«У» – значит убийца

– Разумеется, я знаю Курта. Когда увидите его, то передаете от меня привет. – Курт Селкирк на протяжении многих лет зарабатывал на жизнь слежкой с помощью электронных средств, одновременно заработав при этом и репутацию отвратительного человека. Но в июне 1968 года в свет вышел закон 90 – 351, в соответствии с которым "любой, кто преднамеренно использует или пытается использовать, либо помогает другим лицам использовать или пытаться использовать электронные, механические и другие средства для подслушивания любых разговоров", подвергался максимальному штрафу в размере десяти тысяч долларов или максимальному тюремному заключению на срок до пяти лет. Я знала, что Селкирк постоянно рисковал схлопотать оба наказания. Большинство частных детективов его возраста в свое время подслушиванием разговоров неверных супругов честно отработали свой хлеб. Но многое изменил закон, при котором брак расторгался без установления очевидной вины одной из сторон. Так что в его случае решение отойти от дел наверняка явилось результатом судебных процессов и угроз со стороны федерального правительства. Я была рада, что он оставил свой бизнес, но распространяться на эту тему не стала. – А кто вы по профессии? – поинтересовалась я у Дж.Д.

– Электрик, – ответил он.

Тем временем Леда, с легкой улыбкой, проследовала мимо меня, распространяя запах мускусного одеколона, от которого возбудились бы все быки в округе. Глаза ее были тщательно разукрашены: дымчатые тени, черные стрелки, грациозно изогнутые дуги бровей. Кожа очень бледная, кости хрупкие, как у птички. Ее наряд представлял собой длинную белую тунику без рукавов с глубоким вырезом на костлявой груди и белые кисейные шаровары, как у наложниц из гарема, сквозь которые ясно просвечивались худенькие ноги. Я не могла поверить, что ей не холодно. А вот такие сандалии, которые были на Леде, всегда сводили меня с ума – с кожаными ремешками, оплетавшими ногу.

Она вышла на застекленное крыльцо, где занялась завернутым в одеяло ребенком, которого достала из плетеной кроватки. Затем Леда перенесла малыша на кухонный стол, устроилась рядом на скамеечке, обнажила крохотную левую грудь и ловко пристроила к ней ребенка, словно к доильному аппарату. Дитя не издало ни звука, но, может быть, от него и шли какие-нибудь сигналы, слышать которые могла только его мама. Вероятно, они были о том, что карапуз размазывал где-нибудь пальцем содержимое своих пеленок.

– Я намеревалась осмотреть коттедж Лорны, но не знаю, может быть, там уже новые жильцы. – Я заметила, что Леда внимательно наблюдает за мной, пока я говорю с ее мужем.

– Коттедж пустует. Можете пойти туда, если хотите. После того как там обнаружили труп, сдать его не удалось. Помешали всякие разговоры, а особенно то, в каком виде был найден труп. – Бурк с отвращением повел носом.

– Дж.Д.! – с возмущением воскликнула Леда, словно ее муж издал неприличный звук и испортил воздух.

– Но это правда. – Бурк открыл пакет и вытащил из него кусок сырого говяжьего фарша, который швырнул на сковородку поверх жареного лука. Затем начал разбивать кусок лопаткой.

Я представила себе, как мололи этот фарш, как из отверстий мясорубки вылезали плотные колбаски, которые мне казались червяками. На горячей сковородке фарш постепенно стал превращаться из бледно-розового в серый. Я решила, что непременно брошу есть мясо. Клянусь Богом!

– А вы не можете перестроить коттедж?

– В данный момент у меня нет на это денег, а, возможно, в этом и нет никакого смысла. Это просто хибара.

– А сколько Лорна платила за него?

– Три сотни в месяц. На слух вроде бы и многовато, но на самом деле, нет, если сравнивать с арендной платой в этом районе. Там одна комната и печь, которая топилась дровами, но я ее в конце концов разобрал. Люди знают, что коттедж пустует, и наверняка там все разворуют. Утащат даже лампочки, если ничего больше не смогут унести.

– А кто-нибудь жил там до нее?

– Нет. Поместьем владели мои родители, и после смерти матери я унаследовал его и еще несколько доходных домов на другом конце города. С Лорной я познакомился через людей на станции водоочистки, где она работала. Как-то мы разговорились, и она сказала, что ищет уединенное жилье. Она уже слышала об этом коттедже и попросила разрешения посмотреть его. И буквально влюбилась в него. Я сказал ей: "Послушайте, это же развалюха, но если вы захотите подремонтировать его, то меня это вполне устроит". Через две недели она переехала в него, так толком ничего и не отремонтировав.

– Она была общительным человеком?

– Нет, насколько я знаю.

– А как насчет друзей? Они собирались у нее в коттедже?

– Ничего не могу вам сказать на этот счет. Коттедж стоит далеко в глубине участка, с боковой улицы к нему ведет узкая грунтовая дорога. Вам надо самой взглянуть, может быть, даже подъехать туда на машине. Когда-то между домом и коттеджем имелась тропинка, но мы ею давно не пользовались, и она заросла травой. Там много деревьев с плотной листвой, так что я не видел, что там у нее творится. Зимой, правда, бывает заметен свет, но я никогда не обращал на это внимания.

– А вы знали, что она занимается проституцией?

Бурк тупо уставился на меня.

– Проституцией, – вымолвила удивленная Леда.

Дж.Д. взглянул на жену, потом снова на меня.

– Чем она занималась – это ее личное дело. Я всегда считал, что меня это не касается. – Если его и ошеломило это открытие, то на выражении лица это никак не отразилось, лишь скептически поползли вниз уголки рта. – Кто вам это сказал? – спросил Бурк.

– Детектив из отдела нравов. Обычно большинство проституток работают в дорогих отелях, где полно богатых клиентов, а Лорна держалась независимо, работала по вызову.

– Наверное, я должен поверить вам на слово.

– Значит, насколько вы знаете, в коттедж клиентов она не приглашала.

– Зачем ей это нужно? Если хочешь произвести впечатление на мужчину, то вряд ли стоит приводить его в маленькую хибару в лесу. Лучше уж устроиться в шикарном отеле. Там подадут и выпивку, и еду.

– Логично. Похоже, она тщательно охраняла свою личную жизнь и, ведя как бы два образа жизни, не смешивала их. Расскажите мне о том дне, когда вы нашли ее.

– Это не я. Ее нашел кто-то другой. Меня в городе не было, уезжал на пару недель на озеро Насименто. Не помню точно по времени, когда это было. Я вернулся домой и занялся кое-какими счетами, которые пришли в мое отсутствие, и тут обнаружил, что не получил от нее чека в счет арендной платы. Несколько раз пытался дозвониться до нее, но никто не отвечал. А через пару дней к ней пришла та женщина. Она тоже пыталась дозвониться до Лорны, а когда ничего не вышло, то приехала сама, чтобы оставить записку. А когда подошла к коттеджу поближе, то учуяла зловоние. Тогда она пришла к нам и попросила позвонить в полицию. Заявила с уверенностью, что в коттедже находится труп, но я решил сначала проверить сам.

– А до этого вы ничего не замечали?

– Чувствовал какой-то неприятный запах, но не придавал этому значения. Даже сосед через улицу жаловался на этот запах, но мы и предположить не могли, что это запах человеческого трупа, скорее опоссума, собаки или оленя. Тут в округе на удивление много диких животных.

– Вы видели труп?

– Нет, мадам. Только не я. Я дошел до крыльца, но повернул назад. Даже не постучал. Господи, я понял, что что-то здесь не так, но не пожелал выяснить, что именно. Позвонил в службу спасения 911, а они прислали полицейскую машину. Даже офицеру полиции пришлось туго, он вынужден был закрывать рот и нос носовым платком. – Дж. Д. подошел к буфету и достал из него пару банок томатного соуса. Достав из ящика консервный нож, он принялся вскрывать первую банку.

– Вы думаете, ее убили?

– Она была слишком молода, чтобы умереть без посторонней помощи. – Он вывалил содержимое первой банки в сковороду и занялся второй. Сразу же потянуло запахом томатного соуса, и я подумала, что, может быть, мясо – это не так уж и плохо. Когда я слежу за тем, как готовят другие, меня всегда пробирает легкое чувство голода.