Дымовая завеса

Но когда я услышал, как мисс Шелли рассказывает о своих подозрениях насчет отравления наркотиком сексуального насилия, начисто стершим ее воспоминания о ночи убийства Джея, я понял, что мы жертвы одного и того же заговора, цель которого — сокрытие другого преступления. А мотив… специалисты по уголовному праву вроде вас непременно ищут мотивацию, не так ли? Мотив преступников — скрыть то, что на самом деле случилось с Кливлендом Джоунзом, и кто именно совершил поджог в полицейском участке.

— Той ночью, когда Джей умер, он собирался мне обо всем рассказать, — прервала его Бритт. — Может, он и рассказал, но я не могу вспомнить. Но я уверена, что убило его желание исповедаться перед скорой смертью.

Рейли посмотрел в глаза генерального прокурора.

— Когда умерла Сузи Монро, вы хотели во всем обвинить меня. Не сомневаюсь, что вам это удалось бы без труда, если бы не вмешательство Кассандры Меллорс.

Фордайс помрачнел.

— Похоже, она до сих пор ваша сторонница. Она знает что-то из того, что вы рассказали о Кливленде Джоунзе?

— Да, я поделился с ней своими подозрениями.

Фордайс провел ладонями по лицу, опустил руки. Сейчас он выглядел как человек, предпринимающий последнюю, отчаянную попытку спасти свое положение.

— Мистер Гэннон, если вы жаждете мести, пожалуйста, не забывайте, что я не выдвинул против вас обвинений. Я спас вас от судебного преследования.

— Да, это так. Но вы сделали все, чтобы меня сочли виновным. Я потерял работу. Потерял пять лет жизни потому, что вы и ваши приятели подставили мне Сузи Монро, а потом сделали все, чтобы она вдохнула смертельную дозу кокаина.

Бритт ткнула его коленом, напоминая о видеокамере и обещании не выходить из себя. Они ничего не добьются, если его миссия будет похожа на личную месть. Они ищут справедливости, не возмездия.

Фордайс взглянул на камеру.

— Мистер Гэннон, я признаю, что всегда чувствовал какую-то аномальность в смерти той девушки. Меня беспокоил тот факт, что она умерла в квартире Джея Берджесса, квартире полицейского. Когда Кэнди привела вас в мой кабинет и вы рассказали о вашей кратковременной потере памяти, мои подозрения усилились.

— Подозрения?

— Подозрения. Концы с концами не сходились. Вы были чисты, как новорожденный младенец. Вы были помолвлены и должны были жениться. Конечно, бриллиантовое кольцо не помеха изменам, но вы не были склонны к беспорядочным связям, как ваш друг Джей. Вы никогда не употребляли наркотики, ваш послужной список был безупречен, вы были восходящей звездой Управления противопожарной службы.

Фордайс поднял указательный палец.

— Но главная зацепка: вы расследовали пожар, а детективы, производившие следствия по делу Сузи Монро, были героями того пожара.

— Как и вы.

— Да, как и я.

Рейли надеялся, что камера бесстрастно фиксирует свидетельства раскаяния Фордайса: выражение его лица и голос. Плечи генпрокурора уже не казались такими широкими, осанка — такой горделивой. Он смотрел на свои руки, безвольно лежавшие на столе. Не так ли взирал Понтий Пилат на только ему видимую кровь на своих руках?

Но Рейли безжалостно продолжал:

— У вас были подозрения, у вас была зацепка, но вы не стали утруждать себя выяснением причин?

— Да. — Фордайс медленно поднял голову и посмотрел прямо в камеру. — Я не стал вникать в ход расследования, потому что речь шла о полицейских, заслуженных полицейских, а я собирался выдвинуть свою кандидатуру на пост генерального прокурора. В этом случае победа зависит от безусловной поддержки органов правопорядка. Я не хотел оскорблять полицейских всего штата предположениями о том, что лучшие из них замешаны в укрывательстве преступления и, вероятно, даже в убийстве.

Рейли вдруг ощутил, что у него перехватило дыхание, и взглянул на Бритт. Видеокамера по-прежнему была нацелена на Фордайса, но Бритт смотрела на Рейли, пытаясь понять, сознает ли он значение того, что только что произнес Фордайс и что было записано на видеопленку.

Бритт быстро спросила:

— Что случилось с Кливлендом Джоунзом в комнате, где его допрашивали?

Она говорила вежливо и так, словно находилась с генпрокурором тет-а-тет. Без угрозы, без осуждения. В ее словах читалась лишь бескорыстная заинтересованность.

Поэтому Рейли слегка удивился, когда Фордайс ответил:

— Я не знаю, Бритт. Я уклонился от ответственности в деле Сузи Монро из соображений практической целесообразности. Именно мой эгоизм так дорого обошелся мистеру Гэннону. Я сожалею об этом. Если бы я мог, я компенсировал бы ему годы незаслуженного позора и унижений, но это невозможно.

Я действительно не знаю, что случилось в той комнате для допросов. Не знаю, как умер Кливленд Джоунз, не знаю, кто совершил поджог. — Увидев, что Рейли собирается заговорить, Фордайс остановил его, подняв руку. — Вы не должны полагаться на мои слова, но это факт. Вы можете проверить.

— Но расскажите нам, что вам известно, — попросила Бритт.

— Я вышел из своего кабинета в здании суда около шести и отправился в полицейский участок.

— Почему в тот день вы пошли в полицию так поздно?

— Забрать некоторые новые улики по делу, которое должен был представлять в суде. Я договорился встретиться со следователем у конторки дежурного и уже был у входа в здание, когда раздался сигнал пожарной тревоги. Я бросился внутрь. В вестибюле были люди. Они выжили и могут подтвердить этот факт.

Сначала мы подумали, что тревога ложная. В том старом здании вечно что-то ломалось. Может, это была чья-то глупая шутка. Кто-то спросил, не начались ли пожарные учения.

Фордайс умолк, уставился прямо перед собой, словно мысленно воссоздавая ту сцену.

— Но почти сразу мы почувствовали запах дыма и поняли, что пожар настоящий. Я поторопил тех, кто находился в вестибюле, и побежал по коридорам первого этажа, заглядывая в кабинеты и крича, чтобы все покидали здание как можно быстрее. — Он снова умолк, пожал плечами. — Остальное вы знаете.

— Вы скромничаете, — сказала Бритт. — Вы поднялись по лестнице и начали выводить людей с верхних этажей.

Фордайс кивнул.

— Так что вы действительно были героем.

— Просто в тот день я все делал правильно. — Он взглянул на Рейли. — Чего нельзя сказать о последующих событиях.

Рейли подумал, что либо Фордайс — величайший лгун, либо он говорит правду.

— У вас есть свидетели, способные подтвердить, что, когда вы вошли в полицейский участок, уже ревела пожарная сигнализация?

— Да. Хотя бы полицейские, которые дежурили в тот день внизу.

 — Вы были там раньше?

— Раньше в тот день? Нет. И это доказуемо. Даже окружной прокурор должен отмечаться в журнале для посетителей.

— Журнал сгорел.

— Я не был там раньше в тот день, мистер Гэннон. Я не выходил из кабинета даже на ленч. Это может подтвердить мой секретарь. Все детали того страшного дня отпечатались в моей памяти.

— Вы никогда не допрашивали Кливленда Джоунза?

— Нет. Клянусь. Я даже не знал, как он выглядит, пока после пожара не увидел в газетах его фотографию из полицейского досье.

— Надежный источник нам сообщил, что Нат Уикем Старший звонил вам и просил прийти в полицию, чтобы надавить на Джоунза, если тот не признается в нападении на его сына, — сказала Бритт.

Вряд ли Пата Младшего можно назвать «надежным источником», но, судя по всему, Фордайс ей поверил.

— Пат Уикем действительно мне звонил. Днем. Он сказал, что арестован какой-то скинхед. Рецидивист, которого они хотят упрятать в тюрьму. Однако, как он сказал, этот Кливленд Джоунз умеет бороться с системой. Он водит их за нос, и, я цитирую, «на этот раз никаких сделок», появился шанс засадить ублюдка надолго.

Уикем попросил меня оказать дополнительное давление, чтобы добиться признания и избавить штат от судебных расходов. Он хотел, чтобы я поговорил с Джоунзом, обрисовал ему его мрачное будущее. Но я был занят и сказал, что загляну ближе к вечеру, когда буду в участке по другим делам.