Клуб смерти

О Господи. «Секскреты», «сэксгибируйте». Мертвый Эдди сочиняет текст каждый месяц и каждый раз дает прочитать, предполагая, что на нее произведут впечатление его литературные таланты, если эти творения можно назвать литературой. Он бы не догадался, как не поверил бы в ее осведомленность о его привычке подслушивать, что такая проза будит желание придушить его. Возможно, она подаст на него в суд за такой стиль.

Мэри Элизабет улыбнулась. Может быть, утром, на свежую голову, она предложит не пытаться поймать Мертвого Эдди Милано за порнографию и проституцию, вышибание долгов, или вымогательство, или уклонение от уплаты налогов, или продажу дальних телефонных кодов, или его последнее изобретение — оптовую торговлю мочой и кровью с гарантией от СПИДа и наркотиков. Она бы засудила его только за этот стиль. Даже Фрэнсис Мак-Алистер, Самая Англо-Саксонская Белая Протестантка из всех, даже она найдет это забавным.

Так ли? Или профессионалка, сидящая в ней, отмахнется от шутки и скажет:

— Как так, Мэри Лиз? Почему такая милая девушка, как вы, штатный юрист в управлении Прокурора Соединенных Штатов в Южном округе, связалась с подонком, вроде Мертвого Эдди Милано?

3

Делать нечего, остается только размышлять.

Размышлять о том, что в пронзительный летний понедельник, задолго до наступления холодов, Квинлан не поручал тебе сделать номер о Фрэнсис Мак-Алистер, вернее, не такой уж подробный.

Квинлан взял из стопки утреннюю газету и, размахивая ей, как уличный мальчишка, протараторил:

— Приговоры семи главарям мафии, двум конгрессменам, одному сенатору штата, одному районному президенту, одному заместителю мэра, двенадцати государственным арбитрам и тридцати пяти дорожным инспекторам. Это только в текущем году. Довольно скоро, если вам не вынесут обвинения, люди перестанут считать вас важной персоной. И такую штучку вовсе не спасает постоянное смягчение обстоятельств ее пресс-агентом. Поэтому я и пригласил тебя сюда, Чак. Я хочу сделать полный профиль, для «Метро» эта работа не подходит. Карен Оберн — хороший репортер, но только ты живешь в этих джунглях и знаешь каждое дерево.

Ты взял из стопки газету и посмотрел на коллаж, сопровождающий статью.

— Привлекательная.

— Стареешь, Чак. Для федерального прокурора слишком крутая попка.

— Так мы ее всегда называем, для нее придуман эпитет «Фрэнсис Мак-Алистер — привлекательный Прокурор Соединенных Штатов». Привлекательный — звучит сдержанно. Однако, действительно, красивый прокурор. Впрочем, она не красавица. У нее глаза игрока в покер.

Запищал селектор, и Квинлан, недолюбливающий аллюзии и метафоры, ухватился за трубку:

— М-да… соедините.

Он отвернулся к окну:

— Привет… Я тоже… Не против.

Тебе нечасто приходилось подниматься до этого высокого кабинета, надо бы использовать возможность и произвести разведку местности. Табличка на двери гласит: «Исполнительный редактор». Убранство кабинета ей не противоречит, но выдает неопределенность того, что, собственно, делает исполнительный редактор. Кстати, такое мнение разделяет фактически весь персонал. Стену почему-то украшает вид на остров Рузвельта, и рядом — Квинс с легкой промышленностью. Напротив двери монументальный письменный стол, вращающееся кресло, обтянутое кожей, перед столом два дубовых кресла для посетителей, софа и чайный столик. Мебель подбиралась, исходя из возможностей бюджета отдела снабжения, но не по вкусу Дизайнера и, тем более, хозяина кабинета.

На столе — привычный рабочий завал: газеты, журналы и безделушки. Старый пропуск журналиста Квинлана в Белый Дом, запечатанный в пластик, складная золотая линейка, электронные часы, извергающие сотые доли секунды, табличка с надписью по-испански «El Jefe», фотография Квинлана в обнимку с Сигурни Уивером, героем с обложки «Санди мэгэзин». Но не было ни пишущей машинки, ни компьютера, а единственная ручка являлась частью дорогого письменного прибора, возможно, подарка от тещи или подобного зверя. На этом письменном столе ничего не писали, ничего не редактировали.

Квинлан говорил в трубку:

— Буду… Я тоже… Пока.

Он отвернулся от окна и положил трубку на рычаг аппарата.

— Слушай, а как твои дела, Чак? Господи, сколько времени прошло.

— Я в порядке. Как Одри?

Квинлан нервно вздрогнул:

— А что?

— Прошло столько времени. По-прежнему живете в деревне?

— Пленники рентного контроля.

— Забавно.

— Люди перестали смеяться. Просто говорят «забавно».

Квинлан сгреб со стола газету и принялся с отвращением читать:

— Несмотря на разговоры о варианте в юбке Руди Джулиани или Марио Куомо, Пат Мойнихан или Аль Д’Амато, наиболее часто и неизбежно сравнение проводится с Джоном Ф. Кеннеди. Многие вашингтонские социологи в последнее время высказывают предположение, что однажды президент Мак-Алистер будет править новым Камелотом на Потомаке.

Квинлан опустил газету:

— Дерьмо собачье.

— И еще. У нее нет супруга королевы.

Квинлан посмотрел пустым взглядом, и ты добавил:

— Она незамужем.

Исполнительный редактор отшвырнул газету:

— А ты как? Все еще холостой, Чак?

— Более, чем обычно.

— Из-за СПИДа, да? Не хотел бы я быть сегодня молодым мальчишкой, начинающим ветвиться. Однако женитьба, дети — все это повредило бы моей карьере.

— Ты на расстоянии слышимости биения сердца от вершины, Фил. Ты докладываешь Филдсу, а он — своей совести. Нерегулярно.

— Смешно.

— Что смешно? — спросил Рой Филдс.

У Квинлана заказной костюм и рубашка, итальянские туфли, сверкающие часы: все действует впечатляюще на тебя, по-прежнему облаченного в очередную версию старого поплинового костюма. Ваши пути разошлись далеко с тех пор, когда оба выглядели как мушкетеры. Но если Квинлан хорошо одет, то Филдс просто великолепен, весь так и дымится богатством и влиятельностью.

Квинлан, как щеночек, подскочил и поприветствовал появившегося Филдса:

— Рой, ты знаешь Чака Айвса?

Филдс протянул руку, как архиепископ, ни больше ни меньше.

— Я, конечно, слышал о нем, но не верю, что мне посчастливилось познакомиться.

После этого Филдс убрал руку и повернулся к тебе спиной.

— Я заглянул на минутку, сказать, что очень удивился сначала, когда Фил предложил вас на роль автора серии о Фрэнсис Мак-Алистер.

Имя в его устах прозвучало так, будто отдавало чем-то дурным.

— Вы для нас проделали выдающуюся работу во Вьетнаме, и хотя эта война — уже древняя история, анализы читательского опроса показывают, что ваша колонка одна из самых популярных. Вы мало освещаете политику, но мне и не хотелось бы политизировать это задание. Конечно, оно навеяно предположением, что Фрэнсис Мак-Алистер из президентской породы, но я знать не хочу ее мнения по вопросу, есть ли у нее шансы в нашей стране, и все такое прочее. Нужно что-то очень личное о ней, кто она — эта женщина… (в паузе слышалось «с яйцами»), настолько смелая, что берется за таких людей: от гномов с Уолл-стрит до королей Квинса и принцесс с Бат-бич.

Филдс выдержал паузу, чтобы дать возможность тебе и Квинлану по достоинству оценить его стиль.

— Я также хочу получить материал о женщине, женщине вне общественного окружения. Фил говорит, что вы — самый подходящий человек для данной работы.

Ты открываешь было рот, желая сказать «не знаю».

— Хорошо, — говорит Филдс, направляясь к двери, — детали оставляю вам. Мне нравится, когда мой полководец и его храбрецы сами планируют стратегию действий.

Ты выжидаешь, пока улягутся волны, поднятые большим кораблем.

— Значит, мы на тропе войны, да? Полководец?

Квинлан поднял газету и быстро просмотрел статью.

— Бриарли, Редклиф, юридический в Гарварде. Фи бета, с отличием, юридический обзор. Потом совершенно невинный отрезок: Корпус Мира и ВИСТА. [2] Организация профсоюзов, юридическая консультация, общественный защитник, бах, бах, бах. Факты есть, толку нет. Ты читаешь «Плейбой», верно?