Инстинкт убийцы

Матисак был жалким и внешне, и по поведению, он вовсе не казался каким-то необычным, выделяющимся среди других, как уродец в интермедии. В действительности, он выглядел настолько обычным, настолько нормальным и типичным, что слова нормальный, типичный и обычный приобретали странное значение в применении к этому человеку, стоящему в окружении полицейских. Так, значит, это и есть вампир-убийца, приведший в ужас Чикаго и несколько штатов Среднего Запада? Он не был ни высоким, ни низким, ни толстым, ни худым, и черты лица вполне позволяли представить его за столом в банке или за прилавком магазина. Единственное, что отличало этого человека, был небольшой горб жира, напоминавший горб буйвола, толстые щеки и двойной подбородок, несколько шрамов и пятен на коже. Волосы убийцы были жидкими, и большие залысины указывали на то, что они начинают редеть. Лишь глаза Матисака могли показаться необычными, вспыхивая темно-синими огоньками в свете фар полицейских машин, направленных на кровавую сцену, созданную убийцей.

В центре всего покоилось тело Гэмбла с простреленным виском.

Бруэр взял себя в руки и закричал своему помощнику:

— Леонард, три условия!

— Назовите их, шеф!

— Уберите этого ублюдка с моих глаз и обращайтесь с ним так, как если бы он был Гарри Гудини [38], и еще я хочу, чтобы сюда прибыла наша лучшая оперативная бригада и никто — никто — ничего не трогал бы в этом чертовом месте…

— Бруэр! Она приходит в себя, — сказал один из агентов о Джессике.

— Она хочет поговорить с тобой.

— Только не долго, — возразил врач. — Она совсем обессилела.

Джо Бруэр опустился на колени перед Джессикой.

— Джо… Джо…

— Да, это я.

— Отто… он…?

— Он… с ним все в порядке, Джесс.

Ложь комом застряла у него в горле.

Девушка облегченно вздохнула.

— Слава Богу!

— Да…

— И еще, Джо…

— Да?

— Арестуйте этого подонка, Джо. Обещай мне.

— Да, доктор Коран, да.

Врачи унесли девушку.

Другие врачи подняли носилки с телом Баутина, но Бруэр остановил их.

— Положите тело шефа к стене, там, где его застрелили.

— Что?

— Делайте, черт возьми, как я говорю!

Врачи недоуменно пожали плечами и переглянулись. К Бруэру подошел Леонард и Джо произнес громко, чтобы его слышали все:

— Я хочу сфотографировать всех в этой комнате, включая Отто Баутина… его тело.

— Да, сэр, — ответил Леонард, который повернулся к другим агентам.

— Ну, давайте приступим к работе.

Все поняли, чего больше всего хотел Бруэр: он хотел, чтобы Матисак ответил за все свои злодеяния. Что бы ни стало теперь с Мэтью Матисаком, Бруэр и другие сотрудники ФБР намеревались отомстить за Баутина и Джессику Коран, за смерть одного из них и мучения другой.

Бруэр, в конце концов, вышел, оставив тело Баутина, как часть картины места преступления, еще раз оглянувшись на прощание на своего старого друга.

ГЛАВА 32

Четыре месяца спустя.

Доктор Джессика Коран, опираясь на костыли, медленно шла вдоль коридоров, по обеим сторонам которых размещались камеры. Девушке хотелось ускорить процесс выздоровления, поэтому она вот уже неделю не пользовалась креслом на колесиках. Восстановительная хирургия оказалась для перерезанных сухожилий Джессики настоящим спасением. Она видела снимки, сделанные врачами, и не могла не удивляться, как специалистам пресвитерианской больницы Святого Луки удалось исправить то, что так жестоко разрушил Мэтью Матисак.

Горло девушки тоже зажило хорошо.

Сияющие, белоснежные стены тюрьмы строгого режима для преступников с психическими отклонениями могли бы придавать этому месту вид чего-то святого, например, белой церкви или усыпальницы, не будь здесь серых, стальных решеток.

Джессика неотступно думала обо всем, что сделал Матисак, и что уже невозможно исправить ни хирургам, ни священникам, ни закону. Обо всех его жертвах, которым не удалось спастись, спрашивая себя, почему она выжила. Девушка невольно замедлила шаги, приблизившись к двери, ведущей в отделение, где жил теперь Матисак жизнью странного, неразговорчивого существа — бывшего вампира. Говорили, что он с головой ушел в изучение древней литературы и Библии. По Квонтико ходили слухи, будто убийца нашел в Библии многочисленные доказательства того, что люди должны пить кровь друг друга, и что подобные действия оправданы даже самим Богом, который, как утверждал Матисак, сам часто пил кровь людей, таких, например, как Иов. [39] Джессике было интересно, сколько всей этой чепухи возникло благодаря самому Матисаку, и сколько — лишь благодаря слухам.

Задумавшись, она остановилась, заставив остановиться и сопровождающего ее охранника, который забеспокоился, все ли у нее в порядке.

— Да, все хорошо, идемте, пожалуйста, дальше, — в голосе Джессики прозвучало гораздо больше уверенности и силы, чем это было на самом деле.

Она еще раз спросила себя: «Уверена ли ты, что хочешь снова пройти через все это?» «Да», — прозвучали в ответ голоса, преследовавшие ее все это время. Голоса убитых Кэнди Коуплэнд, Джанел Макдонелл, Мелани Трент, Фаулера, даже Гэмбла, но громче всех звучал для нее голос Отто. Она должна встретиться с вампиром, загнанным в ловушку.

Джессика ненавидела Матисака каждой клеточкой своего тела. Но она должна выполнить свой план.

Кроме того, вампира, по всей видимости, мучили сновидения, в которых неизменно фигурировала она, Джессика, и он попросил, чтобы девушка пришла к нему для важного разговора. Могло ли случиться, что он, как множество других преступников, оказавшихся в заточении наедине с самим собой, раскаялся? Неужели чтение Библии смягчило черствое сердце безумца? Неужели от Матисака можно узнать что-то еще?

Джессику пригласила к себе О’Рурк, назначенная главой отдела, и сказала, стараясь быть как можно более деликатной, что это не приказ, и та вправе отказаться от встречи с Матисаком, разговора с ним и записи на магнитофон его исповеди Говоря это, О’Рурк казалась искренней. Джессика могла отказаться от этого предложения. И она ни за что не появилась бы здесь, если бы не кое-что другое.

Если бы не долгие, ужасные ночи, заполненные снами. Джессику мучили кошмары, ей снилось: она снова связана, не в силах пошевелиться, сопротивляться, и жизнь медленно покидает ее тело. Кошмары, неотъемлемой частью которых были Матисак и Отто, кошмары, от которых, казалось, она никогда не избавится. Кошмары, заставлявшие ее просыпаться от собственного дикого крика в мокрой от холодного пота ночной рубашке, чувствуя запах крови.

ФБР предоставило Джессике определенный режим работы, не мешающий доктору Донне Лемонт регулярно навещать свою пациентку. Лемонт сказала девушке, что та должна встретиться лицом к лицу со своими страхами и, как и О’Рурк, посоветовала ей выслушать Матисака.

— Ну что новое он может сказать, чего бы я еще не слышала?

— Что он сожалеет о случившемся, — ответила Лемонт.

Джессика взорвалась.

— Сожалеет? А на кой черт мне его сожаления?! Этот ублюдок…

— Вам нужно продолжать жизнь и положить конец, трагедии. И только после того, как вы переживете все это еще и еще раз…

— Но его слова сожаления вряд ли мне помогут.

— Возможно, но вдруг он полностью откроется вам? Может быть, тогда…

— Это не вернет мне Отто. Не восстановит кровь, которую он украл у меня. Не вернет…

— Вы не можете знать, кто и что вернет, до тех пор, пока не встретитесь с этим человеком.

И Джессика решила последовать совету психиатра и осторожным просьбам отдела, команда психологического профиля которого накапливала информацию об особо опасных маньяках, таких, как Матисак, надеясь, что когда-нибудь они сумеют понять стремления подобного убийцы.

Джессика не верила во все это. Конечно, они могут получить некоторую полезную информацию от такого убийцы, как Матисак, но его самого, скорее всего, ничуть не интересуют заботы ФБР.