Километры саванов

Нет, Еще лучше было бы смыться.

Я встал, ноги у меня подгибались, и я так и не смог выпрямиться во весь рост. Мешала соединявшая меня с трупом слишком короткая цепь. Снова упав на колени, я попытался избавиться от своего браслета. Не тут-то было. Меня слишком трясло, и я чувствовал себя хуже некуда, От корней волос до ступней меня заливал холодный пот. Мне нужно было как угодно, несмотря ни на что покинуть эту комнату. Таща за собой тело Марион, я приблизился к своей одежде и проверил ее. У меня ничего не украли: ни денег, ни револьвера, ничего. Кое-как оделся и обулся, натянул на голову шляпу, а все остальное свернул и сунул под мышку. Оглядевшись вокруг, я пытался припомнить предметы, к которым мог прикасаться, и место, где могли остаться отпечатки моих пальцев. Затем прошелся по комнате, волоча за собой усеянное острыми шипами тело Марион, и платком протер всюду, где могли оставаться мои отпечатки. И наконец направился к выходу, захватив по дороге со стула оставленные там трубку и кисет с табаком. Добравшись до двери, я остановился, чтобы отдышаться, и напряг слух. Безмолвие. Ничего подозрительного. Может быть, мне удалось бы укрыться в пыльной кладовке, которую я заметил вначале. Все-таки выиграл бы время. Моя рука потянулась к замочной скважине...

Я вздрогнул.

И снова взмок, пот стекал вдоль моего позвоночника липкими и щекочущими крупными каплями. Дверь была заперта на ключ, а ключа не было ни в замочной скважине, ни поблизости.

Моя голова закружилась. Если так будет продолжаться, я снова грохну в обморок. Скрючившись, с болтающейся левой рукой, машинально подергивая цепь, приковавшую меня к Марион, я привалился к двери и бросил вокруг растерянный взгляд. Сумочка покойной! Где-то там, черт-те где. Я увлек Марион в новый поход.

Внезапно она отказалась двигаться дальше и, как своевольная собака, натянула цепь. От неожиданности я потерял равновесие и растянулся на полу. Один из проклятых шипов в ее поясе зацепился за спинку кровати, и мне пришлось его высвободить. Наконец я добрался до сумочки. Среди других пустячков там находился и ключ. Кто бы ты ни был, Бог или Демон, ниспосылающий людям неприятности или счастье, сделай так, чтобы он подошел! Может, все очень скверно. Наличие этого ключа в сумочке может доказывать, что, сам того не ведая, я убийца, но это мне позволит отсюда убраться. Я вернулся назад... мы вернулись назад, я и моя ноша – безжизненный прах. Я чуть не завизжал от восторга, словно кошмарный сон кончился. Ключ подходил!

После этого я слегка воспрянул духом. Уже более твердой рукой я открыл дверь. Дом был спокоен. С нижних этажей поднимались мирные звуки домашней жизни. В коридоре никого. Но, думаю, даже если бы там было полно народу, я бы бросился вперед, так не терпелось мне вырваться из усеянной ловушками комнаты. Машинально закрыл я за собой дверь, повернул в замке ключ и сунул в карман брюк и ключ, и приколотый к двери листок бумаги. Как смог, обхватил труп Марион и, хотя мешали угрожавшие моей груди стрелы, спотыкаясь и кряхтя, я все-таки наполовину донес, наполовину доволок его до кладовой с мешками песка без каких-либо приключений. Мне показалось, потребовалось целое столетие, чтобы пройти эту часть коридора. Наконец-то я смог опуститься в пыль, рядом с моим похоронным грузом. И меня охватило великое и скорбное отвращение. Безграничный и непреодолимый позыв к рвоте и к слезам.

С бранью преодолел я этот приступ отчаяния. В этом оставленном пауками загоне я чувствовал себя почти что в безопасности. Но безопасность была обманчивой. Нельзя было терять ни минуты. Приближался обеденный час, когда в дом нахлынут люди. Снова я попытался освободиться от своего браслета. Мои усилия были столь же бесплодны, как и раньше. К тому же мне неожиданно пришлось прервать свой изнурительный труд. Осторожно, стараясь не шуметь, но все-таки постукивая каблуками, по коридору шла женщина.

Подружка Марион?

Насторожившись, затаив дыхание, замерев, я слышал, как она двигалась, словно наугад, без цели, сама толком не зная, что ищет. И именно тогда-то плохо подогнанная из-за сломанного замка дверь моего укрытия под порывом сквозняка медленно повернулась на петлях. И заржавевшие петли исполнили свою мелодию, Заинтригованная женщина замерла на лестничной площадке.

Моим первым порывом было схватиться за пушку, Дурацкий жест. И без того я находился в незавидном положении. Зачем же усугублять его. Бросив эту затею, я покорно ждал, На этот раз Нестор влип. Надо примириться с неизбежным.

Дверь снова хмыкнула своим заржавевшим металлом. За ней я отчетливо ощутил человеческое присутствие, а мои дрожащие ноздри, ноздри загнанного зверя, улавливали нежный аромат духов. Знакомых мне духов! Иногда надежда возвращается к вам просто так, Надежда и миражи; измученный мозг проецирует фантазмы. Я поднял голову. Чтобы увидеть, как дальше открывается дверь и в дверном проеме возникает смутный женский силуэт. Разглядев оригинальную картинку, которую изображали Марион и я, женщина живо поднесла руку ко рту, чтобы подавить крик. Всхлипнув, она закачалась.

– Ради Бога! – взмолился, чуть не рыдая, я. – Только не падайте в обморок. Малышка, сейчас не время.

– Господи! – пробормотала Элен, приближаясь.

У нее хватило духу подойти к кладовой, где, как она заподозрила, что-то творилось, но сейчас ее трясло как осиновый лист. Наступила реакция. Ее ошеломленный взгляд не мог оторваться от странно разодетой проститутки:

– ...Господи, это даже хуже, чем я думала.

– Вы ожидали увидеть что-то вроде этого?

– Ох! Нет... я... она... Марион?

– Да.

– Мертва?

– Более чем...

Длинное заточенное лезвие оставалось в ране. Оно вонзилось так глубоко, что я никак не мог извлечь его.

– ...Да, она мертва. Но ее убил не я. Меня заперли вместе с ней. Хотя ключ и оставался в комнате, убил ее не я.

– А эти... шипы?

– Костюм для садомазохистских игрищ. Если мы выберемся отсюда живы и невредимы, с меня причитается.

– Спасибо, мэтр. Пошли. Пора сматываться.

– Да, согласен с вами. Подумайте, Элен. Нестор выдохся. Посмотрите... вы еще не все видели...

Я показал ей, что прикован к трупу:

– ...Шоферы такси и без того не слишком любят багаж. А уж такой... Как я только ни пытался от него избавиться! Без толку. Попытайте счастья, моя малышка. У вас обе руки свободны. Пулей можно разъять цепь, но этот способ шумноват. Я...

– Помолчите.

Она присела, сметая сборками юбки пыль, и, достав из сумки пилочку для ногтей, занялась моими кандалами. Она морщилась и действовала едва ли не вслепую, так как всячески старалась не смотреть на слишком назойливый труп. Приспособленная для более цивилизованных действий пилочка для ногтей не замедлила переломиться. Я поискал револьвер.

– Рискнем, – сказал я, – Будет шумно, но что поделать. Думаю, что...

– Помолчите, – повторила Элен.

Покусывая губы, она подвергла кладовую внимательному осмотру. Встала и отправилась к углу, где были навалены мешки с песком. Я слышал, как она вскрикнула от радости. Она вернулась ко мне с парой искореженных и разболтанных старых клещей. Но еще пригодных. А эти цепи и браслеты для сексуальных развратников отливаются не из самой прочной стали.

– Эх, и остолоп же я, – усмехнулся я. – Прихожу на любовное свидание по профсоюзным тарифам, не задумываясь, что мое пребывание в притоне могло быть замечено, и расставленные силки сработают. Меня ловко обводят вокруг пальца. Я – часть упряжки с трупом вместо кареты, Я перебираю все варианты, но не подумал о таком орудии как эти клещи. Клещи – для меня слишком просто, Такие идеи недостойны гениального Нестора Бурма.

– Помолчите, прошу вас, – снова потребовала Элен. – Мне не нравится ваш голос. Словно вы бредите.

– Возможно, так оно и есть. Меня травили наркотиками по меньшей мере двумя способами. К счастью, Нестор крепок. Наверное, меня спасли выпивка и табак. Два этих яда предохраняют от остальных.