Гроссмейстер сыска

– Больно мне надо! – сказал Полухин.

– Ну и отлично! – похвалил Гуров. – Тогда до встречи! Спасибо за информацию.

Он покинул опостылевший таксопарк и поехал прямиком в главк. По пути он еще раз попытался связаться с Марией. Ее номер молчал. Гуров немного поразмыслил, не позвонить ли администратору театра, где сейчас должна была находиться жена, но решил пока этого не делать. Если Мария решила показать характер, никакой администратор тут не сумеет помочь.

Вместо этого он позвонил Крячко. Стас еще не покинул рабочее место и трубку взял немедленно.

– Знаешь, почему ты позвонил? – сразу огорошил он Гурова. – Это я послал тебе мысленный сигнал. Я тут уже извелся, как молодая дева в тереме. Куда ты пропал? Воображаешь, что ты и в самом деле в отпуске?

– Я и в самом деле в отпуске, – сурово ответил Гуров. – Тебе Мария случайно не звонила?

– Она – твоя жена! – с упреком заметил Крячко, делая ударение на слове «твоя». – А что случилось?

– Будем надеяться, что ничего не случилось, – буркнул Гуров. – Но мне, пожалуй, не помешает сегодня после спектакля подъехать к служебному входу.

– У тебя проблемы в семейной жизни? – догадался Крячко.

– Пока не знаю, – ответил Гуров. – Но очень на это похоже.

– Мужайся! – серьезно сказал Крячко. – Шрамы украшают мужчину. Ты вообще где сейчас?

– Еду к тебе. У меня есть новости. В ночь на двадцать первое Скок был не один. С ним была женщина. Таксист не очень уверен, но некоторое сходство на фотографии обнаружил.

– Таксист посадил их в Новогорске? – деловито спросил Крячко.

– Он забрал их обоих из дома Гайворонского, прямо с гулянки, – сказал Гуров. – Женщину он принял за супругу Скока. Она была очень заботлива с ним.

– Он нуждался в этой заботе, – иронически заметил Крячко. – Что-нибудь еще?

– Больше ничего. Высадил в Жулебино и тут же уехал.

– Колоть этого гада надо! – убежденно заявил Крячко.

– Конкретно, какого именно? – поинтересовался Гуров.

– Гайворонского, конечно! – пояснил Стас. – И не тянуть с этим делом. Он сегодня в меланхолии – друга оплакивает. Самое время брать его за жабры.

– Уже брали, – скептически заметил Гуров. – Кончится тем, что он действительно адвокатов на нас нашлет…

– Не боись! Все продумано, – сказал Крячко. – Я ведь с майором не только о женщинах толковал. Он мужик что надо, рисковый…

– Не пойму я, куда это ты клонишь? – недовольно сказал Гуров. – О чем это ты с рисковым мужиком толковал?

– Ну это не телефонный разговор, – важно объявил Крячко. – Это я тебе тет-а-тет разъясню. Ты когда подъедешь?

– Минут через пять буду, – прикинул Гуров.

– Годится, – заключил Стас. – Через пять минут выхожу, неохота на ветру стоять.

Гуров подъехал к управлению чуть позже, чем обещал, – помешала дорожная пробка. Крячко уже ждал его и немедленно подсел в машину.

– Черт! – сказал он озабоченно. – Я Брагину звонил. Нет его. У них там форсмажор. Какого-то крупного дилера берут. Придется нам самим справляться.

– С чем справляться? – подозрительно спросил Гуров.

– С операцией «Порошок», – довольно объявил Крячко.

– Какой еще порошок? – прорычал Гуров. – Что ты плетешь?

– А ты думаешь, когда мы наносили конкретному пацану Гайворонскому визит, я зря около его шарманки отирался? – с гордостью сказал Крячко. – Я ему под защитную решетку колонки маленький пакетик подложил…

– Ты подбросил Гайворонскому наркотик?! – возмущенно произнес Гуров. – У тебя вообще крыша поехала, что ли?

Крячко нисколько не смутился.

– Все-таки не подбросил, а подложил, – сказал он. – Так будет точнее. Должны же мы как-то его припугнуть? Иначе мы будем ходить вокруг него до скончания века. И, в конце концов, ты же сам видел, как они курили марихуану! Какая разница, подложили мы наркотик или нет? Просто немного ускорили ход событий… И потом, если тебе так жалко этого торговца бензином – черт с тобой! Мы не будем его арестовывать, просто припугнем хорошенько. Ну почему я должен объяснять тебе очевидные вещи?

– Ничего себе, очевидные! – проворчал Гуров. – Знаешь, как это называется?

– Ты мне это потом скажешь! – поспешно ответил Крячко. – А сейчас поехали в Новогорск. Гайворонский наверняка с похмелья, и сил для сопротивления у него не должно быть. Когда мы найдем у него наркотик, воля его окончательно будет сломлена… Для солидности можно захватить даже парочку понятых.

Гуров сердито молчал, крутя баранку.

– Ну, решайся! – подзадорил его Крячко. – Иначе мы будем топтаться на месте, пока у тебя отпуск не кончится. Или ты думаешь, что в прокуратуре тебе выпишут бумагу на официальный обыск? Подумаешь, чистоплюй! Так все делают, можно подумать, ты первый раз об этом слышишь…

– Каждый раз, когда я об этом слышу, мне делается противно, – сказал Гуров. – Как будто я слышу об этом впервые. Поэтому прошу тебя о таких вещах больше не заикаться. У меня уже изжога начинается…

– Как угодно, – проворчал Крячко. – Сам потом будешь локти кусать. Эти ребята понимают только такой язык.

– А мы попробуем поговорить с ними нормальным языком, – возразил Гуров.

– Нормальным мы уже разговаривали, – напомнил Крячко. – Уже два раза.

– Бог троицу любит, – усмехнулся Гуров.

Стас ничего на это не ответил и демонстративно отвернулся. За всю дорогу он больше ни проронил ни одного слова, а только без конца смолил сигареты, показывая, как он разочарован.

Гуров и сам понимал, что разговор с Гайворонским будет совсем не простым и, возможно, предприниматель опять откажется отвечать на вопросы, несмотря на совершенно очевидные факты, которые собирался предъявить ему Гуров. Похоже, Гуров слишком преувеличивал значение дружеских отношений между Скоком и Гайворонским. Смерть друга была для торговца бензином просто лишним поводом выпить. А кроме того, он очень сильно чего-то боялся. Этот страх, тщательно им скрываемый, тем не менее бросался в глаза. Это могло означать только одно – Гайворонскому что-то известно. Вся проблема заключалась в том, чтобы вытянуть из него эту информацию.

Когда они добрались до Новогорска, на часах было двадцать минут восьмого. На этот раз мрачноватые башни, в которых ютился Гайворонский, были не так хорошо освещены. В доме вообще горело лишь несколько окон. Вдобавок железные ворота оказались на замке.