Не зови меня больше в Рим

День тянулся бесконечно и был наполнен разговорами, спорами и множеством чашек кофе. В конце концов план мы довели до той степени готовности, когда уже можно приступать к его реализации. Все зависело от того, согласится или нет Марианна Мадзулло с нами сотрудничать. И еще от того, как среагирует Катанья, когда убедится, что полицейские сняли наблюдение за ее домом, – позвонит ей или нет. Короче, все зависело от неподвластных нам вещей: от степени желания Марианны почувствовать себя свободной, от степени желания киллера совершить убийство, а еще от того, выстроятся ли, реализовавшись, последствия этих желаний в нужном нам порядке. Я молилась о том, чтобы Марианна всей душой возмечтала о возвращении к спокойной жизни. Молилась, чтобы этот безумец и на самом деле оказался совершенно безумным и сунулся в волчью пасть. Молилась о том, чтобы самой выйти из переделки живой. Вероятно, такое количество молитв родилось во мне благодаря близости Ватикана, чье влияние я, кажется, начала на себе испытывать.

Глава 12

На следующее утро Марианна Мадзулло дала свое согласие на сотрудничество с нами. Уговорить ее взялся Абате. Я поздравила его с тем, что он так легко справился с задачей – хватило всего-то часовой беседы; однако он только отмахнулся, словно речь шла о сущей ерунде. По его словам, Марианна ничем не рисковала, помогая нам. Физически ей ничего не угрожало, зато вероятность того, что мы арестуем Катанью, возрастала. И у нее появлялся шанс освободиться от этого психопата. Теперь надо было спешить, и мы тронулись в путь.

В полдень полицейский, переодетый посыльным, поднялся в квартиру Марианны и вручил ей точно такую же форму посыльного. Марианна в этой форме через несколько минут вышла на улицу, не вызвав никаких подозрений; потом она направилась к машине, ожидавшей ее в нескольких кварталах от дома, за рулем которой сидел еще один полицейский. Марианну доставили в гостиницу “Фьори”, неподалеку от вокзала Термини, и она заняла номер, забронированный для нее на чужое имя. Все прошло без сучка и задоринки. Абате придумал фокус с переодеванием, чтобы обеспечить безопасность Марианны. А вдруг у Катаньи есть информатор или, скажем, кореш в соседних домах? Этого мы не знали. Наша группа также расположилась в одном из номеров гостиницы “Фьори”.

С этого момента время стало тянуться невероятно медленно. Прошел день, прошла ночь. Гарсон, Габриэлла, Абате и я спали по очереди. Правда, никому не удалось заснуть по-настоящему. Заканчивался второй день, и мы уже стали подумывать, что на сей раз интуиция подвела ispettore: Катанья не позвонит Марианне. При всем при том Маурицио это вроде бы не слишком беспокоило. Его вера в свои замыслы, а возможно, и в себя самого позволяла ему сохранять полное спокойствие, словно столь долгое ожидание было более чем естественным. В половине десятого второго вечера, когда мы уже собирались установить очередность ночного отдыха, мобильник Марианны наконец зазвонил. Абате махнул нам рукой и надел наушники. Затем увеличил громкость, так что разговор был слышен во всей комнате. Это был Рокко Катанья, однако номер телефона, с которого он звонил, не определился.

– Марианна, это я.

– Рокко. Чего тебе еще от меня надо?

– Ты не отвечаешь по домашнему телефону, и полицейские от твоего дома смотались.

– Наконец-то они оставили меня в покое.

– Где ты сейчас?

– Так я тебе и сказала! Ты ведь грозился меня убить.

– Они перевезли тебя куда-то.

– Нет. Я сама ушла из дома.

– Твой телефон прослушивается?

– Нет, Рокко, клянусь, что нет. Эти сволочи наконец-то отвязались от меня.

– Я тебе не верю.

– Думаешь, я бы говорила с тобой так, если бы они меня слышали?

– Я тебе не верю. Подожди, сейчас я перейду в другую кабинку и через пару минут снова позвоню.

Он повесил трубку. Все мы тяжело дышали и вели себя нервно: потягивались, кашляли, словно накопившееся напряжение требовало немедленного выхода. Меня привели в восторг актерские способности Марианны. Было похоже, что она решила по-настоящему поработать на нас. Она выглядела не просто послушным исполнителем нашего плана, она вкладывала душу в это дело. Тут ее телефон снова зазвонил.

– Марианна, скажи, где ты сейчас находишься.

– Рокко, зачем тебе убивать меня? И зачем тебе убивать эту женщину из полиции?

– Это они меня заставляют – хотят испытать.

– Чтобы ты и меня тоже убил? Нет, Рокко, вряд ли. Но если ты хочешь убить ее, я тебе помогу.

– Как?

– На моих условиях.

– Говори.

– Взамен ты должен оставить меня в покое, никогда больше не угрожать мне, не искать встречи со мной и не приближаться к моему дому. Никогда!

– Я перезвоню через пять минут.

Во время этого второго перерыва Абате снял наушники, и я заметила две глубокие морщины, залегшие у него от глаз по обе стороны носа. Марианна смотрела в пол, не скрывая охватившего ее отвращения – возможно, к себе самой. Снова зазвонил телефон, снова в комнате повисло напряжение.

– Я согласен, – сказал Катанья. – В чем заключается твоя помощь?

– Завтра вечером, в одиннадцать, она вместе с одним итальянским полицейским явится в гостиницу “Фьори”, это на улице Волтурно. Они войдут через служебный вход, из тупика – того, что по правую руку от гостиницы. Там и машину оставят. Ты можешь этим воспользоваться – вот твой шанс.

– Откуда у тебя эта информация?

– Я услышала их разговор, когда они уже собирались уходить от меня.

– Но если ты заманиваешь меня в ловушку…

– Рокко, я тебя не предам. Да и что бы я от этого выиграла? Ты можешь думать что угодно, но я никогда таких вещей не делала. Клянусь тебе нашим былым времечком.

Катанья повесил трубку. Маурицио снял наушники и вызвал полицейского, дежурившего у двери, чтобы тот увел Марианну. Проходя мимо ispettore, она бросила ему в лицо какие-то слова, но я их не разобрала, хотя по выражению ее лица догадалась: это было оскорбление. Когда мы остались в номере вчетвером, Гарсон, довольно плохо понявший, о чем шла речь, попросил объяснений у Габриэллы. А я обратилась к Абате:

– Как тебе удалось добиться, чтобы эта женщина согласилась так безоглядно помогать нам?

– Я дал ей понять, что он не отстанет от нее, пока мы его не арестуем.

– Скажи мне еще одну вещь: когда Катанья заявил, что это они требуют, чтобы он меня убил, он имел в виду мафию?

– Может, и так, не знаю.

– А Марианна, судя по всему, сразу поняла, о ком речь.

– Я велел ей не задавать лишних вопросов, а больше поддакивать.

Я кивнула. Потом посмотрела по сторонам. Видок у всех у нас был неважнецкий. Два дня, проведенные здесь, давали себя знать.

– Пора отправляться отдыхать, это нам просто необходимо.

– Но завтра в семь утра…

– Да, Маурицио, знаю. Завтра с раннего утра мы должны заняться подготовкой моего убийства.

Все разом вздрогнули, из чего я вывела, что в этот час и в этих обстоятельствах коллеги не были способны по достоинству оценить мое чувство юмора.

В голове у меня свилось в клубок столько сомнений и опасений, что мне, видимо, грозила бессонная ночь. Тем не менее я буквально рухнула в постель, и уже ничто не могло прервать то сладкое и чудесное наслаждение, каким является сон.

На следующее утро комиссар Стефано Торризи присутствовал на нашем первом совещании.

– Я даже вообразить себе не могу, зачем мафии понадобилось убивать вас, инспектор, – начал он отвечать на вопросы Абате. – Не исключено, что им нужно избавиться от Катаньи, и они решили использовать вас.

– Не понимаю.

– Они поставили ему условие: он убивает вас и этим искупает свою вину перед ними. На самом деле они рассчитывают на то, что он сам погибнет при этой попытке.

– Да, но ведь есть и немалый риск: мы его схватим живым, и он выдаст нам какие-нибудь секреты.

– Скорее всего, никаких особых секретов он просто не знает, дорогая Петра.