша подруга была беременна.

Они побледнели. Нико специально не стал нарушать тягостной тишины, воцарившейся в кабинете, хотя он прекрасно понимал, что в сложившихся обстоятельствах этого, возможно, и не стоило делать. Сестра Террада положила руку на плечо брата, и Нико заметил, как у нее от усилия побелели пальцы. Террад дышал тяжело, еле сдерживая чувства. Разыгрывал отчаяние? Вряд ли…

— Беременна, — с трудом выговорил Террад.

— Срок около месяца. Вы не знали?

— Нет. Но Мари-Элен перестала принимать противозачаточные месяца три назад.

— Мадемуазель Жори сама узнала об этом только в пятницу, четыре дня назад.

— Почему она мне ничего не сказала? — тупо спросил Террад.

— В эту субботу и воскресенье вы были заняты, — вмешалась его сестра. — Женщина выбирает благоприятный момент, особенный — новость слишком важна. Она готовилась тебе это объявить, Поль, совершенно ясно.

Нервы у Террада сдали. Всхлипывая, он прошептал: «Мой ребенок…» К его горю прибавилась еще и эта потеря.

— Мне жаль, месье Террад, но нам нужно взять у вас анализ на ДНК. Я должен быть уверен, что вы — отец этого ребенка.

Мужчина наградил его красноречивым взглядом. Нико понимал: требование в этих обстоятельствах звучало чудовищно.

— Это обычный анализ, — уточнил на всякий случай Нико в качестве извинения. — Я позову сестру. А пока, может, выпьете кофе?

Комиссар пригласил коллегу, чтобы тот проводил Террада с сестрой в другой кабинет для продолжения следственных действий. Нужно-то всего какой-нибудь волосок, щетинка, несколько клеток кожи, капля крови, слюны или спермы. Образец будет запечатан и отвезен с первым поездом в Нант. Нант был камнем преткновения между Нико и администрацией, потому что в том, что касалось анализов на ДНК, Нико больше доверял Научному университетскому центру в Нанте, чем полицейской научно-технической лаборатории. Результаты будут через двадцать четыре часа.

Его одиночество вскоре было прервано стуком в дверь. Один из четырех начальников подразделений появился в кабинете без лишних церемоний.

— Не знаешь еще последней новости? — атаковал Нико вопросом молодой насмешник. — Только что звонили из Елисейского дворца. Глава кабинета президента требует доклада по делу об убийстве мадам де Валуа!

Семейство де Валуа оставило заметный след в истории Франции. Дельфин де Валуа, подруга президента, была убита два года назад в своей нищей квартирке восемнадцатого округа Парижа. Она уже давно растратила свое состояние, и людей, посещавших ее, вряд ли можно было отнести к уважаемому обществу. Виновный так никогда и не был обнаружен, хотя в уголовной полиции имелись соображения на этот счет. Здесь считали, что отставленный любовник неожиданно впал в ярость. Количество кровоподтеков на теле жертвы указывало на то, что борьба была жаркой. Впрочем, парочка ссорилась не впервые. Оставалось только схватить преступника.

— Знаешь, что я об этом думаю? — спросил Нико. — Передай им те же материалы расследования, что и в прошлый раз! Достали они нас с этой историей. Елисейский дворец не отдает нам приказы.

Дело, впрочем, было малоинтересным. В конце концов преступника задержат. Для бригады это давало чрезвычайное преимущество: для завершения дела у них было достаточно времени. Были расследования, которые могли занимать месяцы, если не годы. С делом Мари-Элен Жори все было по-другому: если они хотели раскрыть его, медлить было нельзя.

— Правильное решение, патрон. Они начинают меня доставать, — заметил подчиненный. — Итак, судя по всему, собрания сегодня утром не будет?

Каждое утро около девяти тридцати главы подразделений собирались в кабинете своего начальника: кофе, краткий обмен информацией, рассиживаться некогда.

— Будет! Но это чрезвычайное совещание. Дело Жори прежде всего.

— О, счастливчики! Хотел бы я на нем присутствовать!

Нико улыбнулся. Эти люди любили свою работу, и если случалось особо сложное дело, все были готовы участвовать, отдавать расследованию все свое умение. Принадлежность к уголовной бригаде подразумевала весьма специфическую работу, можно сказать, педантичный интеллектуализм. Все были опытными полицейскими, выбирал он их сам, очень тщательно, в соответствии со способностями.

Присоединился к ним и начальник антитеррористического подразделения. В общем-то, утреннее совещание собиралось само собой. Ясно, что международная ситуация требовала от комиссара Сирски работы в тесном сотрудничестве со всеми соответствующими службами.

— На, держи, вот папка, про которую ты меня вчера спрашивал. Про чеченские группировки во Франции, — сказал комиссар. — Здесь дело не только в религии. В их структуре очень большую роль играют племенные отношения. Глава группировки под постоянным наблюдением; могу даже сказать тебе, где и когда он ссыт!

— Отлично, сеть должна быть очень частой. Мы не можем выпускать их из-под наблюдения, раз есть угроза для наших сограждан.

— Максимальное внимание. Ребята ни на минуту их не оставляют.

— Очень хорошо, именно это и хочет знать наш министр внутренних дел. А что с Ираком? — продолжал Нико, как будто делал рутинную работу.

Задолго до того, как средства массовой информации начнут распространяться об угрозе новой войны, а мировые лидеры высказываться за войну или категорически против, бригада Нико каждое утро обсуждала не столько ее возможность, сколько дату ее начала. Совершенно секретные донесения, которыми комиссар располагал по этому поводу, оставляли мало сомнений. Сражения уже начались, коалиции интересовались их последствиями, а опасность террористических актов на территории Франции все увеличивалась.

— Там только множатся жертвы терактов, — заявил глава антитеррористической бригады. — Короче, мы в состоянии постоянной готовности.

Нико кивнул. Что на фоне всего этого какое-то дело Мари-Элен Жори? Странноватая получалась перспектива…

5. Анн или Хлоэ

Анн Рекордон и Хлоэ Барт знали друг друга еще с начальной школы. Они были лучшими подругами на свете. Цветущие тридцатилетние женщины, они теперь делились друг с другом самым важным в их взрослой жизни. Даже будь они сестрами, не могли бы быть ближе.

Этим утром Анн и Хлоэ шагали к своему гимнастическому клубу. Они не хотели терять форму и старались изо всех сил. Легкая пища, никакого алкоголя и табака, спорт — так они определили свою ежедневную жизнь. Их определенно можно было назвать счастливыми: социальный успех, внимательные мужья, обеспечивавшие им совершенное и безопасное блаженство. Они были веселыми и часто, разговаривая, покатывались со смеху. Никто и ничто не могло поколебать их уверенность и заставить сомневаться в их внешности. Совершенной, конечно. Никто.

Кроме него. Он неусыпно следил за ними. Он был способен на все, даже на самое худшее. Он шел за ними от их дома, и делал это уже не первый день. У него была цель, и он знал малейшие детали их распорядка дня, дороги, которые они выбирали, транспорт, на который садились. День у подружек был разлинован, как нотный стан. Неожиданности исключены. Даже гуляли они в одном и том же квартале, перед одними и теми же магазинчиками. Иногда какой-нибудь мужчина, не сдержавшись, восхищенно присвистывал, глядя на них, или пытался познакомиться, отчего Анн и Хлоэ обязательно взвизгивали, как полагается испуганным девицам. Но его они не заметили ни разу. Он разглядывал их равнодушным взглядом, отмечавшим каждое движение, каждый навязчивый жест, но для них оставался невидимым. Он ничего не значил в их жизни, но именно он будет решать, жить им или умереть. Какой он обладал властью! Какой силой…

Нико склонился над клавиатурой компьютера и открыл почту. Профессор Армель Вилар только что прислала ему отчет об аутопсии. Он быстро пробежал его глазами. Токсикологические и серологические анализы в рамках нормы. Детальное описание кинжала — орудия убийства. Сначала преступник обрушился на жертву с кнутом. Груди жертвы были отрезаны скальпелем. Что может твориться в голове у мужчины, который настолько теряет контроль над собой? Что дает толчок — химические процессы, электричество, некая мысль, наваждение? Женщина подверглась изощренной пытке, и насилие взяло верх в тщательно подготовленной встрече. Что он испытывал? Природа убийства и его обстановка могли помочь понять личность преступника.