Кофе с молоком (СИ)

А ведь Полина довольно успешно и самостоятельно руководила фирмой уже не меньше года, и, наверняка, помощники ей были ни к чему.

Вслух я спросил Лену:

— Тебе не кажется, что отец не слишком доверял твоему мужу и жене сына? Во всяком случае, он оставил все права на предприятие, которым руководил Илья, в своих руках, а в твоих собрал контрольный пакет строительной фирмы?

Она кивнула:

— Конечно, я думала об этом. Говоря откровенно, Илью папа недолюбливает. А вот с Полиной — тут совсем другое дело. Он просто всегда считал ее слишком молоденькой для Саши. Внуки несколько примирили его с ней, но… В общем, я думаю, что ты прав. В том смысле, что он хотел уберечь ее от необдуманных поступков.

Я нерешительно спросил, чувствуя, что скулы у меня покраснели:

— Послушай, твой брат был намного старше, а Полина — довольно красивая и очень молодая женщина…

Лена перебила меня:

— Нет, нет, она очень любила Сашу. Вообще у них все красиво было. Он влюбился в Полину, когда она работала секретарем в его фирме. А какая свадьба у них была красивая! Полина смеялась и уверяла, что если Сашу не останавливать, он сделает из свадьбы зрелище, напоминающее коронацию. Медовый месяц они провели в Венеции. Полина, вообще-то, девочка скромная. Она рассказывала, что чувствует себя принцессой, которую разбудили поцелуем. Потом, очень скоро, она забеременела, и брат просто голову потерял от беспокойства. А уж когда выяснилось, что будет двойня… Если б можно было, он бы с рук ее не спускал.

Я молчал, переваривая то, о чем мне рассказала Лена.

— А если ты спрашиваешь о том, нет ли у нее любовников сейчас — нет, я бы обязательно знала. Полина, она и сейчас тоскует, я же вижу. Понимаешь, у нее, кроме меня и детей, близких нет. Мама Полины умерла через полгода после их с Сашей свадьбы, а тетя пережила сестру всего на несколько месяцев. Они были двойняшками, я даже читала где-то, что такие люди очень сильно переживают потерю сестры или брата. Не помогли ни врачи, ни дорогостоящее лечение. Саша тогда вообще старался не оставлять Полину одну, хотя беременность она переносила хорошо.

Умом я понимал, что самое лучшее — посочувствовать Лене и посоветовать ей написать заявление в милицию, а потом благополучно отбыть по месту прописки. Вместо всего этого я сказал:

— Хорошо. Я попробую помочь тебе. Думаю, что для этого мне понадобится не только отыскать того, кто преследует тебя, но, возможно, придется разобраться в том, кто убил твоего брата.

Мы решили, что я могу остаться в доме под предлогом того, что мне нужно оформить документы на строительство комбината. Например, мои завтрашние планы посетить городскую и районную администрацию хорошо вписывались в общую картину.

Вечер прошел вполне душевно. Никто не удивился нашему довольно долгому отсутствию, и мы присоединились к Полине, устроившейся с журналом на веранде, а потом пришел Илья.

Уже за полночь мы разошлись по комнатам.

Полина с Леной звенели посудой в кухне, и тихо переговаривались о чем-то.

Я вышел с сигаретой на веранду, и заметил, что Илья наблюдает за мной.

Вскоре Полина поднялась наверх.

Проходя мимо меня, она сухо и церемонно пожелала мне доброй ночи.

Я постоял в душистом тепле летнего вечера, любуясь изящными фонариками в саду, а потом тоже пошел спать, игнорируя испепеляющие взгляды Городецкого.

Впрочем, уснуть сразу не получилось. Я лежал на спине и продумывал, с чего мне начать.

Решил, что заняться нужно первым по времени преступлением. Тут могут быть несколько версий: политические мотивы, конкуренция в бизнесе и тривиальная бытовуха. Не следовало снимать со счетов и то, что машина принадлежала некоему Коригову — у него тоже могли быть враги в бизнесе или личной жизни.

Пару раз мне послышались шаги на веранде, и я даже вполне явственно ощутил запах кофе…

Окончательно разозлившись на себя за эти подслушивания, подмял подушку и вскоре заснул.

Утром я услышал шаги и голоса, спустился вниз.

Полину уже не застал, зато столкнулся с Ильей. Изображая добропорядочного семьянина, он ожидал свой завтрак. В утреннем свете было заметно, что он обрюзг и уже не так сокрушительно красив, как раньше. Чувствовалось, что следит за весом, потому что он отказался от восхитительных Ленкиных творожников, ограничившись ломтиком сыра с листком салата и чашкой зеленого чая.

Он с завистью посмотрел на мою тарелку, и вздохнул:

— Везет некоторым. А я набираю вес мгновенно, и никакие тренажеры не помогают.

Я пожал плечами: Илья и по молодости был рыхловат.

— Не знаю. Специально в качалку не хожу, но люблю с друзьями постукать в мяч. Обычно мы играем на институтском стадионе, наше время по субботам никому не отдают. А насчет еды — я, бывает, только завтракаю, а потом уже ночью вспоминаю, что пообедать не удалось. В лучшем случае, если в холодильнике что-нибудь есть. Обычно я ограничиваюсь пивом и парой бутербродов — вот и вся диета. Но поесть люблю!

Лена засмеялась и подвинула ко мне блюдо с холодной бужениной:

— Ешь, пожалуйста. Люблю смотреть, когда мужики с аппетитом едят!

Я допил кофе, и поблагодарил Лену. Поднявшись, напомнил ей, что она должна созвониться с Меньшовым.

Неожиданно Лена предложила:

— Давай я с тобой поеду. Покажу тебе город, заодно и к Меньшовым съездим, я с Екатериной Андреевной, его женой, сто лет не виделась.

Илья, уже поставленный нами в известность об официальной причине моего визита, недоуменно поднял брови:

— А он-то тебе на какой предмет понадобился? Меньшов давно ничего не решает.

Я уклончиво пояснил:

— Ну, может, у него в администрации какие-то связи остались…

— Навряд ли.

В гараже моя машина соседствовала с «Паджеро» Ильи и с двумя золотистыми «Октавиями».

Лена пояснила:

— У нас с Полиной раньше были одинаковые машины, Саша подарил. После его смерти она пересела на «Рейнджровер».

— Не слишком женская машина, — заметил я.

Илья кивнул:

— Я ей сто раз говорил то же самое. Ты Полину еще плохо знаешь, если она что-то вбила себе в голову — переубедить не сможет никто. Конечно, на небольшой городской машине ей было бы удобнее, да и мне спокойнее: ты же знаешь эти городские парковки, там мышь не развернется. А она почти каждый день то в администрацию, то в центр куда-нибудь…

Илья озабоченно глянул на часы и отбыл.

Дом бывшего главы района мне понравился: высокий кованый забор отделял от улицы утопающий в зелени особнячок, сквозь решетку были видны пышные кусты роз и высокое парадное крыльцо дома.

На наш звонок вышла сама хозяйка. Она дружелюбно улыбнулась мне, а Ленку расцеловала:

— Рада тебя видеть!

Лена осведомилась о здоровье Павла Ильича, и она заулыбалась:

— Гораздо лучше. Поэтому я и решила, что ему можно побеседовать с вами. Ты же знаешь, Сашу и я, и он очень любили… Если мы чем-то можем помочь…

Павел Ильич ждал нас в беседке.

Лена представила ему меня, и отправилась помогать Екатерине Андреевне с чаем, который та затеяла. Впрочем, хозяйка дома мне показалась умной и сердечной женщиной, возможно, она хотела, чтобы мы поговорили наедине, или решила не бередить Ленкины душевные раны прошлыми переживаниями.

Павел Ильич проводил женщин взглядом, и повернулся ко мне:

— Вот что, Алексей, я хотел бы, чтобы вы были со мной откровенны. Я так понимаю, что существует некая причина, заставившая вас ворошить события годичной давности?

Я кивнул:

— Да. Лена вчера мне рассказала о том, что за последний месяц ее дважды пытались убить. И обстоятельства, которые она мне изложила, убедили меня в том, что это — не пустые дамские страхи.

— Понятно. И вы решили, что гибель ее брата и эти покушения могут быть как-то связаны…

— Да. А для этого я должен проверить версию о политической причине гибели Каратаева. В случае, если эта версия не найдет подтверждения, мне придется заняться их с сестрой окружением, или его бизнесом. Если можно, расскажите мне о политической расстановке сил в районе.