Тайна Гарстонов (ЛП)

Расспросы Глэдис привели ее в смятение. Глэдис всегда была жесткой и несколько вульгарной, но никогда она не была такой противной. Мая была уверена, что полиция ее уже подозревает. Это было естественно. Ей приходилось с этим считаться и говорить всю правду.

Всю правду? Как же насчет этого юноши, Тони Висберри? Когда Глэдис говорила, что кто-то забрался в дом, не его ли она имела в виду? Или она хотела ее предостеречь? Или найдены какие-нибудь следы? Какое безумие! Этот юноша никому не причинил вреда. И зачем бы он забирался в дом. Он сказал, что лорд Кройленд плохо с ним обошелся и что он никогда больше сюда не придет. Что он писал?

Она взбежала к себе в комнату. Обрывки письма исчезли. Корзина для бумаг была пуста. Наверное, ее опорожнили. Но если кто-нибудь взглянул на письмо, полиция знала, что у него была ссора с лордом Кройлендом. Конечно, ссора с Кройлендом еще не причина, чтобы вламываться в дом. Он не стал бы этого делать. Достаточно взглянуть на него, чтобы это знать. Такой еще мальчик. Но полиция могла это подумать. Если у Кройленда были бумаги, которые он хотел получить, полиция может решить, что он забрался в дом, чтобы достать их — миссис Гарстон услышала его и тогда…

Мая надела шляпу и поспешно вышла. Он мог быть на дороге — правда, это было на сутки позже, но все-таки он мог быть там. Он принадлежит к числу тех, кто возвращается. Или он в деревне. Она должна видеть его, говорить с ним, спросить его.

Главный инспектор Белль со вздохом удовлетворения отставил от себя тарелку.

— Они хорошо нас угощают, — сказал инспектор Ганн. — Этот голубиный паштет был первоклассный.

Белль подвинул себе кресло и зажег трубку.

— Не скажете ли мне, что вы думаете о положении? — спросил он. — Я хотел бы навести порядок в мыслях.

— Правильно, — сказал Ганн. — Дело запутанное. Во всяком случае, в одном я уверен — все это весьма неприятный народ. Кройленд, сиделка, служанка, эта бойкая секретарша — никого бы из них я не позвал присматривать за своим ребенком.

— Ну, конечно, — сказал Белль, улыбаясь. — Но возьмем дело с другого конца. Начнем с убийства. Если оставить в стороне наркотики, старуха была убита при помощи удушения. Для этого требуется некоторая сила, хотя она и была стара. Я сказал бы, что ни сиделка, ни служанка для этого не годятся. Секретарша, пожалуй, — она крепкая особа. Но такой способ убийства более соответствует мужчине.

— Я тоже это думаю. Это указываете на Кройленда, не так ли? А сиделка говорила, что она называла какое то мужское имя.

— Говорила, что ей это показалось, — поправил Белль. — А также, что оно звучало не как Генри — имя лорда Кройленда. Это могло быть какое-нибудь ласкательное имя, известное его матери.

— И она бы так его называла, пока он ее душил? Странно!

— Погодите. Он еще не на скамье подсудимых. Придерживайтесь фактов. Ее нашли мертвой под этим сводом. Я думаю, ее там и убили. Но что она там делала? Она могла идти в комнату сиделки — это маловероятно, т. к. она ее не любила и скорее позвонила бы служанке, если бы что-нибудь было нужно. Она могла услышать какой-нибудь шум. Во всяком случае, кого она встретила под сводом?

— Их могло быть несколько, — сказал Ганн. — Мне кажется, все они знают больше, чем говорят.

— Вам это показалось? — сказал Белль с улыбкой, — может быть вы и правы. Во всяком случае, они задают себе вопрос — что знают остальные? У них, конечно, есть свои соображения на этот счет.

— У служанки — во всяком случае, не так ли?

— Она взваливает все на сиделку. Но меня на этом не поймаешь. Она вся желтая от зависти. Но в ее словах может быть что-нибудь и есть. Однако, если это сделал мужчина, то нам остается либо Кройленд, либо какой-нибудь человек извне.

Ганн покачал головой.

— Никто не забирался сюда ночью. Мои люди все проверили. Ничего не сломано.

— О Боже! — Белль засмеялся. — Как будто это так много значит. Есть столько способов войти и выйти. Зачем же что-нибудь ломать? Почем вы думаете, что его не впустил кто-нибудь?

— Это, конечно, возможно, — неохотно согласился Ганн.

— Вот именно. Не приводит ли это нас к тому типу, который писал сиделке? Итак, либо Кройленд, либо человек извне. Но какое основание? Зачем им убивать старуху? Сиделка — из-за того, что ей было много хлопот со старухой, а накануне вышла ссора? Служанка — из ревности к сиделке, из желания ее запутать? Мотива Кройленда мы не знаем. Но кому-то нужно то, что она хранила вместе с фотографиями Альфреда. Это скорее указывает на Кройленда или опять-таки — на человека извне.

— Слушайте. Если ее убили ради того, что было в ее комнате — зачем ее укладывают там, под сводом?

— О, это можно объяснить. Субъект забрался к ней, взял письма, но она проснулась, погналась за ним, и он покончил с ней.

— Чистая теория! Вы даже не знаете, было ли что-нибудь украдено.

— Я отлично знаю. Вы хотите сказать, что я не могу этого доказать. Украдено что-то, относившееся к Альфреду Гарстону. Совсем так же, как при недавней краже у этой старой девы в Лимбее. Но на этот раз это стоило двух жизней.

— Двух?

— А почему же, вы думаете, был убит полицейский прошлой ночью? Он остановил кого-то, кто проезжал по дороге и не мог допустить, чтобы его узнали. Тот тип, который убил полицейского, был причастен к этому делу. Держу пари!

— Черт! Я думаю, что вы попади в точку, — проворчал Ганн.

— Вы думаете? — Белль сделал гримасу. — Хотел бы я только знать, что дальше делать! А что вы об этом думаете?

— Если это верно, — сказал Ганн, — это очищает Кройленда.

— Да, как будто, — Белль кивнул головой. — Зачем бы он стал прогуливаться на автомобиле из-за того, что он убил свою мать? Но в этом деле много непонятного. Хотел бы я знать, какие сведения о Гарстоне представляют сейчас такую ценность. Хотел бы я знать, причем тут Джош Кланк. А если вы мне еще скажете, почему эту старуху убили там, где не зажигалась лампочка, это уже будет нечто.

— Лампочка? Почему вы придаете этому значение? — сказал Ганн. — Это так часто случается!

— Да, я знаю. Но когда случается какая-нибудь обыкновенная вещь как раз там, где случилось много необыкновенных вещей, меня это наводит на размышление.

— Простите, старина, — сказал Ганн, зажигая папиросу. — Вы слишком много размышляете о всяких мелочах. По-моему, надо действовать проще.

— В добрый час! — сказал Белль. — Действуйте. С чего же вы начнете?

— Прежде всего, выследим этого субъекта на автомобиле, совершившего убийство. Конечно, я распорядился собрать сведения обо всех автомобилях, замеченных прошлой ночью. Затем мы сопоставим все о посторонних автомобилях, бывших в этой местности. И я расспрошу прислугу, не видели ли они кого-нибудь около этого дома.

— Старая история, — проворчал Белль. — Пожалуйста, пробуйте. Большого прока из этого пока не вышло. Конечно, если мы имеем дело с каким-нибудь ослом, — прок будет. Но я думаю, что это не так.

— А что же, вы хотите снова допросить Кройленда?

— И его, и всех. Особенно сиделку. Я хочу расспросить ее про этого молодого человека.

— Лучше этого не делайте. Будьте осторожны в своих вопросах. У нас весьма мало зацепок. Мы только знаем, что сиделка получила письмо от человека, который поссорился с Кройлендом и что из комнаты миссис Гарстон пропало нечто, относившееся к Альфреду. Не выдавайте этого.

Появился полицейский.

— Сиделка вышла, сэр. Смизерс следит за ней по вашему распоряжению.

— Я думаю сам прогуляться, — сказал Белль, вставая.

Тони Висберри сидел за завтраком в мрачной решимости. Он не мог прийти ни к какому заключению насчет Маи. По-видимому, она тоже была пустым существом, раз она не обратила никакого внимания на письмо мистера Висберри! Она могла хотя бы его предупредить. Очевидно, она совершенно им не интересовалась. И все-таки она казалась довольно милой, и ей приходилось иметь дело с этой хитрой бестией, Кройлендом. Наверное, живется ей плохо. Надо было дать ей шанс переменить положение…