Московский клуб

И им непременно станет вечный архивраг СССР — Запад.

И что же предпринимает Белый дом? А ничего. Пассивно взирает на происходящее. Поистине Америка — всадник без головы.

Десятки лет жесточайшей борьбы, бесчисленные миллиарды долларов, тысячи жизней были потрачены на сдерживание коммунизма. А теперь Белый дом по-дурацки мнется, не зная, как поступить, слепой и нерешительный. Мы, как всегда, оседлали не ту лошадь.

Так сказал на прошлом заседании Лэнсинг.

И «Санктум» принял единственно верное решение, способное раз и навсегда дать человечеству столь необходимый ему мир.

Все должно было случиться в ближайший месяц, потому что они были уже готовы вывести законсервированного американского агента — «крота», как назвал бы его английский писатель Джон Ле Карре, на самую вершину политической власти в Кремле. Долгие годы это было предметом нереальных мечтаний и в правительстве и вне его, несбыточной надеждой, темой для захватывающего шпионского романа. Но сейчас это могло произойти на самом деле. Только сейчас и должно было произойти.

И известно это было только тем, кто находился сейчас в этом зале.

Существование «крота» было строго засекречено и скрывалось и от американского правительства, и от разведслужб, и даже от Белого дома. О нем знали только сидящие вокруг черного мраморного стола люди.

Бейлису было известно, что именно так все это и было задумано. Группа «Санктум» была создана Лэнсингом и Рейнолдсом в начале пятидесятых для того, чтобы направлять действия «крота», «К-3». Выполнение этой задачи требовало соблюдения строжайшей тайны, и Лэнсинг и его коллеги, посвященные в это дело, отлично понимали, что в этой ситуации нельзя полагаться ни на разведслужбы, ни на внешнеполитические ведомства.

После того, как на самую верхушку британской шпионской сети был внедрен советский «крот» Ким Филби, когда утечка информации становилась все более и более частым явлением, а за каждой из них следовало расследование в сенате, и так далее, и тому подобное, — создание секретной группы стало абсолютно необходимым. Доверять нельзя было никому. Президенты и госсекретари приходили и уходили, но никто из них не был посвящен в тайну «Санктума» и «К-3».

И наконец, после десятилетий подготовки, время настало. И сейчас Бейлис со все возрастающей тревогой думал о том, что же могло так взволновать Лэнсинга.

Флетчер Лэнсинг откашлялся и начал с какого-то отвлеченного вступления. Какие бы ни были у него плохие новости, он не был склонен начинать с них. Бейлис, развивший в себе способность слушать и при этом думать о чем-то своем, начал размышлять об удивительной операции, способной изменить весь мир.

Он знал, что США на протяжении долгих лет неоднократно внедряли в Москве своих «кротов». Для этого обычно вербовали проамерикански настроенных советских людей. Одним из первых, завербованных еще в пятидесятых годах, был русский человек под кодовым названием «майор Б». После были и другие: полковник ГРУ Олег Пеньковский, генерал-лейтенант советской военной разведки Петр Попов, сотрудник Московского НИИ авиации и космонавтики А. С. Толкачев… И все они были рассекречены советскими разведслужбами и арестованы.

Для того, чтобы сохранить и продвинуть «К-3» еще выше, были приложены огромные усилия. Об этой операции не был проинформирован в свое время даже Джон Кеннеди. Точно так же, как данные американской разведки об ослаблении власти Никиты Хрущева не были известны никому, даже Линдону Джонсону, до тех пор, пока Генсека не выкинули из Политбюро.

В Вашингтоне в последнее время была очень распространена шутка, что о лучшем «кроте», чем сам Михаил Горбачев, Америке нечего и мечтать. Но вот чего эти умники-шутники не знали, так это того, что именно Горбачев делал возвышение «К-3» действительно неизбежным. Ведь только при беспорядках и неразберихе, царящих сейчас в Москве, «К-3» мог захватить власть.

Бейлис чувствовал, что он осознает важность этого агента даже лучше, чем остальные члены «Санктума».

Ведь это именно он был выбран для непосредственного контакта со связным «К-3».

Этот контакт начался всего несколько недель назад. После десятилетий бездействия опять заработал канал связи. Почтовая карточка, подброшенная Александром Малареком в машину Бейлиса, содержала закодированное микросообщение. Расшифрованный, весь документ занял не больше одной машинописной страницы.

Всем было известно, что Маларек работает на КГБ, но никто в КГБ не знал о его работе по продвижению «К-3». КГБ не имел к этой операции никакого отношения.

Бейлис вспомнил последнее заседание «Санктума», на котором Лэнсинг и Темплтон сказали, что ему поручается осуществлять связь с Малареком.

— …Вы, конечно, понимаете, что должны быть очень осторожны, — наставлял Бейлиса Лэнсинг.

— Конечно, мистер Лэнсинг. — Интересно, они заметили, как он судорожно сглотнул слюну? Видно ли, как он напуган?

— Вы должны понимать, что, если попадетесь на этом, вас непременно будут судить за государственную измену.

— Я понимаю, мистер Лэнсинг.

— С другой стороны, — продолжил Лэнсинг, — если нам все удастся, — его голос прозвучал приглушенно, так как он повернулся к остальным, — то вы, именно вы станете человеком, на практике навсегда изменившим ход истории всего человечества.

Лэнсинг уже закончил вступительную речь. Теперь его голос дрожал от гнева.

— То, что произошло, — скрипуче говорил он, — просто непростительно. — Он стукнул кулаком, покрытым коричневатыми пятнами, по мраморному столу, оглядел стены зала и продолжил: — Мы уже внедряли «кротов» раньше. Но все они были несравнимы по значимости с «К-3».

Его мягко перебил заместитель директора ЦРУ Рональд Сэндерс:

— Но ничего страшного не произошло. Ничего непоправимого.

— Пролилась кровь! — хрипло прокричал Лэнсинг. Бейлис никогда не видел его таким рассерженным, старик всегда сохранял патрицианскую невозмутимость. — Пролилась кровь невинных людей! И людей, верно служивших нашей стране!

— Но это было вызвано необходимостью, — возразил директор ЦРУ. Его голос прозвучал как-то странно мертво в этой звуконепроницаемой комнате. — Сол Энсбэч вмешался, он мог поднять тревогу. Мы не знали, что ему известно. Мне было очень трудно пойти на это, ведь Сол когда-то был моим другом.

— Но другие?!

— Все было сделано очень осторожно. Это было одним из пунктов нашего договора с людьми Маларека. — Темплтон шумно вздохнул. — Никаких следов.

Сэндерс, ерзая на стуле, оправдывающимся тоном добавил:

— В дело «Ежа» успело вмешаться только одно подразделение ЦРУ, «Парнас». Но Тэд сразу пресек это, — говоря, он непроизвольно обращался к старейшинам собрания — Лэнсингу и Рейнолдсу.

Темплтон кивнул.

— Это большая удача, что нам удалось сорвать личину с этого шофера. Я не знал, что он…

— Джентльмены, — прервал его Лэнсинг, — при нашей профессии мы постоянно сталкиваемся с тем, что проливается кровь отдельных людей, чтобы предотвратить кровь многих. Но меня пугают масштабы всего этого, масштабы уничтожения невиновных. Честно говоря, это противоречит всем моим принципам. Но, даже если откинуть моральную сторону этого дела, ваши санкции еще и невероятно опасны. Если хоть что-нибудь станет известно КГБ или любой другой заинтересованной организации, то…

— Это исключено, — быстро произнес Тэд. — В составе «секретариата» только отличные профессионалы. Они очень внимательны. Пока мы не вмешиваемся, их работа будет совершенно незаметна.

— Но доведут ли они эту работу до конца?.. — Эван Рейнолдс произнес это почти шепотом, но все сидящие за столом мгновенно повернули к нему головы: он, может, и излишне резко, выразил то, что было на уме у всех.

Воцарилась мертвая тишина, затем Бейлис, собрав все свое мужество, спросил:

— А мы можем быть уверены, что это именно тот человек?

— Роджер, — произнес Темплтон, — у моих людей есть запись голоса, который совершенно совпадает с записанным во время разговора по телефону из подвала Лемана. В совокупности с записью, сделанной с его домашнего телефона, это доказывает, что это именно тот человек, который нам мешает. Совершенно точно.