Поймать вора

— Я бы не сказала, что знаю его. В лучшем случае совсем поверхностно.

— Как вы познакомились? — задал вопрос напарник.

— Я председательствую в нашем комитете по вопросам цирка.

— И?..

— И в связи с моей работой встречалась с ним несколько раз.

— Надо понимать, когда пикетировали их цирк.

— У меня на это есть полное право.

— Нисколько не возражаю, — кивнул Берни. — О чем вы говорили?

— О нашей позиции, — ответила Надя. — То есть позиции нашей организации по поводу цирковых животных.

— У Делита репутация гуманного дрессировщика.

— Не имеет значения, — отрезала Надя. — Сама идея, что можно дрессировать животных, вызывает отвращение.

— А на мой взгляд, есть существенная разница между дрессировщиками, пользующимися анкусом, и такими, как Делит, которым это приспособление не требуется.

— Если Делит вам сказал, что работает без крюка, он лжец — все пользуются крюком.

— Вы пытались убедить его отказаться от этого орудия?

— Пыталась убедить бросить его так называемую «профессию».

— Удалось?

Надя фыркнула. Я тоже так умею. И лошади умеют. Лошади вообще-то отдельная тема, обсудим как-нибудь в другой раз, а люди фыркают по-особенному, когда у них что-то не получается.

— Вы повздорили? — спросил Берни.

— Я бы не сказала, — покачала головой Надя. — Разговор происходил совсем не так, как иногда с другими циркачами.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Около шести месяцев назад. Цирк дважды в год гастролирует на нашей ярмарочной площади.

— Сейчас он в городе.

— Я в курсе. Некоторые из наших завтра туда собираются.

— А свидетель утверждает, что Делит продемонстрировал вам свои методы и убедил прекратить пикетирование.

— Ваш свидетель ошибается.

— Планируете завтра повидаться с Делитом?

— Конечно, постараюсь. Не в наших правилах прекращать нажим. Ставки слишком высоки.

— О каком нажиме вы говорите?

— О любом, который может потребоваться. — Надя твердо посмотрела на Берни.

— Включая насилие?

— Без комментариев.

— Я не репортер, — отрезал мой напарник. — Я частный детектив, расследующий преступление, и «без комментариев» меня не устроит.

— Какое преступление?

— Вы, случайно, не встречались с Делитом не полгода назад, а недавно — например, вчера вечером?

— Абсолютно точно не встречалась.

— Ну если не вы, то ваш сердитый друг или кто-то другой из вашей компании.

Надя мотнула головой.

— Нет. Куда вы, собственно, клоните?

— Хочу спросить: может, сила вашего убеждения больше, чем вы утверждаете?

— Не понимаю.

— Уж не склонили ли вы Делита перейти на вашу сторону?

— Если бы.

Берни посмотрел на дом.

— Или продолжаете убеждать?

— В ваших словах нет смысла.

— Я бы хотел заглянуть внутрь.

— Исключено.

— Если потребуется, могу привести сюда полицейских с официальным ордером.

— Но с какой стати? Что происходит?

— Ури Делит пропал, — признался мой напарник.

Надя рассмеялась, и это был второй неприятный смех из тех, что я услышал в этот день.

— Вы полагаете, что я имею к этому отношение? Обыскивайте!

— Пинат тоже пропала, — добавил Берни.

Надя перестала смеяться. Взгляд стал отсутствующим. Мы, я и Берни, всегда внимательно следим, что творится у человека с глазами.

8

Мы вошли в дом. Надя жила на верхнем этаже в маленькой квартирке со множеством комнатных растений. Запах еды, которую здесь готовили, был явно мне не по вкусу — случалось ли со мной раньше нечто подобное? Но самое главное — в доме не оказалось Ури Делита.

— Под кровать заглядывать будете? — спросила Надя. — Половые доски станете отрывать?

— Если бы он был здесь, Чет бы уже знал, — ответил Берни.

Надя повернулась ко мне.

— Вас не смущает, что вы эксплуатируете это животное?

— Не думаю, что Чет считает свою работу эксплуатацией, — ответил мой напарник.

— Вы себе льстите. Ведь таково назначение домашних собак — льстить людям.

Что она несет? Я понятия не имел, и мне было совершенно неинтересно. Мы находились на работе. Так где же Делит? Я принюхался. Учуял Надю, ее нервозность, мышиный помет, что-то в кастрюле на плите, но больше ничего.

— …обсудим это как-нибудь в другой раз, — говорил тем временем мой напарник. — А сейчас нам нужна ваша помощь.

— Мне больше нечего вам сказать. Я не имею отношения к исчезновению Делита и ничего о нем не знаю.

Берни подошел к плите.

— Что это у вас варится? — Под кастрюлей трепетал яркий голубой огонек. Мне всегда нравилось смотреть на пламя.

— Чили, — бросила Надя. Я знал чили, но то чили, которое я знал, имело совершенно иной запах, от которого хотелось немедленно сунуть в тарелку нос. Надино чили пахло не так.

— По-вегетариански? — спросил Берни.

— Разумеется, — ответила она.

Напарник повернулся к ней.

— Может, вам и плевать на то, что Делит в опасности. Но как насчет Пинат?

Надя повернула ручку на плите, и яркое голубое пламя исчезло.

— Вы уже все осмотрели?

— Нет, а может, вы не тревожитесь о Пинат, потому что точно знаете, где она находится?

Надя сняла кастрюлю с плиты и поставила в холодильник.

— Нет.

— В таком случае вас должна беспокоить судьба слонихи.

Надя закрыла дверцу холодильника, но я успел заметить целый ряд яиц. Люблю яйца — Берни всегда подмешивает их в мой корм.

— Мне больше нечего сказать.

— Если вы хотите, чтобы Пинат вернулась живой и здоровой, мы с Четом — ваша главная надежда.

— Живой и здоровой? — переспросила Надя. — Это не про цирковых слонов.

Напарник открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал. Такое с людьми бывает, но с Берни еще не случалось. Мы направились к двери, Надя — за нами. Отперла замок, и мы вышли в коридор — сначала Берни, затем я. Надя закрыла за нами дверь, но до этого я успел почувствовать мимолетное прикосновение — она очень быстро провела рукой по моей спине.

Когда мы вернулись в «порше», Берни долго молчал. Затем подытожил:

— Сценарий номер один: Надя перетянула Делита на свою сторону, и они куда-то увезли Пинат. Если это так, он вскоре объявится с какой-нибудь бредовой историей. — Ай-ай-ай, бредовые истории и раньше возникали в наших самых запутанных делах. — Сценарий номер два: мы имеем дело с похищением, спланированным Надей… — Голос Берни замер. Я поудобнее свернулся на сиденье. Встречные фары освещали лицо моего напарника. — Сценарий номер три: это похищение, но спланированное…

И дальше в том же духе. Но я уже был в стране грез. Мне показалось, что Берни сказал «эксплуатация». А как же быть с любовью. Или это мне только приснилось?

Когда я проснулся, передо мной предстал удивительный вид: залитое светом гигантское колесо обозрения. Затем, когда мои глаза окончательно открылись, все погрузилось во тьму. Вот это фокусы! Я огляделся — мы ехали по кольцевой дороге вокруг ярмарочной площади и приближались к задним воротам. Они были открыты, и с территории выезжали машины. Мы завернули внутрь. Из сторожки вышел охранник и поднял руку. Не тот наш охранник Даррен Куигли, коротышка с налитыми кровью глазами и зубочисткой. Этот был здоровущий, а белки его глаз оказались на удивление белыми.

— Мы закрываемся.

— Извините, нам нужен Даррен Куигли, — сказал Берни.

— Он больше здесь не работает.

— Вот как? Можете дать его адрес, куда послать ему вознаграждение.

— Вознаграждение? — удивился новый охранник.

— Я потерял часы, — на ходу придумывал Берни. — Он мне их вернул. И я пообещал, что следующий чек выпишу ему в качестве вознаграждения.

Страж ворот посмотрел на часы моего напарника — обычные, а не те, что достались Берни от дедушки и были нашей самой большой ценностью, — затем перевел взгляд на меня, потом на машину, которая в этот момент, как с ней иногда бывает, затряслась.