Лонтано

– Ты не пожалеешь?

– Позвони мне, когда распродашь.

Лоик взялся за телефон:

– Сегодня воскресенье, но я сделаю пару звонков.

118

В 8:30 Эрван нагрянул в управление и созвал свою группу. Он спал всего два часа, принял душ со скоростью промышленного пылесоса и переоделся. На рассвете он получил первые медицинские данные подозреваемых. Ни у одного из них не было нулевой отрицательной группы крови. Еще один след привел в болото. Утром должны поступить их подробные медицинские карты.

Он попросил Амарсона не слишком спешить с протоколом относительно Ирисуанги – в любом случае дерьмо зафонтанирует с другой стороны, через адвоката нигерийского дипломата. Что до двух убийств этой ночью, он предвидел штормовое предупреждение, какие ему нечасто приходилось получать. Фитусси звонил уже шесть раз, прокуратура впала в неистовство, пресса начнет день с набата, хотя, как он надеялся, не усмотрит связи с предыдущими жертвами.

Но Эрван избежал худшего: своего отца. Он ускользнул от него в больнице, а потом вырубил свой телефон. Очная ставка обещала быть жесткой. Со всем присущим ему вероломством Старик начнет упрекать сына в том, что тот не сумел защитить собственную младшую сестру, – как и в том, что позорно провалил расследование.

Сидя за письменным столом в ожидании своей команды, Эрван просматривал отчет о вскрытии Людовика Перно. Человек-гвоздь использовал те же технические приемы, так же деформировал тело, проявил ту же одержимость. Единственной отличительной чертой была тщательность, с какой он освежевал жертву. По мнению Рибуаза, хирургические познания подтвердились: с бедняги Перно содрали шкуру по всем правилам искусства.

Эрван еще раз задумался о проблеме анального изнасилования: гомосексуальность, принявшая форму инстинктивного стремления к убийству? Импотенция? Связь с мотивом мести? Он не верил в причину вроде изнасилования в прошлом или чего-то в этом роде и менее всего в сексуальные домогательства, в которые был бы замешан его отец… Он убрал отчет в папку с протоколами и отправился в конференц-зал. Странное дело, голова у него была ясная, а в теле играла лихорадочная энергия – словно настоящие электрические разряды.

Все они уже были там и в трауре. Сардинка, облаченный в строгий черный костюм, Одри в темной бандане на белобрысой голове, Тонфа, более чем когда-либо похожий на лондонского палача, и Крипо в бутылочно-зеленом бархатном пиджаке поверх темного кожаного жилета. Их вид говорил за них: они разделяли ответственность за смерть малыша Сержанта. Никто не мог предвидеть нападения этой ночью – полицейский всего лишь должен был следить за Гаэль с ее суицидальными порывами, но он был слабым звеном, и им следовало лучше его подстраховать или хотя бы проинструктировать.

Одна деталь делала атмосферу еще тягостнее: произведения Фарабо, вернувшиеся из лаборатории криминалистического учета, громоздились кучей в углу, каждое в пластиковом опечатанном пакете, с их угрожающей мимикой и грубо вылепленными телами из папье-маше.

Эрван решил вообще не комментировать уход Сержанта. Лучший способ почтить память коллеги – это найти его убийцу. Быстрый обмен взглядами с Крипо заменил эпитафию. Одним он точно ему обязан: именно Крипо вызвался сообщить родителям.

Стараясь быть кратким, Эрван подвел итог своим подозрениям. В первую очередь всплыли имена Лартига, Редлиха и Ирисуанги. Не имея возможности объяснить, какую роль играют эти трое извращенцев в общей картине, он потребовал углубленного расследования по каждому из них, причем результаты должны быть готовы к середине дня.

Одна мысль не давала ему покоя с момента, когда он проснулся, но говорить о ней еще рано – слишком уж туманно: клуб убийц. Люди, которые вступали в игру по очереди, используя один и тот же способ действий, вдохновленные одним и тем же кумиром – Человеком-гвоздем. Метод был чистой классикой: каждый убийца служил доказательством невиновности своих сотоварищей, нанося удар в тот момент, когда те находятся вне подозрений. Для такого сценария у него не было никаких оснований, кроме одного факта: каждому подозреваемому не хватало одного алиби. Лартиг мог убить Анн Симони, Редлих – Людовика Перно, а Ирисуанга мог действовать в Сент-Анн. Раз уж на то пошло, к ним можно добавить и Ди Греко в качестве убийцы Виссы – Эрван не исключал, что изначально клуб был квартетом.

С исторической точки зрения не известен ни один случай, когда серийный убийца оказался бы серией убийц, и Эрван мог сослаться только на один источник, да и то более чем зыбкий: старый фильм Анри-Жоржа Клузо «Убийца живет в доме 21», где трио убийц обеспечивает друг другу алиби. Между прочим, и возражений могло быть немало: познания убийцы в хирургии, его опыт моряка. Ни Лартиг, ни Редлих, ни Ди Греко, ни Ирисуанга не соответствовали профилю. Не говоря уже о физической неполноценности первых двух и болезни третьего…

Поэтому он предпочел промолчать и предоставить слово своим людям. Но лишь для того, чтобы услышать в очередной раз тот же припев. Ноль результата в больнице Сент-Анн: ни следа, ни свидетеля. Никаких признаков взлома в корпусе Брока. На видеозаписи никого из посторонних. Смахивает на колдовство.

Зато Сардинке с Крипо удалось нарыть интересный факт: один корпел над Перно, другой над Редлихом. Сверив результаты, они заметили неожиданную связь между двумя подозреваемыми.

– Перно числится как владелец нескольких видов огнестрельного оружия, – пояснил Фавини. – Он записан в клуб «Галени» в департаменте Ивелин, куда Редлих каждые выходные ездит тренироваться.

Эрван вспомнил, что старый брюзга встретил их с ружьем.

– Редлих большой поклонник спортивной стрельбы на скорость, – подтвердил Крипо, – у него минимум пять единиц оружия. По словам коллег из Центра научных исследований, репутация у него хуже некуда. В молодости, в Африке, он был скор на расправу. Ему даже запрещен въезд в оба Конго.

– Мы сопоставили их дни и часы посещений клуба, – продолжил Фавини. – Все занесли в компьютер. Эти две птички пересекались на протяжении нескольких лет. По-моему, они просто стреляли вместе.

Значит, Редлих мог подобраться к Перно, не вызвав у того никаких опасений (может, по этой причине он и учинил в квартире обыск, стараясь уничтожить все следы их знакомства). Кстати, точно известно, что Лартиг знал Анн Симони, – очень вероятно, что, как ментор, он имел на нее влияние. Достаточно сильное, чтобы убедить девушку присоединиться к нему на «Зодиаке» в среду вечером? Оставался Ирисуанга, задержанный недалеко от Сент-Анн, и поездка Ди Греко в ланды…

Картина начинала вырисовываться, но оставалась главная трудность: трое подозреваемых не имели физической возможности совершить сами действия.

Именно к этой теме и перешел Крипо:

– Я получил медицинские карты скульптора и этнолога – через страховки. Ни следа лечения от рассеянного склероза у Лартига, ни тени воспаления у Редлиха. Я распечатал список всех медицинских услуг, которые они задекларировали за последние двадцать лет: Лартиг вроде вообще не болел, Редлих лечил свои застарелые африканские лихорадки, и все. Или их инвалидность притворная, или они лечились втихую и никаких выплат не получали ни от соцстрахования, ни от взаимного страхования, чего быть не может.

Эрван был согласен: во Франции ни один больной не забудет получить денежки. Если только художник и антрополог не доверили свое здоровье нганга… Или не выдумали свои недуги. Чтобы отвести от себя подозрения? Он в это не верил: оба были слишком хитры.

– Продолжай копать в данном направлении, – сказал он Крипо. – И постарайся выяснить, действительно ли они больны и какие лекарства принимают.

– Тряханем их?

– Нет, никаких официальных обысков. Поступим хитро.

Эльзасец скривился: это означало, что придется рыться в помойках скульптора и этнолога, а то и пошарить у них дома.

– Ты уверен, что у нас есть время?

– А что, есть еще чем заняться?