Криминальное наследство

– Можешь пригласить наконец свою таинственную подругу, – хохотнул он.

– Вряд ли она придет, – пожала плечами Лариса. – Попробую, конечно! Надо же вас и правда хоть когда-нибудь познакомить...

Вопреки ее предположениям, Вера на этот раз неожиданно согласилась. Она переживала очередной разрыв с бросившим ее любовником и обрадовалась возможности потусоваться среди богатых мужиков: вдруг да удастся кого-то подцепить из стоящих? До сих пор на свои приемы Лариса ее не приглашала, да и приемы-то в последние два года стали явлением в их доме редким.

И согласию подруги, и вероятной возможности наконец-то поговорить с ней без чужих ушей, утащив в разгар веселья в одну из многочисленных пустующих комнат особняка, Лариса обрадовалась настолько, что даже по-настоящему оживилась в процессе подготовки дня рождения. И в шоп-тур отправилась с удовольствием, тем более что имиджмейкерша уже давно в таких ситуациях отсутствовала. И изумрудный сет, подаренный мужем, привел ее в восторг. Хоть и говорят, что заранее дарить подарки на день рождения – дурная примета, а как, спрашивается, подберешь платье и туфли, если заранее не знаешь, каковы будут украшения?

Лариса немного волновалась, будет ли ее Верочка соответствовать остальной приглашенной публике. У нее было весьма смутное, исключительно со слов подруги, представление о среде, в которой та теперь вращалась. Сводилось оно в целом к тому, что среда эта была довольно хамской, чтобы не сказать пошлой. А Сурин пошлости и вульгарности не выносил... Лара даже предложила Вере поучаствовать с ней в предпраздничном шоп-туре, чтобы самолично проследить за ее будущим туалетом. Но Вера в ответ только рассмеялась, сказав, что все, что нужно, у нее есть, а чего нет, возьмет на фирме.

И, слава богу, не подвела! Выглядела она просто чудо, как здорово! И тут же напомнила Ларисе юную Брижит Бардо в старом фильме «Дни любви», который она недавно посмотрела от нечего делать, обнаружив его в мужниной видеотеке: Вадим обожал старые зарубежные фильмы с сентиментальными сюжетами.

На Вере было маленькое черное вечернее платье на бретельках, скорее открывающее ее роскошную грудь, чем прикрывающее. Из украшений она выбрала узкое, как змейка, бриллиантовое ожерелье-цепочку, такие же серьги и еще по два крошечных бриллиантика посверкивали на ее черных лайковых шпильках и на изящной сумочке к ним... Густые золотистые волосы, собранные мягкими волнами в высокую прическу и открывавшие все еще свежую тонкую шею, довершали образ а-ля Брижит... При виде подруги Лариса просто ахнула от восторга. И не она одна!

Вера немного опоздала, и, когда вошла в гостиную, все остальные гости были уже в сборе. К белокурой красотке немедленно потянулись со всех сторон взгляды: злые и завистливые женские, восхищенные и заинтересованные – мужские...

– Ага! Так, значит, вы и есть та самая таинственная подруга моей жены, которую она от меня так тщательно прятала? – Вадим оказался рядом с ними раньше, чем Лариса начала искать его глазами среди гостей, чтобы познакомить. – Ну теперь мне по крайней мере ясно, почему она вас прятала, – продолжал он расточать любезности гостье, чем немало удивил жену. И обрадовал тоже – слава богу, Вера ему понравилась!

Как раз в этот момент метрдотель, которого специально нанимали для таких приемов, объявил, что гостей приглашают к праздничному столу. Притихшая было с появлением Веры толпа зашевелилась, рядом с Суриной неизвестно откуда очутился приятель и заместитель ее мужа Голдин и, почтительно изогнувшись, испросил разрешения удостоиться чести отвести виновницу торжества к столу.

Лариса Илью Семеновича не любила, но отказать ему не позволяла вежливость, и, натянуто улыбнувшись, она просто кивнула.

Ее подругу к праздничному столу повел, как она успела заметить, сам Вадим.

18

Едва глянув на Тамару Григорьевну Дроздову, Володя понял, от кого Сурина унаследовала красоту.

В свои пятьдесят шесть лет Ларисина мать выглядела на сорок, умудрившись не потерять ни почти девичьей стройности фигуры, ни молодого блеска больших синих глаз. Только волосы, в отличие от дочери, она стригла коротко и были они, пожалуй, слишком черными для того, чтобы цвет выглядел естественным.

Яковлеву даже не пришлось в момент, когда женщина открыла ему двери, доставать свое удостоверение – Тамара Григорьевна оказалась на редкость доверчивой дамой. Услышав, что он из Москвы, она приветливо улыбнулась и распахнула двери пошире:

– Неужели от Ларочки? Проходите, пожалуйста, только не пугайтесь, у меня беспорядок: Настя, моя домработница, гриппует... Как там мой Ларусик?

Таким образом, Дроздова буквально на ходу сочинила за Володю вполне подходящую к случаю легенду, при этом ему самому и слова не пришлось сказать – если, конечно, не считать единственной фразы: «Здравствуйте, я к вам из Москвы...»

Войдя вслед за хозяйкой в просторную гостиную, обставленную не самой новой, но вполне приличной мебелью, Яковлев сел на предложенный хозяйкой полумягкий стул возле стоявшего посреди комнаты темного полированного стола, решив пока не прерывать говорунью, кажется и не ожидавшую от него никаких пояснений внезапному визиту.

– Ларочку, вероятно, интересует, получила ли я деньги? Передайте ей, что все в порядке, а не позвонила потому, что мне эти негодяи отключили междугородную связь... Настя заболела и не заплатила вовремя, представляете? Хотя Женечка ей, вероятно, уже успел сказать, он уехал позавчера, значит... Значит, сегодня утром должен быть уже в Москве! Он уехал фирменным, ночью... Простите, я не расслышала, как вас зовут?..

– Владимир Владимирович... Но это вы меня простите, я не успел представиться. – Яковлев едва сдержал улыбку.

– Вы Ларочкин знакомый или Вадима? Впрочем, какое это имеет значение? Хотите чаю? Или кофе? Правда, у меня растворимый, но хороший, «Черная карта»!

– Спасибо, если не трудно, лучше чаю! – торопливо выпалил Володя. – И у меня к вам крайне неприятное известие...

– Что? – Тамара Григорьевна всплеснула руками и побледнела. – Что-то с Ларочкой?!

Она наконец замолчала, с ужасом глядя на Яковлева и, конечно, напрочь позабыв про чай.

– Нет-нет. – Оперативник уже понял, что, несмотря на то что о гибели Сурина передавали по второму каналу и по НТВ, мать Ларисы не в курсе трагедии. – С Ларисой все в порядке, если не считать того, что ее супруг погиб...

Женщина ахнула, тут же прикрыв рот ладонью, и безмолвно уставилась на Володю: в глазах Тамары Григорьевны закипали слезы.

– К несчастью, – произнес Яковлев, – с нашими бизнесменами это все еще случается...

Слезы из глаз Ларисиной матери так и не пролились. Нахмурив тонкие брови, она тяжело сглотнула:

– Когда?.. – Ларисина мать не договорила, но Володя ее понял.

– Уже больше двух недель, Тамара Григорьевна... Я крайне удивлен, что вы не в курсе...

– Она мне даже не позвонила... – прошептала та. – И Женя ничего не сказал... Видимо, тоже не знал...

– Возможно, – кивнул оперативник и понял, что пора раскрывать карты, иначе дальнейший разговор потеряет смысл.

Он неторопливо извлек из внутреннего кармана пиджака удостоверение и протянул, предварительно раскрыв, Тамаре Григорьевне.

– Как видите, мой визит к вам объясняется служебными обязанностями...

Казалось, женщина почти не удивилась и, кивнув, как отметил Володя, довольно рассеянно, погрузилась в свои мысли. Он терпеливо ожидал, пока в голове Тамары Григорьевны завершится процесс осмысления случившегося. Наконец взгляд Дроздовой переместился на Володю – и она вновь нахмурилась:

– Что же теперь будет? – Она сжала маленькие руки с ухоженным маникюром в кулачки. – Лариса что же, осталась... без средств? Но ведь по закону...

– Об этом не беспокойтесь, – усмехнулся Яковлев. – С Ларисой Сергеевной, как я уже говорил, все в порядке. Я приехал к вам совсем по другому поводу.

– Да, в самом деле... – Казалось, она и сама удивилась, что до сих пор не поинтересовалась причиной его визита. – Разве я имею какое-то отношение к... к тому, о чем вы сказали? И как погиб мой зять?