Миссис убийца

– Ты еще показываешь когти! – зарычал он.

С огромным трудом, широко расставив ноги, я встал и зашатался. Я не собирался изображать из себя героя, все герои уже умерли. Я лишь хотел немного удовлетворить свою жажду мести.

– Да, мои когти еще не затупились, и ты не подозреваешь, до какой степени, голубчик! Да, я попался на твою приманку, но это потому, что за мной охотятся флики!

У Хоплона кишка оказалась тонка. Ударить и оглушить лежачего или иметь дело с фликом, который не собирается сдаваться, – это не одно и то же. Такая работа не по нему.

Мира, вероятно, догадалась, о чем я думаю.

– Ты должен его добить, Рег!

Хоплон снова взялся за револьвер.

– Нет, нет, только не здесь, – умолял Парк. – Вы обещали мне, что не будете его убивать, и вообще никого не будете убивать. И вот уже три смерти.

Мне страшно хотелось, чтобы кровь перестала заливать глаза, потому что я вынужден был постоянно вытирать ее рукавом. Я вытер кровь еще раз и посмотрел на Хоплона: он что-то задумал. Переведя взгляд на Парка, я заметил, что директор приюта был не совсем доволен тем оборотом, какой приняло дело. Слишком много трупов. Он же был просто дрянной, порочный тип, но не убийца. Пока не ввязался в эту историю. Все его желания и интересы не шли дальше подглядывания за голыми девушками и приставаний к ним с гнусными намерениями.

Я прислонился к стене.

– Если вы не знакомы с законом, я напомню вам одну статью. Она гласит, что в штате Нью-Йорк содействие и помощь в преступлении карается так же, как и непосредственное участие в данном преступлении.

Парк дышал, как загнанный олень.

– Уведите его отсюда. Вы обещали устроить так, как будто он сам покончил с собой. Вы сказали, что оставите его в какой-нибудь машине на улице.

Я повторил свой афоризм:

– Сперва нужно убить зайца, а уж потом делать из него жаркое.

Взгляд Холпона перешел на телефонный аппарат, стоявший у изголовья кровати.

– Ну же, парень, – усмехнулся я, – позвони-ка своему шефу. Может, он даст тебе полезный совет. Скажи ему, что ты держишь быка за хвост, а он тебя не отпускает. Быка, который уже был ручным, – некоего Германа Стена.

После всех наших потасовок мой револьвер оказался лежащим на середине комнаты. Хоплон поднял его и кинул на кровать. Туда же он бросил и патроны.

– Ты умеешь заряжать? – спросил он у Миры.

– Да.

– Тогда займись этим.

Она взяла с кровати револьвер, патроны и зарядила его.

– А что теперь?

Хоплон нервно облизал губы.

– Вы сами этого добивались, Стен. И вы были правы. Как я вам уже сказал, вы лично нас не интересовали. Нам была нужна ваша жена, и мы ее получили. Но надо же было вам сунуть нос в наше дело! Вы считали себя обязанным доказать ее правоту.

Он поднял руку. Я оттолкнулся от стены и полетел на него. Страшная боль пронзила мое тело, но мне все же удалось упасть на него, и я изо всех сил стал колотить его по лицу и по голове. Его нос сразу же оказался разбитым.

– Боже мой! – всхлипнул он, отшвыривая свой револьвер. – Возьми и стреляй! Стреляй в него скорей!

Мира злобно выругалась.

– Я и хочу это сделать.

Я воспользовался Хоплоном, как щитом. Мира держала палец на спусковом крючке. Парк, по-видимому, решил не вмешиваться. Он направился к двери, чтобы, возможно, помолиться за упокой моей души. На секунду я перестал бить Хоплона и вытянул ноги, чтобы помешать ему выйти. Именно в этот момент Мира нажала на курок и стреляла до тех пор, пока не выпустила все пули.

На меня лишь посыпалась штукатурка. Парк дотронулся пальцем до своей груди: на ней появилось маленькое красное пятнышко, которое очень быстро увеличилось в размерах. Колени плешивого старца подогнулись, и он уселся на пол.

Я продолжал заниматься очень приятным делом – колошматить Хоплона. Он заорал и стал звать на помощь. В дверь постучали. В холле раздались детские крики. Чей-то детский голос спросил:

– Мистер Парк, вы живы?

Я бросил быстрый взгляд на Парка. Он сидел, прислонившись к стене. Кровавое пятно уже расползлось по всей груди. Мира набросилась на меня и стала царапать мое лицо ногтями, пытаясь освободить Хоплона. Я оттолкнул ее небрежным движением руки.

– Вставай в очередь, малышка. И на этот раз ты скажешь все, о чем тебя спросят.

Шум в холле усилился. Теперь уже стали барабанить в дверь спальни. Одним ударом я отбросил Хоплона к двери, он слету открыл ее и в панике бросился бежать. Я не стал мешать ему: я понимал, что в таком состоянии он далеко не убежит. Ему необходимо срочно обратиться к врачу – я изрядно его изметелил. Девочка, которую я встретил в холле, смотрела на меня округлившимися глазами.

– Можно я позову полицию? – спросила она.

– Вызови, моя дорогая.

Девочка быстро убежала. Я закрыл дверь и запер ее на ключ. Мира попыталась убежать, но тщетно – роли переменились.

– Ну что же ты, красавица-блондинка, – проронил я и закатил ей такую пощечину, что она отлетела к стене. – Ты уже давно должна была убраться отсюда. Лучше бы ты вернулась в Голден в Колорадо. Ну давай, выкладывай все, Ирис.

Дети, собравшиеся в холле, так шумели, что нам трудно было слышать друг друга. С таким же успехом можно разговаривать в вольере во время кормления птиц. Она невольно прикрыла рот рукой.

– Как вы меня назвали?

– Я назвал тебя Ирис. Ты единственная родственница Пат. Ты ее кузина из Голдена. Итак, что же ты хотела отнять у Пат? – Я снова влепил ей пощечину, сперва ладонью, потом тыльной стороной руки. – Что у нее есть такое ценное, из-за чего Рег и его свора прикончили уже трех человек?

– Я не понимаю, о чем вы говорите?

– Ты не красилась в рыжий цвет? Ты не выдавала себя за Пат?

– Нет!

– Ты не была любовницей Кери в течение шести последних месяцев? Так?

– Не была.

– Ты не подкинула вещи Пат в квартиру Кери? И не ты оставила сумочку у Эдди Гюнеса?

– Нет.

– Это не ты подделала телефонные счета, чтобы я был тебе благодарен? Не ты использовала свое соблазнительное тело-, чтобы увлечь меня? Разве не ты, образно выражаясь, изнасиловала меня, надеясь, что я забуду обещание, которое дал Пат?

Красивая блондинка, которую я знал как Миру Белл, побледнела. Кровь отхлынула от ее лица.

– Нет, я сделала это потому, что вы мне нравились.

Я схватил ее за платье и потряс. Тонкий материал сразу же разорвался. Она не носила бюстгальтера и поэтому спешно отступила, прикрывая руками грудь. Да, теперь она уже не ломала комедию. Она плакала. Вероятно, она решила, что я придушу ее, если она не заговорит. И была недалека от истины.

– Поверь мне, Герман, это не моя идея. Он сам приехал ко мне в Голден и предложил это дело.

Чего же я достиг? Кровь заливала мне глаза. Я прислонился спиной к стене и вытер рукавом глаза. А она все пятилась от меня к двери. Она почти достигла Ивера Парка, который все еще сидел на полу и у которого через рану в груди вместе с кровью выходила жизнь.

Тут я опомнился. Я вспомнил о револьвере, который отбросил Хоплон, но было уже поздно. Она нагнулась и попыталась его подобрать, но ее опередил Парк.

– Нет, – прохрипел он почти беззвучно.

Она с трудом выпрямилась и обратилась к нему, как к ребенку, который не слушается старших:

– Дай мне этот револьвер, Ивер.

– Нет, – простонал он, слабо покачивая головой.

Я шагнул вперед.

– Тогда отдайте его мне, старина.

– Вы мне нравитесь не больше, чем она. – Потом он посмотрел на нее. – Зачем ты сделала это? Ты убила меня...

– Нет, дорогой мой, я сделала это не нарочно. Это несчастный случай. Умоляю тебя, отдай мне револьвер!

Она протянула руку, но Парк оттолкнул ее дулом револьвера.

– Нет. – Этот жест усилил поток крови из раны. – Хоплон и ты обещали мне, что я буду богат. Вы мне лгали.

Блондинка облизнула пересохшие губы. Она ничего не могла ему предложить, кроме самой себя. Она стала срывать с себя остатки платья. Все ее одежда состояла теперь только из прозрачных трусиков, не скрывавших ее прелестей, которые я однажды отведал. Она прошла по комнате, стараясь постыдными телодвижениями привлечь взгляд умирающего.