Лонтано

Он спросил о Кеке. Ему отвечали жестами, кивками: работа кипела. Продолжил путь и оказался во втором дворе, окруженном другими ангарами. На этот раз двор кишел молодняком с наушником в ухе и парнями в шлемофонах: все казалось принадлежащим другому миру – тому, где обитали миллионы телезрителей, получающих свою кормежку картинками и текстами, потрясающими по уродству и глупости. Снова вопросы.

Кевин курил на пороге студии. Худой до истощенности, в засаленной майке, он пронзительно хохотал, стоя в окружении двух фиф, сверкающих мишурой, как треска в фольге.

Эрван подошел со злобным видом и удостоверением на изготовку. Куколки мгновенно исчезли.

– Гаэль Морван, знаешь такую?

– Нет.

По морде.

– Подумай хорошенько: она была на кастинге «Проигравший выигрывает».

– Да их тут столько, – бросил парень, потирая щеку.

Опять по морде.

– Молодая женщина, очень хорошенькая, очень блондинка.

У Кевина вырвался смешок: он жил в мире «очень хорошеньких, очень блондинок». Эрван взял его за грудки и впечатал в стену. Другой рукой достал свой мобильник и нашел фото Гаэль без макияжа, в матроске, на острове Бреа. Ей едва можно было дать шестнадцать лет.

– Это моя сестра, мразь, – проскрежетал он, сунув фото под нос парню. – Ты с ней говорил или нет?

Тот высвободился из его хватки и выпятил тощую грудь:

– Ты чего надумал? Старший братец-полицейский решил тут крутого из себя корчить? Откуда ты выполз? Из сериала «Жизнь прекрасна»? Ты…

Закончить фразу он не сумел: Эрван влепил ему хук в живот, от которого тот рухнул на колени. Потом схватил его за шею и приложил затылком о стену.

– Будешь говорить, чертов прыщ? Иначе, слово даю, я тобой займусь. Сначала начищу морду. Потому отвезу в каталажку, где ты проведешь незабываемую ночь.

Кевин дрожал крупной дрожью. Проходившие мимо молоденькие актрисы бегом кинулись прочь.

– Я… я вспомнил, да…

В виде поощрения Эрван снова постучал его затылком о стену. Плохо закрепленная картонка с надписью «Кастинг» упала на землю.

– Что ты вспомнил?

– Мы… мы выкурили по сигаретке. Поболтали.

– О чем?

– Ей нужны были связи… Она…

– Ты дал ей контакты?

– Всего один.

Машинально Эрван еще сильнее сжал пальцы на шее урода, у того на глазах выступили слезы. Он выпустил его и сплюнул на землю от ярости.

– Пайоль… – прошептал Кевин. – Мишель Пайоль.

– Кто он?

– Пресс-атташе. Мужик в тусе, знает кучу народа.

Удар ногой в живот.

– СУТЕНЕР?

Кевин согнулся пополам, его вывернуло. Эрван подождал, пока он не переведет дух. Такая жестокость была ему привычна. Не так уж далеко ушел он от Ди Греко и его солдатиков.

– Мы никогда не пользуемся такими словами, но…

– Он рулит эскортами?

– Он связующее звено между девушками и парнями при бабках… Часто это иностранцы, дипломаты, финансисты…

– Его адрес.

– Я не могу этого сделать… Я спалюсь, меня…

Эрван схватил его за волосы и заставил выпрямиться.

– Лучше спалиться, чем сыграть в ящик.

– Почему… почему вы так говорите?

Эрван расстегнул кобуру и сунул ему пистолет под нос:

– Потому что если я тебя пристрелю, то мне же и поручат расследование. Я из Угро, capisce? [104] С Гаэль ты промахнулся… Домашний адрес того типа, твою мать, и я исчезну.

– Авеню Эйло, восемнадцать.

– Сколько тебе отстегнут за то, что ты послал ему Гаэль?

– Я получу, если она… ну, если что-нибудь получится…

Взяв Кеке за волосы, Эрван развернул его и изо всех сил приложил мордой о стену. Нос у того с хрустом расплющился.

– Хоть что-то уже получилось.

Идя к машине, он столкнулся с двумя охранниками, в панике бегущими ему навстречу. Он помахал своим удостоверением с триколором и через секунду забыл о них.

62

Смена декораций: авеню Эйло, недлинная и великолепная. Концентрация сверхбогатства, выходящая к площади Трокадеро, с видом на Эйфелеву башню на противоположном берегу.

Беспокойство переросло в страх, страх – в панику. Во что влипла его сестрица? Эрван припарковался у выезда из подземного паркинга, въехав на тротуар.

Консьерж. Лифт. Пятый этаж. Единственная дверь на площадке. У него было ощущение, что он звонит в дверь родителей.

– Кто вы?

Высоченная жердь лет шестидесяти, в очках выпускника высшей школы, с толстыми губами, стоял перед ним в повседневной одежде высокопоставленного чиновника: бордовый пуловер с V-образным вырезом, рубашка без галстука, вельветовые брюки. Не хватало только сигары.

– Я – ваша плохая новость. Где Гаэль Морван?

– Кто?

Эрван резко впихнул его в прихожую и шагнул следом.

– Даю тебе второй шанс, Пайоль. Гаэль Морван. Молодая, красивая, вызывающая. Она наверняка связалась с тобой в середине недели.

Мужик вымучил улыбку – зубы у него были устрашающие.

– Бессмыслица какая-то, – задергался он в своем пуловере от Ральфа Лорена. – Вы вваливаетесь ко мне и…

Он не договорил. Эрван достал свой значок. Он видел, как Пайоль сглотнул: его кадык дернулся вверх и вниз, как шарик в бильбоке.

– Я…

Сутенер поднес руку к воротничку рубашки и свел его концы вместе, как будто это был сфинктер, потом бросил взгляд в сторону столовой.

– Пройдемте ко мне в кабинет, – тихо предложил он.

– Что здесь происходит?

Женщина лет пятидесяти, с круглым пучком, в бежевом кардигане, появилась на пороге двустворчатой двери: ход семейного ужина был нарушен.

– Все хорошо, дорогая.

Она яростно двинулась на Эрвана. С годами он научился опасаться жен: часто в момент обыска или ареста именно они оказывают наиболее ожесточенное сопротивление. Он снова левой рукой достал удостоверение:

– Включите телевизор и оставайтесь в гостиной, пока вас не позовут.

Она глянула на него так, будто собиралась плюнуть ему в лицо. Два подростка появились по бокам дамы, мальчик и девочка: вид у них был совершенно завороженный. Скрестив руки, их мать еще колебалась. Тишина звенела, как натянутая струна.

Пайоль разрядил ситуацию:

– Ступай, дорогая. Ничего страшного. Сейчас вернусь.

Прижимая к себе своих чад, супруга недоверчиво отступила, испепеляя взглядом чужака. Наконец они исчезли.

– В кабинет.

Пайоль кивнул и направился по коридору. Эрван последовал за ним. Рука его лежала на прикладе оружия в расстегнутой кобуре. Он чувствовал себя неуместным. Он чувствовал себя парией. Он чувствовал себя сильным.

В кабинете ничего неожиданного: дорогая мебель, шкафы, забитые старинными книгами, восточный ковер. Настольная лампа струила тусклый свет, наводящий на обстановку глянец, словно воск.

– Сядь.

Мысленно он дал сукиному сыну шанс: полицейское давление, прежде чем давление кулаков. Какими бы связями он ни располагал, вряд ли своднику понравится, если к нему в дом нагрянет полиция нравов. Морван даже не проверил, заведено ли на него дело, и не позвонил коллегам из отдела борьбы со сводничеством: ошибка новичка.

Пайоль не посмел сесть за письменный стол. Он пододвинул стул с бархатной спинкой и рухнул на него, ссутулившись и подобрав свои длинные ноги под судорожно сжатые ляжки. В нем было что-то женственное.

Эрван снова достал мобильник с фотографией сестры:

– Гаэль Морван: слушаю тебя.

– Она? Мы виделись вчера.

– Где?

– В баре «Плазы», ближе к вечеру.

Ребята из внутренней безопасности потеряли ее несколькими часами раньше. Она не хотела, чтобы за ней следили, когда она пойдет на эту встречу.

– О чем вы говорили?

– О работе.

– О той, которую ты можешь подыскать?

– Да, недолгая и хорошо оплачиваемая. Мы договорились о… специфике.

– То есть?

У Эрвана возникло ощущение, что ему загоняют иголки под ногти.

– Ей нужны были контакты… Я должен был удостовериться в ее… компетенции.