Спящая красавица

— Что же сказал ему Бэгли?

— Не знаю. Я очень расстроилась и сильно выпила еще до обеда. Когда я увидела Нельсона Бэгли и попыталась заговорить с ним, прошлое обрушилось на меня, как тонна кирпичей, и я принялась напиваться. Я очухалась только наутро, а они к тому времени уже уехали.

— Гарольд, Глория и Нельсон?

— Да. Я подумала, что они отвезли его в больницу. Когда потом заявились вы и сказали, что Бэгли погиб, я струхнула и сказала вам первое, что пришло в голову.

— Вы, значит, говорили с ним во вторник?

Она заколебалась.

— Да, мы обменялись парой слов.

— Что он сказал?

— Сказал, что ему очень жаль Элли.

— И все?

— Дайте вспомнить. — Она нахмурилась так, словно вслушивалась в плохую магнитофонную запись. — Он мало что сказал, да и это я толком не запомнила. Он еле-еле ворочал языком, а я была не в себе, оттого что встретилась с ним. Он был словно призрак из прошлого. Маленький, жалкий, несчастный призрак.

— Вы задавали ему какие-то вопросы?

— Пробовала, но без особого толка. Я спросила, кто убил мою сестру. Он ответил, что не знает. Я добилась от него признания, что он знал ее по Бремертону до того, как она ушла от мужа. Он уверял, что между ними ничего не было, что ей нравился другой. Я спросила, кто этот другой, но он не мог вспомнить. Наверное, так оно и было. У него память — что дырявое сито. И признаться, мне было неохота давить на него. Я говорила с этим битым судьбой человеком и понимала, что Элли нет в живых уже четверть века и никакими расспросами ее не воскресить.

А потом пришел Гарольд и сказал, что пора смотреть телевизор. К тому времени мне страшно захотелось выпить — залить воспоминания. Я стараюсь не пить при Глории — зачем подавать плохой пример? Потому-то я взяла бутылку и заперлась у себя. Потом, похоже, я заснула. — Она закрыла глаза, словно изображая сон. — Я проснулась утром. В доме никого, а раковина заполнена грязными тарелками.

— После вторника вы видели Глорию?

— Вроде нет. Точно нет. Она звонила мне вчера вечером от Тома Рассо. Сказала, что не может вернуться домой, потому что Гарольд взял ее машину. Это единственная наша машина, и я завишу от Глории, потому что оказалась без водительских прав...

Я перебил ее.

— Если снова позвонит Глория, то скажите ей, что мне непременно надо с ней поговорить. Скажите, что это вопрос жизни и смерти.

— Чьей? Ее?

— Вполне может быть. Она не говорила, зачем Гарольду понадобилась ее машина?

— Нет. Я не спрашивала. Хотя подумала: как странно — раз они всюду ездят вместе, то почему он вдруг...

— Как давно они начали видеться?

— Неделю-другую назад. Но в наши времена все делается стремительно. Мужчины не желают ждать, и женщинам приходится уступать...

— Глория упоминала Нельсона Бэгли, когда вы вчера говорили по телефону?

Миссис Мунган заколебалась. Она поглядела в сторону и облизнула кончиком языка верхнюю губу.

— Да или нет?

— Кажется, да.

— Что же она сказала?

— Что Гарольд решил устроить ему небольшие каникулы. И если меня будут расспрашивать, чтобы я помалкивала. Потому-то я и наврала вам утром. Господи, я же не знала, что его нет в живых.

— Как у него оказался твидовый костюм?

— Я дала. Он был слишком легко одет. Я вдруг поняла, что он одного роста с Мунганом — когда Мунган был моложе. Достала костюм. Он оказался великоват, но все равно его можно было носить. Бэгли так дрожал, что мне пришлось помогать ему одеваться. Когда я вдруг увидела этого бедолагу без одежды, то окончательно поняла...

— Что поняли, миссис Мунган?

— Что мы все смертны. У меня возникло такое ощущение, что он вылез из той же могилы, в которой лежала моя сестра. А теперь он умер...

Она замолчала, глядя из-под сползшего на глаза рыжего парика на потухший экран телевизора. Постепенно ее лицо приняло обычное выражение, словно все рассказанное было лишь изображением на экране и одним щелчком выключателя его можно было уничтожить.

— Что хотел увидеть по телевизору Гарольд?

Мой вопрос смутил ее.

— Что вы имеете в виду?

— Вы сказали, он перебил ваш разговор с Бэгли, потому что хотел посмотреть телевизор.

— Да, он сказал, что старый начальник Бэгли должен выступать в десятичасовом выпуске новостей.

— Капитан Сомервилл?

— Вроде бы. Я не обратила внимания. Что-то насчет аварии на нефтепромыслах. Где-то произошел выброс нефти?

— Да, и капитан Сомервилл имеет к этому самое прямое отношение.

— Плохо, — автоматически отозвалась она.

— Как повел себя Бэгли?

— Подошел и сел там, где я сижу сейчас.

— Он увидел на экране Сомервилла?

— Не знаю, я как раз пошла за бутылкой. — Она показала на закрытую дверь и нетерпеливо зашевелилась в кресле. — Вы не будете возражать, если я немного сейчас выпью. Я не думала, что беседа так затянется...

— Я тоже. Можете освежиться.

Она встала, подошла к двери, ведущей на кухню, и обернулась.

— Я бы и вам предложила, но там еле-еле хватит мне одной. Знаете, как это бывает...

Я знал, как это бывает у алкоголиков. Временами им не хватало щедрости даже по отношению к самим себе. Я был рад немного передохнуть от общества этой женщины. Оно сильно давило на психику.

Сидя в комнате, где, казалось, еще не затихло эхо ее шепелявого голоса, я вдруг вспомнил, что мне сказала накануне другая женщина, Элизабет Сомервилл вспомнила, как на пороге ее дома в Бельэре возникла женщина с маленьким мальчиком. Теперь мальчику должно быть около тридцати. Столько, сколько Тому. А женщине — лет пятьдесят, если бы она дожила...

Я положил свою визитную карточку на стол рядом с выпускной фотографией Элли. Затем взял фотографию и вместе с ней двинулся в Бельэр.

Глава 35

Дом Сомервиллов сверкал огнями так, словно там был большой прием. Но вокруг стояла тишина, если не считать шума машин на бульварах.

Я нажал кнопку. Было слышно, как звенит звонок в доме. К двери проследовали быстрые шаги. Дверь открылась на цепочке.

— Это ты. Бен? — услышал я голос Элизабет.

— Это Арчер.

Помешкав, она скинула цепочку и открыла дверь.

— Входите. Я одна. Смит поехал в Пасифик-Пойнт забрать мужа и Мариан.

— Как она?

— Мариан плоха. Я решила, что ей не следует ночевать одной. Поэтому мы пригласили се пожить у нас. — Ее голубые глаза быстро оглядели меня в освещенном холле. — Судя по вашему виду, хороших новостей нет.

— Я не нашел Лорел. Но дело двигается. Оно оказалось куда сложнее. Это не простой киднеппинг с целью получения денег.

— Хорошо это или плохо?

— Непонятно. Мне еще много чего надо выяснить. Но на это нужно время. А у Гарольда в любой момент может лопнуть терпение. Деньги он получил, но, к сожалению, обменялся выстрелами с вашим братом. Шерри ранен, и я не знаю, как это отразится на сделке.

— Вы полагаете, он может убить Лорел?

— С него станется.

Она помрачнела.

— Что вы хотите от меня?

— Посмотрите на эту фотографию и скажите, не говорит ли она вам чего-нибудь?

Я вынул карточку Элли Рассо и протянул Элизабет. Ее взгляд стал пристально-напряженным.

— Узнаете?

— Боюсь, что нет. — Она вернула мне фотографию и осталась стоять с опущенной головой, словно на плечи ей упала тяжкая ноша. — Разве я должна кого-то узнать?

— Я на всякий случай.

— А кто это?

— Мать Тома Рассо. Элисон. Они звали ее Элли.

— Я не знала, что у Тома есть мать.

— Была. Как и у большинства людей, — заметил я. — Ее убили в Лос-Анджелесе весной сорок пятого. И у меня такое ощущение, что с этого-то и начались все ваши нынешние беды.

Элизабет опять взяла у меня карточку и стала рассматривать ее ближе к свету. На сей раз, возвращая ее, она посмотрела прямо мне в глаза и решительно заявила, что никогда не встречалась с этой женщиной. Но глаза ее глядели не столько на меня, сколько в открывшиеся бездны прошлого.