Дело оперское. Рокировка

— Обыск, — Вадим протянул постановление прокурора.

Старший Колесов прочитал его внимательно и вернул Вадиму:

— Проходите, чего уж…

Четыре человека прошли в богато обставленную квартиру и, не зная, откуда начинать обыск, нерешительно топтались в зале. Владимир Вадимович Колесов стоял у входа. Он уже понял, что его сын что-то опять натворил и приготовился выслушивать нелицеприятные слова от оперов. Сыночек имел четыре судимости и был по определению «личностью, устойчивой к совершению преступлений», но именно благодаря связям отца почти всегда выкручивался и получал только условные, ничего для него не значащие, сроки. Последний случай вообще был уникальный: Колян, который официально числился слесарем на муниципальном предприятии, которым тогда еще руководил его отец, снял с грузовика аккумулятор и продал его. Кто-то видел, как он курочил грузовик, и участковые сразу покололи его на признание. А на посланный на предприятие запрос о стоимости аккумулятора (чтобы решить к какой ответственности привлекать Коляна: уголовной или административной) пришел просто обескураживающий ответ. Владимир Вадимович своим решением оценил украденный сыном аккумулятор в 25 рублей. Дело, разумеется, закрыли… Случалось, что и отец в некоторых своих делах использовал криминальные связи сына…

— Оружие, наркотики в квартире есть? — спросил Иван.

— Нет, — нерешительно ответил Колесов.

— Сколько человек здесь проживает?

— Четверо.

— Предъявите паспорта, пожалуйста!

Пока Колесов ходил за паспортами, Иван открыл сервант, и, взяв в руки запримеченный сразу фотоальбом, тут же наткнулся на ряд фотографий, очень хорошо характеризующих личность старшего Колесова: Колесов, сын Коля и его друзья-наркоманы в обнимку перед дымящимся мангалом; Колесов, Жиган и чеченцы, которых уже давно перебил в Чечне спецназ ГРУ; Колесов в сауне с бывшим первым положенцем по городу Семеновску. Эти фотографии вполне могли бы понадобиться в случае, если Владимир Вадимович надумает пойти во власть большими шагами. Управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией в таком случае имело бы неопровержимые доказательства о связях политика с криминальными авторитетами города…

Улучив момент, Шилов просто спер несколько фотографий из альбома.

Старший Колесов держался свободно, и чувствовалось, что обыска он не боится. Проверив паспорта, Вадим сказал:

— Ну, ладно, обыск проводить не будем. Это долго, да и думаю, Коля не стал бы дома держать наркотики.

Поехали в отдел. «Кобровцы» отправились по домам. В отделе Юрьева вдруг вызвал начальник ГОВД. Санин радостно потер руки:

— Души его на месте… — напутствовал Санин Вадима.

Юрьев уверенно вошел в кабинет. В кабинете начальника сидел заместитель, который мгновенно ушел. Начальник зло посмотрел на Вадима, но через силу улыбнулся:

— Даешь, Вадим Петрович, результат!

— Даю иногда, — Вадим пожал плечами.

Юрьев присел за стул и внимательно посмотрел Саблину в глаза. Тот был заметно на нерве, дергался и потел.

— Как же вы так умудрились? Это же целая спецоперация… — чувствовалось, что Саблин не знает, что говорить, и как строить разговор в последующем…

— Спецоперация… — согласно кивнул Юрьев.

Начальник вышел из-за стола и стал прохаживаться по своему огромному кабинету. Пройдя несколько раз туда и обратно, он повернулся к Вадиму и направил на него свой тяжелый взгляд, переходя на «ты»:

— Ты же знаешь, для чего я её держу! Ты же знаешь… ты же сам опер…

— Не знаю, для чего вы ее держите, не знаю…

— Ну, ладно. Тогда скажу — она мой агент!

— Как замечательно! — вдруг рассмеялся Вадим. — Она и мой агент тоже. И ФСБ ее завербовало… Вот так история…

Юрьев своим поведением совершенно четко дал понять Саблину, что дело уже давно вышло из-под контроля начальника ГОВД. Выждав несколько мгновений тишины, Вадим сказал:

— Знаешь, Михаил Иванович, мне надоело слушать от людей жалобы на то, что наркотиками торгуют прямо возле милиции, а эта милиция ничего сделать не может. А ведь я такой же мент как и ты! И эти слова — плевок в наше с тобой лицо. Тебе так не показалось? — Юрьев тоже перешел на «ты».

— Для меня Уткина это погоны и пенсия. А для моих сотрудников — это оперативная информация и результат! — сказал Саблин.

— А для матерей наркоманов она кто? Для матери убитой девочки она кто?

— Ты мне здесь о возвышенном не трепи. Ты и сам знаешь, что это все ерунда.

— Ну почему же? Это совсем не ерунда. Я прекрасно понимаю, почему она не платила в «общак» — ведь у нее была вполне сносная «синяя крыша».

— Это ты на что намекаешь?

— Я не намекаю, а работаю над сбором доказательств. Могу заверить, что собрал уже довольно много.

Михаил Иванович вдруг весь покрылся холодным потом и засопел. Он начал усиленно обтирать лысину платком.

— Да не переживайте так! Посадить вас не посадят, — Вадим перешел на «вы» и в его словах засквозили издевательские нотки. — Разве что уволят без пенсии. Кстати, новый генерал в УВД решил омолодить руководящий состав…

— Ты же все знаешь, зачем ты так…

— Это моя работа. Причем я все разговоры всегда пишу на диктофон. Будут проблемы, обращайтесь…

Вадим вышел из кабинета, успев увидеть, как у начальника ГОВД просто отвалилась от изумления челюсть.

В кабинете собрались втроем. Санин смотрел на следы ночной пьянки и качал головой:

— Не могли прибрать что ли?

— Времени нет, — отмахнулся Иван.

— Ну, так что будем решать? — спросил Санин.

— Я думаю так, Анатолий Дмитриевич, — сказал Иван. — В настоящее время расстановка сил такая: у власти «общака» номинально находится Макар, но он наркоман и долго просто физически уже не протянет. Макар приверженец фундаментальных идей «общака», и поэтому сейчас у него фактически исчерпан лимит финансовых поступлений — как ни крути, а из своих тем он больше выбить не может, а на новые у него не хватает ума и идейности. Его власть в этой связи пошатнулась. Для укрепления своей власти Макар, как я понимаю, руками Слона и Фиксы убирает с дороги начинающих быстро подниматься Чифа и Лося. Чиф временно выбыл из игры, Лось попрощался со всеми навсегда. Так же в город из мест лишения свободы вернулся Жиган — урка еще тот. Он явно будет реанимировать «общак», и, скорее всего, пойдет по пути создания второго «общака» — будет подминать под себя все криминальные источники доходов до того момента, пока полностью не завладеет всем, чем только можно. Вокруг себя он уже начал собирать лиц, склонных к совершению преступлений с целью реализации своих замыслов.

— Что, по вашему мнению, конкретно он может предпринять в ближайшее время? — спросил полковник.

— Скорее всего, он будет громить наркоманские подачи, — предположил Иван. — Мне пока не ясно по чьей наводке работал Леший. Я видел его в окружении Жигана, и могу предполагать, что он работал именно по его заданию…

— Не факт, — вставил Юрьев. — Не факт…

— Не факт, — согласился Иван и продолжил: — Так же Жиган начнет подминать под себя азербайджанцев, торгующих суррогатным алкоголем, а самое главное, он уже начал вести разборы среди коммерсантов по возвратам долгов…

— В смысле? — спросил Санин.

— Ну, к примеру, один коммерсант поставляет другому товар, а тот затягивает с оплатой. В суд обращаться бесполезно — никто сейчас решения суда во внимание не принимает, так что остается только Жиган. Наш приятель за третью часть долга берется его выбить. И он его выбивает. Что может сделать суд? Погрозить деревянным молотком? А Жиган может и зубы выбить, и машину сжечь, и все стекла в доме должника повыбивать… и сразу должник весь долг своему кредитору возвращает. Быстро и надежно. За это можно и тридцать процентов заплатить…

— Третейский судья? — уточнил Санин. Он это прекрасно знал, но выслушал все пояснение до конца, чтобы убедиться, что его подчиненные правильно понимают тему… — Давно такого у нас не было. Вроде бы уже всех вымогателей пересадили…