Банда 7

Пафнутьев, недоумевая, встал, оглянулся на друзей, неуверенно шагнул к телефону на подоконнике, и в этот момент раздался звонок. Уже решительнее Пафнутьев шагнул к аппарату, поднял трубку.

— Да! Пафнутьев на проводе! Да, — повторил он уже тише. — Я хорошо слышу... Да, я все понял... Что? Зачем? Сегодня? Уже поздно, Вика! Ну, хорошо, хорошо... Я постараюсь. Нет, я не задержусь.

Пафнутьев положил трубку, в полной растерянности вернулся к столу, опустился на стул, обвел всех беспомощным взглядом.

— Ничего не понимаю... Звонит Вика... Просит принести сегодня соленых огурцов и моченых яблок... Зачем ей огурцы на ночь глядя? Аркаша, ты что-нибудь понимаешь?

Халандовский, не отвечая, наполнил рюмки, поднялся.

— Выпьем, ребята! За прибавление в семействе Пафнутьевых! За юного Пафнутьева! Мы победим! На всех фронтах!

Все еще ничего не понимая, Пафнутьев чокнулся с Халандовским, с Автором, механически выпил, поставил рюмку на стол.

— Это что же получается... — пробормотал он.

— Не могу же я вас оставить с проблемами, — сказал Автор. — Это было бы нечестно. — Он встал, подошел к Шаланде, протянул два зажатых кулака. — В какой руке? Выбирай, Жора.

Шаланда поколебался, взглянул на Пафнутьева, словно прося поддержки, ткнул наугад в правый кулак. Когда Автор разжал его, все увидели на его ладони генеральскую звезду.

— Ты бы в любом случае, Жора, не ошибся, — сказал Автор, разжимая левый кулак — там тоже оказалась генеральская звезда. — Слишком много дырок на твоих погонах... По три на каждом. Теперь будет по одной.

— И это... Это не хохма? — побледнел Шаланда.

— Можешь привинчивать хоть сейчас. Приказ уже подписан.

— Давно?

— Минуту назад.

— Обмыть звезды-то надо, — ворчливо сказал Халандовский.

— Не может быть... — прошептал Шаланда.

— Есть вещи, которыми не шутят! — веско сказал Автор. Взяв из рук Шаланды звезды, он опустил их в стакан и залил водкой. — Кажется, так надо поступать в подобных случаях?

— Жора, только до дна! — строго наказал Халандовский.

— Да я за каждого готов пить до дна! — заверил Шаланда. И тут Автор столкнулся взглядом с Худолеем. Тот сидел, вжавшись в свой стул, словно боялся удара сзади. Его побелевшие пальцы впились в край стола так, что казалось, никакая сила их не сможет оторвать.

— Подойди, Валя, к телефону. Тебе звонят.

— Откуда? — просипел Худолей.

— Из Шереметьево.

Деревянной походкой, какими-то негнущимися ногами Худолей подошел к телефону. Худолей обернулся, и в этот момент раздался звонок.

— Нажми белую кнопку — мы тоже хотим слышать! — сказал Халандовский. Худолей послушно нажал белую кнопку.

— Да, — сказал он в трубку. — Слушаю.

— Валя! — услышали все взволнованный девичий голос. — Это Света! Валя, я звоню из Шереметьево! Мы приземлились полчаса назад! Я в Шереметьево! Ты слышишь меня?

— Слышу, — из последних сил проговорил Худолей.

— Я вырвалась! Меня наши ребята привезли контрабандой, представляешь?! Летчики! Переодели стюардессой и провели на борт! Я прилетела без документов!

— А почему... Почему они пошли на это?

— Потому что я красивая! Ты что, не знал?!

— Догадывался.

— Встречай утренний поезд! Вагона не знаю, билета у меня еще нет, но я приезжаю утренним поездом! Ты меня узнаешь?!

— Постараюсь...

— О трехкомнатной квартире ты не трепался?

— Нет...

— Все, заканчиваем! Это ребята одолжили мне свой мобильник! Завтра буду! Жди!

Худолей положил трубку и, не оборачиваясь к остальным, отодвинул штору, открыл дверь и вышел на балкон. Не мог он сейчас ни с кем разговаривать, не мог ни на кого смотреть.

За столом стояла полная тишина.

Андрей и Автор в упор молча смотрели друг на друга.

— Да, Андрей, да, — проговорил Автор.

— Что... да?

— На улице дождь... Теплый ночной весенний дождь. Тебе когда-нибудь приходилось бывать под теплым ночным весенним дождем?

— Если вы Автор, то должны знать, когда это было... И с кем.

— Все повторяется...

— Не все.

— Все повторяется, Андрей. Ты сейчас идешь в прихожую, одеваешься, спускаешься на первый этаж, выходишь на крыльцо. У подъезда мокрая деревянная скамейка. Рядом мотоцикл. На переднем сиденье девушка. Ты ее знаешь. У нее светло-рыжие волосы, чуть припухшие губы... Разве ты не слышал шум подъезжающего мотоцикла?

— Этого не может быть, — мертвым голосом сказал Андрей.

— Кстати, шрам на груди у нее остался.

— Но так не бывает! — закричал Андрей, не выдержав напряжения. — Так никогда ни с кем не бывает!

— Забываешь, с кем говоришь. Иди, Андрей. Она знает, что ты должен подойти. Она уже продрогла.

Андрей вскочил, в прихожей на ходу сорвал с крючка куртку и, не надевая ее, бросился вниз по лестнице.

— Он умрет, если там никого не окажется, — с укоризной сказал Халандовский.

— Они уже вместе, — ответил Автор.

— И это вам... позволено?

— Нам многое позволено, если осторожно пользоваться своими возможностями. Кстати, Аркаша... Ты заглядывал сегодня в почтовый ящик?

— Да.

— Нет, ты не заглядывал сегодня в почтовый ящик.

— Но я...

— Ты все-таки загляни в почтовый ящик... Сейчас.

— Ну, если вы настаиваете...

Халандовский вернулся через несколько минут с большим конвертом в руках. Он посмотрел на всех с таким выражением, будто не знал, как ему быть дальше.

— Вскрывай, Аркаша, — сказал Пафнутьев. — Такой уж сегодня вечер. Мы все должны узнать друг о друге нечто важное.

— Это из суда, — сказал Халандовский.

— Вскрывай, — повторил Пафнутьев.

Вынув из коричневатого конверта белый сложенный вдвое лист бумаги, Халандовский развернул его, вчитался, пробежал глазами по строчкам, еще раз вчитался в первые строки, в заключительные и обессиленно опустился на диван.

— Но ведь я уже получил отказ! Меня послали все, кто только мог послать! — Халандовский непонимающе снова уставился на конверт.

— Жизнь бесконечна в своих проявлениях, — спокойно ответил Автор.

— Ребята, вы знаете торговый центр возле вокзала?! — вскричал Халандовский. — Теперь это мой торговый центр! Заходите! Всегда вас жду! Заходите с друзьями и подругами, с женами и детьми... Не забывайте, что есть на белом свете место, где всегда вас ждут! Больных и здоровых, пьяных и трезвых, осужденных, беглых, помилованных, прощеных и непрощеных... Приходите!