Вариант для криминала (СИ)

волосами с проседью виднелась на гребне высокой спинки. Сразу же у двери стояли три

мягких стула, на них Вениамин Семенович указал Демину и Лиле.

– Добрый день, коллеги. Вениамин Семенович! – голос принадлежал человеку

преклонных лет, усталый и грубый.

– Добрый день, Геннадий Федотович, – ответил за всех Вениамин Семенович.

– Уважаемый профессор, я должен вас поздравить с выходом из комы. Как вы себя

чувствуете сейчас? Мы можем продолжить обговаривать наши с вами проблемы?

Надеюсь, вы еще не забыли, на чем мы остановились в прошлый раз?

108

Демин напряг память, но так и не припомнил хотя бы проблеск предполагаемого

разговора или ситуацию встречи с этим человеком.

– Извините, что-то не припоминаю. Последнее что я помню…

– Геннадий Федотович, у нас изменения, – вмешался Вениамин Семенович.

– И какие же?

– Наш уважаемый профессор дисквалифицировался.

– Профессор Сабуров?

– Да.

– И кто же он теперь?

– Теперь он стекольщик.

– Это правда, уважаемый профессор? Это не шутка? Вы теперь стекольщик?

Лиля с беспокойством посмотрела на Демина.

– Мне кажется, уважаемый Геннадий Федотович, что из всех присутствующих здесь

шутит один Вениамин Семенович. Не так ли, коллега? – обратился он к сидящему у

противоположной стены Вениамину Семеновичу, словно его связывал с ним не один год

работы над проблемой. При этом Демин не преминул слегка саркастически улыбнуться, на

что коллега абсолютно не отреагировал.

– Ну, тогда прекрасно. Сохранившееся у вас чувство юмора чудесным образом

подтверждает, что с вами все в порядке, и мы можем начать наше обсуждение. Кстати,

профессор, вы теперь называетесь Сабуровым. Вам об этом сообщили? Это ваш

псевдоним. И это приказ. Он вам нужен как воздух для конспирации в нашем совместном

деле по договору и вашей безопасности. Надеюсь, вы еще не забыли о нашем договоре,

который подписали в один из дней вашего просветления во время болезни?

– Договор? – переспросил Демин без малейшего оттенка удивления. И посмотрел на

Лилю.

Лиля взволнованно заморгала ресницами.

– Надеюсь, – продолжал Главный, – милая Лиля посвятила вас в подробности

последних событий? Сообщила вам о результатах эксперимента? Мы старались выполнить

все инструкции первого этапа работы, составленного вами плана, пока вы находились по

другую сторону сознания. Что скажет по этому поводу милая Лиля и что скажет

уважаемый профессор?

– Во-первых, Геннадий Федотович, я бы хотел освежить в памяти договор, который

якобы я подписал.

– Ну конечно, конечно. Я вас прекрасно понимаю, профессор Сабуров, что после

болезни, возможно, не все возвратилось к памяти. Что-то еще брезжит в тумане. И

Вениамин Семенович вам его покажет после нашего обсуждения, если свой экземпляр вы

где-то загубили.

– Хорошо. В таком случае, о Лиле. Ей пришлось пережить значительные потрясения в

результате выдуманной вами шоковой терапии отрицательных эмоций. Женщину на

четвертом месяце беременности опасно подвергать столь жестокому испытанию.

– Позвольте, коллега, не вы ли изложили в ваших инструкциях, какие эмоции

необходимо использовать в период созревания плода для формирования желаемого

генетического типа?

– Безусловно, я. Но я никак не предполагал, что ваши помощники так грубо извратят

мои указания. Не буду вдаваться сейчас в детали, но теперь, когда я, наконец, смогу лично

контролировать дальнейшие эксперименты, мы сможем избежать фатальных ошибок, –

при этом Демин кинул взгляд в сторону Вениамина Семеновича. Верный подданный

Главного лишь нервно повел зрачками, что-то выискивая у себя в голове.

– О каких ошибках вы говорите, профессор? – в голосе Главного появилась

раздражительная обеспокоенность.

– Не вам ли, уважаемый Геннадий Федотович, как ученому, должно быть известно, что

неподготовленные и ничем не поддерживаемые отрицательные эмоции во время

109

беременности матери обязательно приведут к тому, что ребенок родится с комплексом

неустойчивой психики и поэтому вырастет слабым и ранимым. Вы такой генотип хотели

создать? Или психически устойчивый?

Наступила тяжелая пауза. Трудно представить выражение лица собеседника, но Демин,

как психолог, все же попытался это сделать в силу своих способностей.

– Это все инициатива Сорина, этого безумца… – нарушил паузу Вениамин Семенович.

– В связи с этим я сомневаюсь, что результаты с Лилей будут безупречно чистыми.

Сомневаюсь, Геннадий Федотович.

– М да… – протянул Главный. – Жаль. И что же вы предлагаете в отношении нее?

– Попробую исправить установками противоположного характера. Но не гарантирую.

Она одна была задействована в работе эксперимента?

– В палате есть еще одна женщина. Она на втором месяце и с ней еще не начата работа.

Мы подобрали ей партнера с подходящим ДНК. Верно, Вениамин Семенович?

– Вот как! – Демин вопросительно посмотрел на Вениамина Семеновича. Верный

подданный не смог скрыть своего беспокойства. Он неуютно поерзал на стуле, усаживаясь

поудобней. – И какое потомство вы надеетесь получить, если не секрет? – добавил Демин,

обращаясь уже к Вениамину Семеновичу.

– Секрет, но не для вас, – ответил Главный за своего помощника. – Иначе, вы

понимаете, что не сможете выполнить нашу задачу и заказ вышестоящей организации.

Впрочем, эти подробности вам осветит мой заместитель, Вениамин Семенович. С этой

минуты, он обязан будет выполнять все ваши указания по работе, какие бы они не

показались ему странными. Я не желаю более рисковать ни временем, ни материалом. Все

очень дефицитно.

Вениамин Семенович окончательно вышел из равновесия. Его глаза проснулись и

выстрелили в затылок Главного:

– Но Геннадий Федотович! Она не готова к работе…

– Прекратите, Вениамин Семенович. Все, что необходимо я сказал. Извольте

выполнять! С кем и как нужно заниматься, теперь решает товарищ Сабуров. Он, как и мы

с вами, связан договором и отвечает головой за выполнение программы. Кстати, сумма

оплаты заказчика, как профессора Сабурова, так и нас с вами, коллега, не может не

устраивать. Так что срочно принимайтесь за работу. На этом все, господа товарищи! –

закончил язвительной шуткой Главный.

Поднялись и пошли из кабинета молча, молча вместе вернулись в кабинет Демина. На

двери уже была приколочена другая табличка. На ней значилось: «Профессор Сабуров».

– Присаживайтесь, Вениамин Семенович. Может быть, вы будете так любезны,

осветить мой пробел за время моей болезни, – первый нарушил общую замкнутость

Демин. – Может быть, ответите на некоторые вопросы и покажете пресловутый договор?

– Ну почему же пресловутый? Нормальный договор, сейчас сами в этом убедитесь – с

этими словами помощник Главного открыл кожаную папку и немедленно извлек лежащий

сверху стандартный лист. Демин пробежал глазами текст, отметил для себя в грамотности

и точности изложения. Стояли штамп и печать Министерства Академии Наук СССР и

какого-то военного ведомства. Присмотрелся повнимательней к своей подписи. Она

оказалась личной без малейшего сомнения!

– Хорошо, хотя странно, когда это я его подписал, – проговорил он, возвращая листок

Вениамину Семеновичу.

– Это копия для вас, профессор.

– Хорошо. Тогда давайте поговорим о главном.

– Я готов вам все, что знаю, объяснить, – при этом он неопределенно посмотрел на

Лилю. Уловив его взгляд, Демин отрицательно помахал кистью руки:

– Лиля моя жена.

– Я бы на вашем месте не подвергал жену осведомленности, которая может, не дай Бог,

оказаться для нее роковой, уважаемый профессор.

110

Не скрывая своего удивления, Демин признательно приложил руку к своей груди: