Юго-западный ветер

— То есть вы считаете… вы хотите сказать… что закрываете дело? — сумел наконец выговорить Габриэл.

— Я не закрываю дело. Оно никогда и не открывалось. Все, что у нас было, это пара разговоров в неофициальной обстановке и мое обещание встретиться с тобой в любой момент, если тебе это понадобится. Мое предложение и сейчас остается в силе.

День уходил, в кабинете комиссара сгущались сумерки. И по мере того, как их встреча подходила к концу, гасли и надежды Габриэла, на душе которого становилось все сумрачней и тоскливей. Свет настольной лампы падал на кобуру и пистолет, которые Эспиноза оставил лежать на столе. На них в конце концов и остановился неподвижный взгляд Габриэла. Эспиноза, заметив это, поспешил смахнуть пистолет в ящик стола, резко поднялся и включил верхний свет. На прощание комиссар попросил всех присутствовавших записать на листке свои имена и телефоны, чтобы он мог в случае необходимости их найти.

Когда они встали, чтобы проститься, Эспиноза счел необходимым проводить всех до дверей. Ирэн, пожимая руку комиссара, бросила на него благодарный взгляд — она была уверена, что просьба насчет имен и телефонов имела к ней персональное отношение.

Выйдя из здания полицейского участка, Габриэл, неловко моргая, предложил Ольге руку. Было заметно, что присутствие Ирэн его нервирует. Они все вместе направились к метро. Габриэл был уверен, что сегодняшняя встреча провалилась именно из-за Ирэн. Рука, которой он поддерживал Ольгу, была холодна как лед.

Идальго, получив сообщение от директора очередной закусочной, вернулся к своей партнерше и тихо пробормотал:

— То же, что и вчера. Кто-то нас искал.

— И ты не знаешь кто?

— Нет, однако не похоже, что этот человек хочет просто заказать кукольный спектакль.

— А может быть, это кто-то из тех, кому ты обещал помочь?

— Возможно, только ума не приложу кто.

— Ты бы не смешивал клиентов, которые заказывают кукольные представления, и тех, кому ты предсказываешь судьбу. Могу поспорить, ты даже не помнишь, что кому предсказал! Вот поскользнешься на чем-нибудь, и все поймут, что это обычное надувательство.

— При чем тут надувательство, женщина? Я никого не надуваю. Мои слова всегда правдивы, потому что люди всегда хотят иметь одно и то же: деньги, здоровье и любовь. Именно в этом порядке.

— Мне не нравится, что нас кто-то ищет. А вдруг это налоговики? Или полицейские?

— Ерунда! Мы же не преступники.

— Я боюсь.

— Возьми себя в руки. Ты боишься даже регулировщиков. Приготовь-ка кукол. А я схожу за сандвичами и захвачу чего-нибудь попить.

Идальго скользил по залу забегаловки «Макдоналдс», как по зеркальному паркету королевского дворца. Как будто вокруг него не носилась с сумасшедшим визгом орава детей, как будто в зале не присутствовали их родители. И казалось, если кто не догадается вовремя убраться с дороги, Идальго пройдет прямо сквозь него. Но тем не менее, и дети, и взрослые бывали заворожены его внешним лоском, его манерами. Стелла, его подруга, ассистент и деловой партнер, была очень хорошенькой, но не обладала подобным шармом. Отчасти из-за того, что речь ее не отличалась изысканностью, а отчасти из-за того, что в ее манере держаться — по сравнению с Идальго — не было ничего такого, что привлекало бы внимание.

— Мы уже готовы и ждем, когда же вы начнете. Дети извелись от нетерпения! — мечтательно глядя на Идальго, проговорила мать именинника.

— Конечно, сеньора! Как только мы закончим с едой, вам гарантированы полчаса тишины и покоя. За все это время единственные голоса, которые будут слышны, — это наши.

Все получилось так, как он и предсказал. Едва принц объявил о своем намерении спасти принцессу, как внимание детей полностью сосредоточилось на небольшой сцене, где, повинуясь умелым рукам Идальго и Стеллы, передвигались маленькие куклы. После спектакля, когда все спели «Happy birthday», именинник задул свечки, а родители начали раздавать завернутые в прозрачную пленку куски торта, подошло время прощаться — это был самый удобный для Идальго момент, чтобы предложить кое-какие дополнительные услуги.

— Мои поздравления, сеньора! У вас прекрасный ребенок. Могу предвидеть, его ждет чудесное будущее. И он сумеет преодолеть все препятствия, что встретятся на его пути.

— Что вы имеете в виду под препятствиями? Что-то плохое? Вы что — экстрасенс или кто-нибудь в этом роде?

— Иногда я могу случайно предвидеть отдельные моменты в будущем человека, хотя не могу делать это специально.

Громкий вопль прервал его общение с молодой матерью. Да, стратегически он выбрал очень удачный момент.

— Я все равно не вполне поняла, что вы имели в виду.

— Не беспокойтесь об этом, сеньора. Просто хотел поздравить вас и вашего сына.

— Но что за препятствия? Проблемы со здоровьем? С деньгами?

— Не совсем понятно. Пока шел спектакль, я был слишком занят тем, что водил кукол и говорил разными голосами, а после дети подняли такой галдеж…

— Может быть, встретимся в более удобное время? У вас есть телефон?

— К сожалению, нет. Но если вы дадите мне свой, я с вами свяжусь.

Она записала на клочке бумаге свой номер и имя — Мария-Клара, и в скобках добавила «мать Эдуардо (Дуда)». Идальго, воспользовавшись тем, что за одним из детей пришла мама, поспешил распрощаться и удалиться. Стелла собирала маленькую сцену и упаковывала кукол и реквизит в две большие сумки.

— Держи, спрячь куда-нибудь.

— Что это?

— Разве ты не хотела упорядочить наших клиентов? Вот и добавь в список маму Дуды. Она серьезно озабочена тем, будет ли ее мальчик здоровым и богатым.

— Будь осторожнее! Это может закончиться тем, что мы не сможем давать спектакли!

— Мы ничего не потеряем, милая. Наоборот, будем в выигрыше. В большом выигрыше. Нам же нужно место, где можно принимать клиентов? Заниматься этим дома — не самая лучшая идея. Так что пришло время пожинать плоды.

— Я просто хочу, чтоб ты был осторожнее. Не забывай, я на государственной службе. И вовсе не хочу потерять место.

— Как ты и сказала, это служба, а не работа. А нам пора приняться за работу. Немного поработать мозгами.

Был уже конец дня. Идальго и Стелла вышли из ресторана. Она тащила сумки; он же выглядел так, будто вот-вот сейчас появится шофер и поспешит распахнуть перед ним дверцу лимузина.

Он завернул за угол, так и не заметив входящего в «Макдоналдс» Габриэла.

Габриэл не разговаривал с Ольгой после той встречи в полицейском участке. Чтобы случайно не столкнуться с ней, он даже стал приходить и уходить с работы в разное время. Если она заходила в его закуток или заглядывала к нему через перегородку, он ограничивался коротким приветствием «Привет» или «Как дела?». В участок он тоже не звонил. С тем детективом, которого представил ему Эспиноза, общаться он не хотел. Вряд ли тот хороший профессионал. Да и жизненного опыта у него наверняка маловато. Кроме того, Габриэл глубоко, возможно даже окончательно, разочаровался в Ольге — из-за того, что она привела с собой Ирэн. Неужели она не понимала серьезность ситуации? Неужто не могла осознать всю чудовищность ожидающей его трагедии? Или же это его ошибка — он сам не понял, что Ольга не из тех, кто может отличить серьезное от повседневного.

За три дня, что прошли после встречи в участке, Габриэл глубоко погрузился в себя. Или, по крайней мере, попытался это сделать. Он воспитывался у августинцев, и еще в начальной школе братья учили их, что в кризисные моменты, когда давление внешних обстоятельств становится нестерпимым, надо искать решение внутри себя. Истины вне нас нет, твердили они. Почему же он не может заглянуть внутрь себя и понять смысл предсказания аргентинца? А комиссар? Ему что, изменила его способность отличать хороших людей от плохих? Это Ирэн так на него повлияла! Все было ясно с того момента, как только он на нее посмотрел. Комиссар, судя по всему, неплохой человек, но он все-таки мужчина, и, как понял Габриэл, одинокий. Эта Ирэн мигом его зацепила. Женщины это умеют. Она очень привлекательна и соблазнительна. Ее взгляд вонзился в его душу, словно гвозди — в руки распятого Христа. Хотя нет, он, наверное, что-то путает. При чем тут вообще Христос? Это же было в участке, а не в церкви. Вот потому он и просил полицейского встретиться где-нибудь в другом месте, а не в участке. Места портят людей. Никто не избежит мыслей о Боге, стоя посреди церкви. И никто не избежит мыслей о зле, находясь в полицейском участке. Никто, включая самого комиссара. Наивно было бы думать, что Эспиноза, человек, который там заправляет, попробует докопаться до сути дела. Он предпочтет дальнейшему расследованию всякие соблазнительные игры с Ирэн. Надежда на то, что Габриэлу может помочь кто-нибудь из окружающих, была иллюзией.