Вторжение

— Пошли, — выдохнула она. Она хотела сказать это шёпотом, но получился вскрик. Дети, не разбирая дороги, кинулись бежать по тропе.

— Лови их, Пёрли! — гаркнул снизу Амброс.

Скотт и Холли в голос закричали. Скотт чувствовал, как подошвы проскальзывают на влажной лесной почве. Склон поднимался кверху пологим уклоном, но Скотту казалось, что он никогда не кончится. За спиной он слышал тяжёлый топот нагонявших его шагов. Охваченный паникой, он опередил сестру. Оказавшись на опушке леса, за которой тянулось открытое пространство, он услышал крик Холли. На бегу он повернул голову, успев мельком заметить, как Холли упала и Уиггинс вцепился в её рубашку.

Скоп пулей пронёсся через залитую солнцем лужайку, опасаясь, что в любой момент Харви Марш может вывернуться из-за угла дома. Задыхаясь, он сдавленно закричал:

— Мамочка!.. Папа! — Навалившись на дверь, он рванул ручку, распахнул двери и через полутёмный холл кинулся к лестнице. Хватаясь за перила, потому что его не держали ноги, он добрался доверху. Спиральная лестница казалась ему высокой, как гора. Преодолевая ужас, спазмой сжимавший ему горло, он ещё раз позвал родителей. Когда он оказался в верхнем холле, Скоп был готов свалиться ничком.

Наконец он увидел длинные ноги отца, облачённые в пижаму, которые поспешили ему навстречу из родительской спальни и он кинулся к ним в поисках спасительного укрытия. Тут же рядом с ним мама опустилась на колени, и лишь приникнув к её груди, Скоп наконец позволил себе заплакать. Слёзы хлынули бурным потоком.

Лиз, прижав мальчика к себе, покачивала и успокаивала его. Тим гладил Скопа по плечам. Неудержимые рыдания сменились всхлипываниями, но покрасневшее личико ребёнка было искажено страхом. Наконец Тиму не оставалось ничего другого, как шлёпнуть его по щеке. Скоп удивлённо поднял на него глаза, всё понял и попытался взять себя в руки. Плакать он перестал, но прошло ещё какое-то время прежде, чем он смог выдавить хоть слово.

— Они… они… — начал он.

— Спокойнее, Скотт, — сказал Тим. — Теперь всё в порядке. Попробуй рассказать нам, что произошло.

— Они поймали Холли… там, у ручья, — сказал он. Тыльной стороной ладони Скотт вытер глаза, с трудом удерживаясь от нового приступа рыданий.

— Ну, ну, — поторопила его Лиз. — Ты уже пришёл в себя. — Она продолжала прижимать его к груди.

— Соберись, — сказал Тим. Он помолчал несколько секунд.

— Но чтобы мы могли тебе помочь, ты должен всё рассказать нам.

— Ага. — Скотт сделал ещё одну попытку успокоиться. — Ну вот… Чили говорил по радио, там внизу, у ручья, понимаете, а мы с Холли подслушивали сверху, а потом тот дядя по радио сказал делать Б или что-то такое…

— Что за радио? — спросил Тим.

— Которое они туда принесли, — выпалил Скотт, раздражённый непонятливостью этих взрослых. — У него такая большая антенна и всё остальное. И какой-то дядя говорил по радио. Его зовут Лев.

— Лев? — переспросила Лиз.

— Ага. — Скотт высвободился из объятий матери. Драматизм этих событий и его центральная роль в них заставили забыть обо всех страхах. — А когда этот Лев сказал Бену делать Б или что-то такое, Бен ответил, что нет, не буду. И тогда Чили наставил револьвер на Бена. Вот тогда мы с Холли и побежали. А Чили крикнул мистеру Уиггинсу, чтобы он ловил нас, и он побежал за нами и на самом верху тропинки схватил Холли, а меня не поймал.

И Скотт гордо выпрямился, смаргивая с глаз остатки слёз. Он мужчина, и на груди у него написано «БАХ!» Он перевёл взгляд с Лиз на Тима. Порой родители верят ему, но случается, что и нет.

— Ты хочешь сказать, что сейчас Холли в руках Уиггинса? — спросила Лиз.

Скотт утвердительно кивнул.

— Ну да, он и Чили захватили Холли и Питера Уилсона, и ещё Бена. И бьюсь об заклад, их держат в плену у ручья.

Тим и Лиз, не в силах толком понять, что произошло, удивлённо уставились друг на друга.

— Скотт, изложи-ка всё мне по порядку, — сказал Тим. — Ты имеешь в виду, что теперь Амброс главный?

— Об этом я тебе и толкую. — Скотт нахмурился. Порой папа бывает на удивление непонятлив. — Тот Лев по радио сказал Чили, чтобы он командовал.

— Что ты в это время там делал? — спросил Тим.

— Я из своего окна увидел, как Бен и остальные идут к ручью, — сказал Скотт. — Я разбудил Холли и мы пошли за ними. — Он набычился, оспаривая право родителей ругать его. Кроме того, он провёл такую рискованную шпионскую миссию и кто, как не он, может судить о ней.

— Понятно. — Тим решил, что сейчас не стоит терять драгоценное время на лекцию о дисциплине.

Лиз беспомощно посмотрела на Тима. Теперь тот страх, который испытывал Скотт, лёг на её плечи.

— Холли, — сказала она и закусила нижнюю губу.

— Я сейчас оденусь и выясню всё, что смогу, — сказал Тим.

Когда он направился в спальню, внизу гулко хлопнула дверь.

— Ребёнок наверху? — раздался хриплый окрик. Голос принадлежал Чили Амбросу.

— Да, — откликнулся Тим.

— Из дома никому не выходить, — сказал Амброс. Его слова гулким эхом разнеслись по холлу. — Слышали?.. Никому! — Дверь снова хлопнула с такой силой, что пол вздрогнул.

— О, Господи, — выдохнула Лиз. — Если этот человек хоть пальцем коснётся Холли…

— Спокойнее, Лиз, — сказал Тим. — Он взял Скотта за руку. — Побудь с нами в спальне, пока мы не оденемся. — Лиз поднялась на ноги и они все втроём направились в большую спальню.

Скотт, понимая, что он единственный владелец ценной информации, вскарабкался на кровать и, пока его родители одевались, захлебываясь, опять стал рассказывать всё с самого начала. С помощью наводящих вопросов Тима Скотт наконец смог изложить всю историю в хронологическом порядке, начиная с той минуты, когда он выглянул из окна. Он красочно описал поведение Бена Стила и сказал, что сомневается, успел бы Чили Амброс выстрелить в Бена из револьвера, потому что Питер Уилсон схватил бы его сзади и задушил. Этот Питер Уилсон уже не в первый раз выводил Тима из себя, ибо с его присутствием в лесу становилось непросто отделить факты от выдумки.

— А если Питер Уилсон схватит Чили, — убеждённо завершил своё повествование Скотт, — то, честное слово, Холли укусит Чили за ногу или за другое место.

При новом упоминании о Холли Лиз кинулась к Тиму и вцепилась в него.

— Что мы можем сделать? — прошептала она.

— Сомневаюсь, что смогу и дальше держать себя в руках. — Тим обнял её и погладил по щеке. На несколько мгновений они позволили себе расслабиться. Лиз, отчаянно старавшаяся не сорваться, пошла в ванную и плеснула в лицо несколько горстей холодной воды, почистила зубы и стала причёсываться перед зеркалом, что заняло у неё несколько минут. Вернувшись, она пристроилась на деревянном кресле-качалке.

Тим сел рядом со Скоттом на постели и обнял мальчика за плечи.

— Ты настоящий мужчина, — сказал он. — Просто молодец.

— Вы не сердитесь, что я оставил Холли? — спросил Скотт.

Тим прижал к себе худенькое плечико сына.

— Нет. Будь ты постарше, может, и рассердились бы, но ты сделал совершенно правильно, прибежав к нам.

— Папа, — спросил Скотт, — а что это означает — прихвати с собой десятку. Там Чили два раза сказал эти слова.

— Прихвати десятку? — Рука Тима, лежавшая на плече Скотта, невольно оцепенела. Как ему ответить? Сам-то Тим, к сожалению, знал, что несут в себе эти слова. В песнопениях молодых чёрных воителей из гетто они были полны зловещего смысла: если начнётся межрасовая война и заговорит оружие, уж коль скоро тебе придётся умереть, ты успеешь убить не одного белого, а хотя бы десять. В чьих-то устах эта фраза звучала лишь как риторическая фигура во славу власти чёрных. Но другие чёрные слышали в ней буквальное требование крови белых. Что подразумевает под ней Чили Амброс?.. Тим интуитивно понимал, что сейчас не стоит просвещать своих и без того испуганных жену и сына.

— Точно не знаю, — осторожно сказал он. И затем, посерьёзнев, продолжил: — Скотт, в субботу вечером мы не сказали тебе правды, потому что не хотели пугать тебя. Эти чёрные люди явились к нам не как гости. Они хотят отобрать у нас дом. Теперь ты всё знаешь. И мы надеемся, что ты будешь храбрым мальчиком и поможешь нам.