Лонтано

Оказавшись у сестры дома, он прежде всего затолкал ее под душ и пообещал, что заслуженную выволочку она получит, как только выйдет из ванной. Теперь он слушал, как струи воды бьются о кафель, и гнев его понемногу утихал.

Кока-кола. Мобильник. Наконец-то он мог связаться со своей командой.

Сначала Тонфа, по-прежнему сидевший в Институте судебной медицины на вскрытии. И работы у Рибуаза до завтрашнего утра, учитывая количество гвоздей и осколков, которыми нашпиговано тело.

– Они нашли ногти, волосы?

– Нет еще. Сначала они должны провести полный внешний осмотр и только потом начнут обследовать брюшную полость.

Эрван не собирался учить медэксперта его делу. Впрочем, он все меньше и меньше верил в возможность вовремя выяснить имя следующей жертвы. Если они и обнаружат органические фрагменты, это будут фрагменты трупа.

Первые полученные данные подтверждали полное совпадение деталей преступления со способом действий Человека-гвоздя. Убийца обрил голову Анн Симони, оставив только несколько прядей, без сомнения, чтобы можно было установить связь между находками под ребрами Виссы и волосами новой жертвы. Чтобы активировать свой фетиш, он использовал гвозди, стеклянные и металлические элементы, волокна, истинную природу которых еще предстояло определить. Он вонзил два осколка зеркала в глазные орбиты и изъял органы – аутопсия вскоре уточнит, какие именно. Рибуаз также подтвердил изнасилование с помощью режущего предмета – и, без сомнения, с двусторонними лезвиями. Молодая женщина еще при жизни испытала на себе все чудовищные измышления своего палача. Время ее смерти с точностью установить не удалось. Кровоизлияние, субдуральная гематома или сердечный приступ, но ее сердце перестало биться во время истязаний.

– После смерти членовредительство продолжалось?

– По всей видимости, да, и довольно долго. Многие раны не кровоточили.

– Сколько всего ран?

Тонфа присвистнул. Физическая масса жертвы позволила убийце зверствовать с размахом. Так набитая боксерская груша никогда не отклоняется от своей оси.

– Сотни, сконцентрированные на манер… кустов. Соцветия гвоздей. По словам Рибуаза, когда их вбивали, даже кости треснули. Весь скелет превратился в крошево. А мышцы, нервы, вены и артерии – все разодрано. Настоящая бойня.

– А относительно орудий Рибуаз ничего не может сказать?

– Он только констатировал, что железо ржавое, а стекло старое. Исключительно винтаж.

– Ты их уже отправил в идентификацию?

– Первая порция уже у них для анализа ДНК, как ты велел.

– Гениталии были изъяты?

– Вроде бы да. На месте полового органа зияющая дыра.

– Но Рибуаз уверен, что изнасилование имело место?

– Без сомнений. Он прошел через заднюю дверь: ректальные ткани в ошметках.

Сексуальный след на сегодняшний день был единственным отличием от образа действий в семидесятых годах. Возможно, именно благодаря этому расхождению убийца себя разоблачит…

– Ну, радость моя, – закончил Эрван жизнерадостно, чтобы подбодрить Тонфа, – мужайся! Увидимся завтра утром в бюро. Надеюсь, Рибуаз к тому времени закончит.

– О’кей, шеф.

Новый номер: Одри.

– Пока ничего, – подвела итог Белесая Моль. – Рестораны, магазинчики – на рассвете все закрыто. Одна надежда была на «Ситадин», у них там портье…

– Что за «Ситадин»?

– Аппарт-отель для заезжих бизнесменов. Но никто ничего не видел.

– Говорила с патрулями, которые дежурили в ту ночь?

– Конечно. Пока дохлый номер. Но мне еще осталось опросить нескольких парней.

Эрван глянул на часы: три ночи. Он решил передать ей ту часть, которую оставил для себя: все, что касалось Сены.

– Позвони в речную и скажи, пусть проверят у себя.

– А ты не сделал?

– Позвони им и закрой тему.

– Ладно, – не стала она вредничать.

– А потом поспи, сколько сможешь. Встречаемся в девять у станка.

– Сержант звонил много раз.

– Кто?

– Капитан Сержант. Тот, кто проводил первичный осмотр.

– И что?

– Фитусси велел ему присоединиться к нам.

Никакой возможности и дальше не подпускать парня к делу. Эрван сталкивался время от времени с молодым полицейским в коридорах: робкий новичок с забитым видом.

– Ты его знаешь?

– Не особо.

– И что о нем думаешь?

– Тихоня, но трудяга.

– Пусть приходит на летучку. Поможет тебе с опросом, или кинем его на расшифровку разговоров.

Он отсоединился и на одном дыхании позвонил заодно и Сардинке. Эрван был удивлен его результатами: тот уже опросил коллег Анн Симони по работе в управлении, определил ее нынешних приятелей и нашел тех, кто остался в бурном прошлом. А еще он добыл из архивов ее дело.

– Начни с бэкграунда.

– Родилась в восемьдесят шестом в Монтелимаре, отец неизвестен, мать из Квебека; мать исчезла сразу после ее рождения. Приюты, детские центры, приемные семьи. Очень быстро пошла по кривой дорожке. Кражи, драки, наркотики. И в то же время училась хорошо. Степень бакалавра по литературе. В следующий раз она обнаруживается уже в СБИ. [110] Первый приговор после ее совершеннолетия – четыре месяца условно…

– Причина?

– Участвовала в демонстрации антиглобалистов и кому-то врезала. Потом два года тишина. Ни работы, ни прочего. Дальше ее пару раз задерживают за приставания и хранение героина. Стандартный случай: проституция ради дозы. В 2006-м – вооруженное ограбление, и она гремит на нары сразу на семь лет.

– Подробности выяснил?

– Пустяковый налет, который плохо обернулся. Ее сообщники начали стрелять. Охранник был ранен. Остался инвалидом на всю жизнь.

– Парней нашел?

– Ребята из Виши. Бродячие полуцыгане-полупанки. Полное чмо.

– Их уже выпустили?

– По моим сведениям, только двоих, но…

– Ты проверил их алиби?

– Нет еще. Один где-то на Лазурном Берегу, второго я еще не вычислил. Но мы с Крипо проверили разговоры и связи девчонки. Скорее всего, ни с кем из них она больше контактов не поддерживала.

– А что в последнее время?

– Спокойная тихая жизнь. Коллеги по работе, вечеринки, парень.

– Кто-нибудь из префектуры?

– Ни боже мой, несчастный! – засмеялся Сардинка. – Диджей, работающий во многих модных клубах.

– Ты с ним связался?

– Я даже лично объявил ему о случившемся.

– Твое мнение?

– Он чист. Я оставил его в слезах за кулисами «Рекса». Вряд ли он встанет сегодня ночью за свой пульт.

Эрван задумался над метаморфозой, происшедшей с девушкой. От налетчицы до чиновницы – дорога наверняка была долгой.

– Расскажи, что с ней было после тюрьмы.

Сардинка заколебался. Эрван решил слегка ему помочь:

– Я в курсе про моего отца.

Он услышал, как марселец с облегчением выдохнул, прежде чем ответить:

– Он очень помог с досрочным освобождением в 2009-м. Потом поддержал, когда она захотела вернуться к нормальной жизни: жилье, работа… Он даже внес залог за ее квартиру.

Старик в качестве доброго самаритянина – такое трудно было проглотить.

– Она сразу начала работать в префектуре?

– Нет. Сначала отпахала год в мэрии Нантера.

– Мой отец ее туда пристроил?

– Я еще не связывался с мэрией, но…

– Но что?

– Нам скоро придется поговорить с твоим отцом.

– Я сам этим займусь. Ты связался с офицером по надзору?

– Ну да. Он думает, девчонка действительно выправилась.

– Ее больше никогда не задерживали?

– Ни разу.

– А клиенты к ней не захаживали?

– Я у нее под кроватью не сидел, но вроде нет.

– А наркота?

– Тот же случай. Больше не прикасалась.

Криминальное прошлое не внушало оптимизма с точки зрения возможной социальной реабилитации. Как говаривал отец: «Зачем поливать дюны?» Но первым хватался за лейку.

– А что говорят коллеги?

– Ничего особенного. Приятная девушка.

– В последнее время не переменилась?