Вариант для криминала (СИ)

Минуту осматривал ее, словно арбуз выбирал на базаре:

– Как твой дом? Не холодно ли? – сказал, заглядывая во внутрь.

Гранит, воспользовавшись близостью лица своего бывшего хозяина, лизнул в дряблую

щеку его, ревниво сунул морду в окно будки.

– Да, вижу. Сделано капитально. Парового отопления даже не нужно. Молодец твой

хозяин. И у меня будет свой угол. На всем готовом буду, брат, жить. Ну, как бы тебе,

подоходчивей, по-человечески объяснить? Словом, мои хозяева где-то там, – он поднял на

уровне глаз сморщенную ладонь, – выхлопотали для меня путевку на постоянный курорт

до конца моих дней. Ни тебе магазин. Ни тебе – плита с кастрюлями. Пришел, как барин,

поел и иди себе гуляй, отдыхай. Как вот ты, например. А что, разве мы с тобой не

заслужили? Старость, она знаешь какая? Она капризная, надоедливая. И главное – все

правильно, пожил свое – не мешай детям. Они – твое продолжение, – произнес он,

выставив палец и тыча им в нос Гранита.

– Теперь у тебя другой хозяин. Ведь трудно с непривычки-то было? И жизнь у тебя

похуже, чем была раньше. Это я виноват. Считай – измена. А ты помалкиваешь. Значит,

прощаешь меня. Ведь простил?

Он пошел к калитке и остановился. Гранит присел рядом, задрал голову, осклабясь,

вывалил язык, часто задышал.

Коричневые глаза смотрели в самую душу и что-то хотели сказать. Он опередил пса,

боясь услышать упрек:

– Но ты не обижайся. Ведь сам посуди – кто я был тогда? Хозяин. А теперь? Ну, скажи,

как бы ты жил, если б остался у меня? – он открыл калитку, тяжело переставил ногу через

уступ, и уже отходя от дома своего приятеля, сказал сам себе:

– Все же неприятная мысль мне ночью в голову пришла!..

От мучительной бессонницы голова не сразу просыпалась. Роберт вспоминал утреннее

забытье и, копаясь в подробностях покинувшего его сноведения, с возмущением осуждал

себя за подлую роль, какую придумал для него в нем фантастический чудотворец. Такого

просто ему бы не пришло в голову, если не считать это фрагментом еще одной истории,

ничего общего, не имеющего с сюжетом Демина. Сам же Демин в замешательстве стоял,

раздумывая, заходить ему или нет в дверь с собственной фамилией. Наконец, решил, что

ничего не потеряет, если зайдет, и может быть, что-то прояснится в новой обстановке.

Взявшись за дверную ручку, заметил торчащий в замочной скважине ключ. Ключ ему

104

вдруг напомнил только что пережитый стресс. Опасаясь повторения, Демин инстинктивно

вынул его и, войдя в кабинет, тут же вставил с внутренней стороны.

Осмотрелся. Все со вкусом было обставлено офисной мебелью. У стены шикарная

тахта с туалетной тумбочкой, платяной шкаф, письменный двухтумбовый стол и

вращающееся мягкое кресло соблазнительно приглашали к творческой работе. Надежды

на прояснение происходящего рухнули. Вместо объяснения главного, добавилось еще

более непонятное, сложное и нелогичное. Было ощущение, будто он все больше

запутывался в путах гигантского паука, который до времени оставался в тени, выжидая

предсмертного конца своей жертвы. Но странно, при виде располагающих к отдыху

атрибутов вместо паники у него появилось безразличие. Он устало плюхнулся на тахту,

ощутив ласковый комфорт, и впал в забытье. Его больше ничего не интересовало – ни

странное превращение окружающего мира, ни причина, по которой изменилось все, ни он

лично в новом своем перевоплощении. Вначале он вообразил себя в объятиях своей

милой, необыкновенно красивой жены, какой она на самом деле была, потом, осмыслив

сиюминутную нереальность, впал в переживание до слез, что, возможно, им больше не

встретится. Ребенок, которому не было и года, еще осмысленно не научился чисто

произносить слово «папа», останется без Демина-отца, который обязан дать ему начальное

направление в жизни. От этой мысли ему стало невыносимо тоскливо, но в эту минуту его

насторожил посторонний звук. Он оглянулся и не поверил своим глазам: она вошла,

посмотрела на торчащий ключ, повернула его и остановилась у порога. Его любимая Лиля,

его жена…

Он вскочил на шаткие ноги. Замер, боясь ошибиться в настоящем, начиная привыкать к

предательской фантасмагории. Слова застыли, ими можно было спугнуть явление. Демин

молчал, ждал продолжения. Но Лиля подошла просто, словно всего лишь вчера они

виделись и пробыли весь день вместе, подняла и положила на его плечи теплые нежные

руки, обвила ими шею и прильнула к его губам. Он ответил, как всегда, ярким затяжным

поцелуем.

– Как ты себя чувствуешь? Ты сегодня меня порадовал. Наконец ты пришел в себя.

– В себя? – машинально повторил Демин.

– Да. Только на долго ли? В прошлый раз это продлилось всего два дня. Потом ты снова

был чужой… Но Главный сказал, что у тебя все пошло на поправку. Я рада за тебя.

– Что со мной, любимая?

– Ты упал с двухметровой высоты, когда вставлял стекло во фрамугу. Помнишь?

– Помню…

– Ну вот. Главный разрешил мне ухаживать за тобой, – она усадила Демина на тахту и

принялась не спеша расстегивать пуговицы сперва на его, затем на своем халате.

– А потом? После того, как упал… помнишь?

– Потом оказался на грязной табуретке в этом халате, – он оттянул ворот. Где моя

одежда?

– Но это было сегодня. А перед этим ты просыпался и бежал из палаты, тебя не могли

остановить, ты врывался в зал, где стеклил и первый раз упал, снова забирался на

стремянку и снова падал. Я докладывала Главному, просила его убрать все, но он сказал,

что ни в коем случае нельзя изменять обстановку, при которой ты потерял сознание. Эта

обстановка тебя должна вылечить. И, кажется он прав.

Демин задумчиво качнул головой:

– Да. Он прав. Но только он одно не учел: я не мог отключиться надолго от падения с

такой высоты. Меня чем-то накачали.

Лиля настороженно осмотрела лицо Демина.

– Может быть. Ты где обедал, неужели в нашей столовой?

– В вашей. А где мне обедать? Не идти же в город за несколько километров!

Лиля сокрушенно покачала головой:

105

– Тогда ты прав. Что-то тебе могли подсыпать. Теперь мне становится ясно. Ну же,

любимый, давай. Я тебя хочу. Снимай все, я дверь закрыла, – с этими словами Лиля

стянула с онемевшего Демина брюки и повалила на тахту. Демин втянул знакомый,

безумно возбуждающий запах любимой женщины, обнял ее ноги и вдруг провалился в

бесконечное безумство от непонятных страстных движений, ранее неизведанных, какие

Лиля проделывала на нем. Откуда это у нее, у неопытной? Он этим «искусством» не

владел ни до, ни после женитьбы на ней. Он и она были друг у друга первыми. Откуда?!

От этой мысли он деградировал и, сбросив с себя Лилю, подавлено сел на край тахты.

– Что с тобой, дорогой?

– Ты мне не сказала, как наш сын. Здоров? – чтобы скрыть неловкую заминку, спросил

он неожиданно.

Лиля медленно поднялась, заторможено надела халат и только теперь Демин заметил,

что кроме халата на ней ничего не было. Это поразило.

– Сколько я провалялся?

– С июня месяца, – глухим голосом ответила она.

– А сейчас?

– Сейчас июль.

– И все это время мы… ты ухаживала за мной?

– Странный вопрос! Ну а за кем же?!

– Где твоя одежда, Лиля? – спросил он, пристально посмотрев ей в глаза. – Ну-ка, иди

сюда, – он провел ладонью по простыне возле себя.

Она покорно села рядом.

Он расстегнул пуговицы ее халата. Охватил ладонью грудь, слегка прижал, поцеловал,

как он всегда это делал, и обнаружил сбоку небольшое родимое пятно. Это была грудь не

его жены!

– Ты мне не ответила, как наш сын?

Лиля помрачнела и медленно стала застегивать пуговицы. Встала, с опаской

посматривая на Демина.