Бриллианты Вольштейна

— А как насчет женщины?

Он пристально смотрел на меня.

— Алисии?

Я кивнул.

— Ты действительно глупеешь на глазах. Мы ее не убивали. Зачем нам ее убивать?

— Потому что она вас обманула.

— Она обманула всех. И не могла уйти от возмездия. Но зачем убивать ее до того, как она отдала бы мне брифкейс? Черт, я даже не знал, где она пряталась. Она слишком быстро исчезла.

— Тогда как вы узнали, что брифкейс у меня? Если вы не знали, где она жила, то не могли видеть, как я выходил из ее квартиры. Как вы меня засекли?

— Никто тебя не засекал.

— Вчера вечером вы организовали за мной слежку. Я как следует отделал вашего парня. Щуплый такой мужчина. Он зацепился за меня в «Раскине», где живет Армин. А потом…

Лицо Баннистера расплылось в широкой улыбке.

— Вот, значит, где он остановился.

Я попытался зайти с другой стороны. В странную я попал историю. Чем больше узнавал, тем больше все запутывалось.

— Итак, вы не видели, как я выносил тело Алисии, но решили, что брифкейс у меня. Так?

— Ну ты и тупица. Мне позвонили. По телефону можно узнать многое. Вот я и узнал, что брифкейс у тебя. И ты действительно мне его принес.

— Кто вам позвонил?

— Какая разница? Ты задаешь слишком много вопросов. Мне уже надоело на них отвечать. Сейчас я в тебя выстрелю, и ты умрешь. Ты умрешь, и все для тебя закончится. Через час тело твое закаменеет. Руки и ноги станут белыми. Белыми, как мел. А через пару дней твое тело начнет разлагаться. И твои мозги тоже будут разлагаться. Вместе с вопросами и ответами. Так чего спрашивать?

— Из любопытства.

— Любопытным на базаре нос отрывают, Лондон.

Не доставая руку из кармана, я навел на Баннистера «беретту» и тщательно прицелился. Я не мог не признать его правоты. Задавать вопросы нужды больше не было. Все интересующие меня ответы я уже получил, а если какие-то вопросы и остались, то задавать их следовало не Баннистеру. Так что я более не нуждался в его услугах.

— …вот и тебя я убивать не собирался, — скрипел и скрипел Баннистер. — Не видел в этом смысла. Черт, да ты же оказал мне услугу, принес брифкейс. Я бы просто вышвырнул тебя за дверь. Что ты мог сделать? Ничего. Ты бы не пошел с этими сказочками в полицию. Знаешь, что они тебе не поверят. Я бы смахнул тебя, как лошадь хвостом смахивает овода.

— Вы по-прежнему можете вышвырнуть меня за дверь.

Он покачал головой.

— Нет. Ты убил одного из моих парней.

— Его убил Ральф.

— Нет, его убил ты. И теперь пришла твоя очередь. Ты действительно не веришь в рай? Может, хочешь перед смертью помолиться?

Он мог бы говорить еще с полчаса, но мне надоел его скрипучий голос, не говоря уже о словах, которые слетали с его языка. Надоело слушать его, надоело видеть нацеленный на меня револьвер. Поэтому я плавно надавил на спусковой крючок «беретты». Я не ожидал, что выстрел будет таким громким. Целился я в лицо, но пуля попала ниже, в горло. Лицо Баннистера перекосило от ужаса. У него подогнулись ноги, а когда колени коснулись пола, раздался выстрел. Пуля вонзилась в ковер. Сам же Баннистер упал лицом вниз. Кровь хлынула струей. Большую часть впитал ковер, но не все. В тот момент я почувствовал себя леди Макбет. «Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови». Но мадам замучило чувство вины, я же испытывал лишь глубокое удовлетворение. Если уж кто и заслуживал смерти, так это Баннистер. Для проформы я проверил пульс. Убедился, что Баннистер-таки умер. Подошел к Билли, убедился, что и он ничуть не живее своего хозяина. Посмотрел на Ральфа. Он тоже не дышал. Не прощупывался и пульс. Может, подумал я, у него случился сердечный приступ. Или он испугался до смерти?

Тут я увидел капельки крови, выступившие из ушей Ральфа, и все понял. Билли рухнул на Ральфа с такой силой, что у того треснул череп. И он умер.

На толстом ковре лежали три трупа. Три трупа лежали под мощными балками потолка в особняке на Лонг-Айленде. Три выстрела — три трупа.

И на том же ковре, под тем же потолком стоял один частный детектив, которому очень хотелось выпить. Внезапно перед моим мысленным взором возникла другая картина. Аккуратно прибранная комната, посреди которой — мертвая женщина. Сцена, которую я лицезрел в тот момент, была столь же сюрреалистична. Может, сюрреалистична и сама Смерть, подумал я.

В особняке меня больше ничего не держало. Я протер все поверхности, к которым мог прикоснуться. Ручку двери, стул, стол. Еще раз оглядел три трупа. Несколько минут тому назад они были еще живы, но моими стараниями отправились в мир иной. И я об этом ничуть не сожалел. Я помнил, как они избили меня, во что превратили мою квартиру. Я подумал о всех тех людях, которые натерпелись от них не меньше моего. Нет, я их не жалел. Они получили по заслугам.

Я поднял брифкейс, вынес его из дома, протер латунную ручку дубовой двери, плотно закрыл ее. В особняке я оставил лишь один сувенир — пулю, пробившую шею Баннистера. Но я знал, что баллистическая экспертиза ничем не поможет копам. Питер Армин не стал бы пользоваться «засвеченным» оружием, которое могло бы вывести на него полицию. Сев за руль, я в последний раз окинул взглядом особняк. Ярко светило солнце. Меня это удивило. Я-то ожидал увидеть черные тучи. Но реальный мир никогда не придерживался баланса, свойственного готическому роману.

Я завел двигатель и двинул «шеви» с места. Откидной верх поднимать не стал, и поток чистого воздуха разогнал остатки печали. Проехав несколько миль, я свернул на обочину, чтобы раскурить трубку. В правом кармане пиджака появилась маленькая дырочка, пробитая пулей. С черными, обугленными краями. Пистолет словно прибавил в весе, хотя на самом деле полегчал на один патрон. Но мне казалось, что он стал куда тяжелее. Я вновь вывел «шеви» на дорогу, и мы двинулись дальше.

Совесть меня все-таки мучила: я избил маленького человечка в очках с толстыми стеклами, который, если только Баннистер не врал, не следил за мной по его поручению. Но я решил, что разбираться с этим еще не время, потому что дел было невпроворот. Я уже знал все ответы, неизвестных в человеческом уравнении не осталось. Все они обрели конкретные имена и лица.

Округ Саффолк остался позади, я пересек округ Нассау, с максимально разрешенной скоростью промчался по Куинс, проехал под Ист-Ривер, вынырнул из тоннеля уже на Манхэттене и радостно огляделся. Я — городской житель. Здесь родился, здесь живу, только здесь и чувствую себя, как дома. Бруклин и Куинс — уже пригороды, а Лонг-Айленд и вовсе деревня. Моя же среда обитания — город.

Я припарковал «шеви» в квартале от дома, сунул брифкейс под переднее сиденье, направился к подъезду, прикрывая правой рукой карман пиджака. В квартире снял пиджак, выложил содержимое карманов на стол, открыл люк, бросил пиджак в печь для сжигания мусора. Конечно, пожалел об этом, пиджак-то хороший, почти новый, но ничего другого не оставалось. Надел новый, разложил по карманам бумажник, носовой платок и пистолет, налил себе коньяк, сел в кресло и, изредка пригубливая коньяк, пролистал «Таймс».

Нельзя сказать, что я убивал время. Во-первых, мне хотелось выпить. Во-вторых, я рассчитывал найти в газете дополнительную информацию, связанную с расследованием убийства Алисии. Поэтому я сидел, пил коньяк и переворачивал страницу за страницей. Об Алисии Арден «Таймс» ничего не написала. Но газету я листал не зря.

На заметку, очень маленькую, я обратил внимание только потому, что ее сопровождал фотоснимок. На внутренних страницах фотоснимки помещают редко, а этот еще и удался: мертвый мужчина у кирпичной стены какого-то склада. Заметку я прочитал. Ничего сенсационного. Обычная городская история. Мужчину небольшого росточка, с грустным лицом, нашли ранним утром. Его убили двумя выстрелами в грудь. Полиция обнаружила тело в районе Западных Тридцатых улиц, неподалеку от Восьмой авеню. Убили его где-то еще, а потом бросили тело у стены склада. Судя по синякам на лице, еще и избили. Опознать покойника полиции пока не удалось. Ни бумажника, ни документов при нем не нашли, в полицейском архиве отпечатков его пальцев не было. Однако на правом предплечье обнаружился шестизначный номер. Я узнал покойника с первого взгляда, потому что уже видел его. Именно его я избил днем раньше на Таймс-сквер, в полной уверенности, что он следит за мной и Мэдди по поручению Баннистера.