Тьма в бутылке

— У тебя есть акцент? Я и не замечал раньше.

Ассад поднял блеснувшие глаза.

— A-а, ты издеваешься. Я ведь понимаю. — Тут он предостерегающе поднял вверх указательный палец. — Меня не проведешь.

— В любом случае это занятие ничего нам не даст, — сказал Карл и кивнул. Тут уж точно не было вины Ассада. — Но, может быть, просто тут и нечего искать. Несмотря ни на что, мы ведь не можем с уверенностью сказать, что похититель совершил другие преступления помимо данного, правда?

Ассад улыбнулся.

— Ха, снова пытаешься подловить меня, Карл. Конечно же, он совершил не одно преступление. Я отлично вижу по твоим глазам, что ты это знаешь.

И он был прав. В этом деле едва ли оставалось место сомнению. Миллион крон — большая сумма денег, но все-таки не настолько. Если только не промышлять таким способом себе на жизнь. Естественно, убийца совершил не одно только это преступление. Почему бы и нет?

— Продолжай, Ассад. Сейчас все равно нечем больше заниматься.

Добравшись до стойки, за которой Лиза и Ирса без стеснения продолжали свою шовинистическую болтовню о том, как должны выглядеть настоящие мужчины, он тактично постучал.

— Как я понял, Ассад в одиночестве обзванивает отпавших сектантов, а потому, Ирса, у меня есть для тебя новое задание. А если у тебя, Лиза, такое большое желание потрепаться, то и ты можешь нам помочь, согласна?

— Нет, Лиза, ты не можешь, — послышался брюзгливый голос фру Сёренсен из дальнего угла. — Господин Мёрк работает в другом отделе. В твоих должностных обязанностях не прописана работа на него.

— На самом деле здесь можно поспорить, — ответила Лиза и одарила его взглядом, которому наверняка научил ее муж во время их жаркого путешествия по США. Видела бы этот взгляд Мона. Тогда, возможно, она чуть активнее стала бы бороться за свою новую добычу.

В попытке самообороны он направил взгляд на красные губы Ирсы.

— Ирса, посмотри, нельзя ли найти этот эллинг на аэрофотоснимке. Проверь все снимки, предоставленные регистрами собственности в коммунах Фредерикссунд, Хальснэс, Роскиле и Ляйре. Наверняка они есть на их сайтах, в противном случае попроси выслать по электронной почте. Хорошие снимки, сделанные с воздуха и в хорошем разрешении, относящиеся к прибрежному ареалу до самого Хорнсхерреда. Да, и когда приступишь, запроси также карты, где обозначены все ветряные установки региона.

— А мне казалось, мы сошлись на том, что они были остановлены из-за шторма.

— Правильно. Но все же необходимо проверить.

— Ну, с этой ерундой она справится на раз-два, — вмешалась Лиза. — А что у тебя припасено для меня? — Она обратила на него взгляд, пронизывающий до самого нутра.

Что, черт возьми, он должен ответить на ее двусмысленный вопрос? У всех на глазах! Изящные ответы громоздились в его голове один на другой.

— Уф. Может, ты поинтересуешься у технической администрации этих же коммун, выдавали ли они разрешение на постройку эллингов на береговой линии до 1996 года? И если давали, то где конкретно.

Она покачала бедрами.

— И всё? Как-то негусто. — Затем повернулась к нему своей в высшей степени привлекательной аккуратной попкой, обтянутой джинсами, и отправилась к телефону.

Теперь добраться до нее было сложно.

34

Провинция Гильменд была для Кеннета синонимом ада. Песчаная пустыня — его ночным кошмаром. Одна поездка в Ирак и две в Афганистан — более чем достаточно.

Ежедневно ему приходили электронные письма от боевых товарищей. Многочисленные слова о дружбе и чудесных временах, и ничего о том, что творилось на самом деле. Все просто хотели выжить. Из этого и исходили.

Потому он решил для себя, что с прошлым покончено. Куча хлама на обочине. Блуждания во тьме. Блуждания днем. И бомб хватало. Глаза, прикованные к биноклю. Удача не входила в число попутчиков, с чьим существованием приходится считаться.

А потому теперь он сидел в своем маленьком доме в Роскиле и пытался заглушить прежние эмоции, позабыть прошлое и жить дальше.

Однажды он убил человека, но никому не рассказывал об этом. Это произошло в ходе кратковременной стычки. Даже его товарищи не успели заметить. Труп чуть поодаль остальных — его рук дело. Совсем молодой юноша, ранение в трахею. Единственное, что могло являться ужасным опознавательным знаком воина-талиба, — это лишь легкий пушок на щеках и подбородке.

Нет, он никому об этом не рассказывал, в том числе и Миа. Едва ли подобные вещи будут вертеться на устах, когда задыхаешься от любви.

Впервые увидев Миа, он понял, что она приведет его к безоговорочной капитуляции.

Она заглянула в самую глубину его глаз, когда он взял ее за руку. В тот момент все и произошло. Полная и безоговорочная капитуляция. Таящееся до поры томление и надежда вдруг обнаружили себя. И они слушали друг друга со всей полнотой души и знали, что их встреча повторится.

Она дрожала, рассказывая, когда ожидает возвращения мужа. И была готова к новой жизни.

Последний раз они виделись в субботу. Он пришел неожиданно и, как они договаривались, держал под мышкой газету.

Она была одна, но очень взволнованна, и попросила не допытываться у нее, что произошло. Явно не предполагая, что случится в течение дня.

Если бы у них было еще несколько секунд, он уговорил бы ее уйти с ним. Собрать все необходимые вещи, взять на руки Бенджамина и покинуть дом.

Он убежден, она согласилась бы, если бы в этот момент ее муж не заехал в ворота участка. А в его собственном жилище у них оказалось бы предостаточно времени на распутывание узлов, оставшихся от неудавшейся прошлой жизни.

А вместо этого ему пришлось уйти, потому что она попросила. Через заднюю дверь. Прочь во тьму, подобно трусливому псу. Даже не забрав велосипед.

С тех пор мысли о данном поступке не отпускали его ни на секунду.

Прошло три дня. Наступил вторник, и с момента странного поведения он успел побывать у ее дома уже не раз. Вполне могло случиться, что он наткнулся бы на мужа Миа. Неприятности могли возникнуть совершенно спонтанно. Однако он больше не испытывал страха по отношению к другим людям, только по отношению к себе. Ибо — как он поступит с этим человеком, если выяснится, что тот обидел Миа?

Но дом оказался пуст, когда он вернулся. Как и в дальнейшем. И все-таки предчувствие его не отпускало. Да-да, некий мощный инстинкт укоренился в нем. Такой же инстинкт охватил его, когда один из сослуживцев показал на улицу, на которой вскоре были убиты десять местных жителей. Он просто знал, что им нельзя ступать на эту улицу, как знал и то, что этот дом заключает в себе тайны, которые никогда не выйдут на свет без его помощи.

И вот Кеннет стоял перед входной дверью и звал ее по имени. Если бы они собирались ехать куда-то отдыхать, она предупредила бы его. Если бы она потеряла к нему интерес, ее блестящий взгляд потупился бы.

Она не потеряла к нему интереса, просто куда-то пропала. Не отвечала даже на мобильный. Несколько часов подряд он думал, что она не смеет взять трубку, потому что муж находится где-то поблизости. Потом он убедил себя, что муж забрал у нее телефон и уже знал, кто звонит.

«Если он знает, где я живу, пусть только заявится», — говорил Кеннет сам себе. Эта борьба будет неравной.

Настал следующий день, и только тогда он впервые почувствовал, что ответ следует искать в третьем направлении.

Ибо он расслышал звук, удививший его, и это был именно тот странный звук, который умел различать не умерший в нем солдат. Очень слабый звук, способный в следующую секунду изменить все вокруг. Звук, который может означать смерть, если его никто не услышит.

Именно такой звук он услышал, стоя перед домом и набирая номер ее мобильного.

За каменной стеной еле-еле звонил телефон.

Он захлопнул мобильный и вновь прислушался. Тихо.

Он опять набрал номер Миа и притаился на мгновение. Послышался звук. Ее телефон, на который он только что позвонил, лежал где-то наверху за мансардным окном и опять откликнулся.