Воронежские страдания

И Турецкий повернулся, чтоб уйти, но Бык неожиданно шмыгнул носом и что-то выдавил из горла нечленораздельное, будто собрался заговорить. Александр Борисович обернулся.

– Ну что, решился наконец? – спросил нормальным тоном, даже с участием в голосе, и Бык машинально кивнул. – Чего могу сказать? – заметил Турецкий. – Правильно решил, зачем из себя дурака делать? Тряпку, об которую ноги вытирают? Ну пошли в кабинет, поговорим...

Александр Борисович вышел из камеры и велел контролеру доставить задержанного в следственный кабинет.

Немного смог сказать следователю Игорь Васильевич Бугаев, по кличке Бык, но и это помогло следствию сдвинуться с мертвой точки. Насчет клички Александр Борисович понял, что дружки Игоря видели его насквозь, присваивая «погоняло», а не по каким-то сопутствующим там – Бугаев, Бугай, проще – Бык. Он и был быком, удобным и не рассуждающим. Удивило одно, что ему только пошел восемнадцатый год. Но вот совсем не удивило другое: то, что он не мог назвать ни по именам, ни по фамилиям своих дружков. Тоже клички – Колун, Нос, Серый... Холодильник еще какой-то. И только одно имя – Влад, старший, значит. Тех он называл без всякого уважения, а имя Влада прозвучало даже с почтением. Но больше, как ни старался Турецкий, никаких нужных сведений выжать из Быка не удалось. За исключением одной детали: «пацаны» любили собираться в пивном баре «Золотая рыбка». Там их уважали. Пиво бесплатно.

И как раз эта деталь говорила о многом. Смородинов немедленно отрядил в «Золотую рыбку» нескольких сотрудников уголовного розыска, чтобы те осмотрелись там и аккуратно задержали «пацанов», которые носят такую же, как у Быка, одежду. И у одного из них здоровенный синяк под правым глазом. Но Турецкий был не уверен, что дело выгорит. Потому что после того, как был задержан Бык, они туда ходить наверняка перестали. Если подчиняются умному руководителю. Но – проверить...

К сожалению, адресов своих приятелей Бык не знал. Не принято было делиться у них такой информацией.

Рассказал Игорь и о том, как получилось у них с тем негром. Про нож у Колуна в руке сказал и про то, что Колун вообще бешеный. А негр тот с Настей ходит, с блондинкой такой красивой, это Бык твердо знал, сам видел. Но убивать негра того не хотели, только проучить. А он первый в драку кинулся, ну Колун и подрезал его. И того «чурку», из-за которого Бык оказался в тюрьме, тоже проучить собирались, и опять же из-за русских девок, к которым тот постоянно приставал в магазине. Так Влад говорил. А вышло иначе... Это уже с сожалением констатировал сам Игорь Бугаев.

Таким образом, по всему выходило, что они хорошие пацаны, и если б не «чернота», которая русским людям жить хорошо мешает, ничего б и не было. Ходили бы себе, пили пиво, с девчонками гуляли... А эти понаехали со всех сторон...

Потом Бык, как мог, а это давалось ему с огромным трудом, попытался описать дружков, кто из них как выглядел внешне. Высокий там блондин или низенький брюнет, или толстый, или нос клювом, или лысый – заметные, бросающиеся в глаза детали. Немного рассказал, с этим делом у него, видно, было плохо – встречаются такие люди.

И уже в конце допроса Игорь Бугаев попросил Турецкого не показывать его по телеку. Сказал, что это из-за матери. С отцом своим он не ладит, а тот считает, что в плохом воспитании сына виновата мать. И если он увидит, а он обязательно увидит, или ему соседи скажут, он просто изувечит мать за такую свою славу. Он злой – отец, и часто бьет мать. Игорю тоже достается, но он еще не в силах дать сдачи, хотя однажды это сделает. Кем отец работает? А в порту, грузы всякие.

«Понятное дело... – подумал Турецкий. – Это тот самый случай, когда яблочко от яблоньки...»

Но уже одно хорошо: значит, парень все-таки задумался, уже прогресс... Да и годков-то ему сколько!..

Завершая писать протокол допроса, Александр Борисович просто на всякий случай спросил, даже и не придавая своему вопросу особого значения:

– И что ж вы, все вот так, по мелочам – тому морду набить, другому, да? Кучей – на одного, герои, мать вашу! Пива нажрались на халяву и – драться? – Попутно подумал, что про эту «халяву» надо бы узнать поподробней. – И чем гордишься-то? Чем вы лучше обычного уличного хулиганья? Тем, что черные куртки таскаете? И какому-то Владу в рот смотрите, будто собственного ума нет? А сами-то на что годны? Быки? Рогами вперед бежать, когда вас сзади хитрые людишки погоняют?

– Не, ну чего... – как бы даже и обидевшись, возразил Бык, оставаясь все-таки именно быком. – Влад говорил, «чурок» будем лупить... Крепко...

– Это еще каких?

– А в общаге.

– В общежитии? – сразу насторожился Турецкий. – Ну-ка, парень, давай поподробнее. Какое общежитие, что за «чурки» и когда вы это собирались делать?

Бык и не понял, что проговорился. А потом, раз уж начал, так чего теперь... И он рассказал, запинаясь, что Влад велел приготовиться бить «чурок» в общежитии, где они живут, а потом поджечь его. Или там взорвать чего-то, Влад знает. Он и должен был сказать, когда.

«Вот так, Александр Борисович! – сказал себе Турецкий. – О чем вы думали раньше?.. Нет, ребятки, здесь не хулиганством, здесь уже и терактом припахивает – под видом обычной, очередной разборки с „черными“. И умная голова этим делом руководит, а какому-то Владу отдает распоряжения, чтоб тот, с помощью таких вот быков, расшатывал фундамент под ногами власти. Впервые, что ли? Да это ж самый примитивный и распространенный прием для внутреннего пользования, когда тебе надо любыми средствами прорваться к власти. А такой прорыв в этом городе – вон он, уже виден: осень на носу, перевыборы. Хороший будет подарок для губернатора... А, кстати, – вдруг подумал он, – а почему бы не использовать эту возможность? Уж если кому и хорошо известны конкуренты, так это именно ему! Вот там бы и поискать, откуда ветер дует...»

– Где, ты сказал, находится то общежитие? – деловым тоном спросил у Игоря.

– А я не знаю, Влад обещал сказать. В пятиэтажках где-то.

– Это что, городской район у вас так называется?

– Не. Мы так говорим.

– Так вы или все остальные – тоже?

– Да все...

Значит, свои знают, что это за «пятиэтажки». Турецкий успокоился и велел Игорю Васильевичу Бугаеву внимательно читать, что было записано с его слов. А если чего не совсем так записано, сейчас еще можно поправить, а потом будет поздно. И расписываться надо на каждой странице протокола. И это будет называться сотрудничеством со следствием. Тогда и при назначении наказания судом может быть дано послабление.

Ну уж это Бугаев, то есть Бык, кажется, понял. И пока тот читал, шевеля губами, – у него и с граматешкой было плоховато, Александр Борисович вернулся мысленно к делу Корженецкого. И пришел к неутешительному выводу о том, что даже и у богов, не говоря о простых смертных, случаются конфузы. С Лилит вон, кажется, не так получилось, как было сначала задумано. Опять же, раз Он – Всемогущий, чего ж тогда шесть дней мучился, если Творцу такой работы – на один рабочий день, который, к слову, мог длиться вечно? Да и сделано, мягко говоря... уж прости, Господи, сомнения грешника... Нет, массе – нравится. Так что, по большому счету, никто не застрахован от ошибки. Чего ж Филю-то мысленно казнить?

А с другой стороны, больше, чем сделано, уже, пожалуй, и не сделаешь. Да оно и не нужно. Боялись чего, выстрела? Так его не будет, значит, и вопрос снят. А бывшие друзья-приятели, а затем – непримиримые враги, могут теперь сами разбираться, кто из них и когда был прав, а кто виноват. Об этом Александр Борисович и хотел сегодня, где-нибудь в конце дня, если не появится новых сведений от киллера, и поговорить с Корженецким. Мол, живите, ребята, спокойно, а вы, Георгий Витальевич, возвращайте свою семью назад и простите врага своего – прямо по Писанию.

Но дальнейшие события несколько отложили «смиренные» планы Александра Борисовича. И виной тому оказалась обыкновенная, незапланированная болтовня.