Поймать вора

— Глядите-ка, — произнес Берни, обращаясь к кому-то, кого я не знал, — какие гениальные идеи приходят людям в голову!

Рик запустил в него крышкой от кофейной кружки. Мой напарник рассмеялся. Людей иногда невозможно понять, но меня это нисколько не волнует.

Когда мы вернулись домой, на землю спустилась ночь — так выражаются люди; мне же кажется, что ночь, наоборот, поднимается от земли и небо тускнеет последним. И еще: даже в доме ночь и день пахнут по-разному. Но все это не важно, а важно то, что кто-то худой, в темной одежде, с худощавым лицом и кротко остриженными черными волосами стоял, скрываясь в тени перед нашей дверью. Берни сначала его не увидел, а я заметил. Выскочил из «порше», бросился вперед, уловил запах, узнал и замедлил бег. Сзади подошел Берни.

— Кого-нибудь ищете? — спросил он.

— Вас. Вас и Чета.

— Я вас знаю? — поинтересовался напарник.

— Вот так всегда, — отозвался Попо.

7

— Видимо, никто не знает вас настоящего? — предположил Берни.

— Я бы не стал ставить вопрос именно так, — ответил циркач. — Скорее никто меня не узнает без костюма.

— А разве это плохо? Может, даже полезно.

— Что вы имеете в виду? — удивился клоун.

— Играть роль незнакомца с людьми, которые считают, что они вас знают, — объяснил мой напарник.

— Мне от этого никакого проку, — пожал плечами Попо.

Берни слегка наклонил голову — иногда, не знаю почему, он таким образом смотрит на людей. И еще я понятия не имел, о чем они рассуждают. Меня немного мучила жажда — последствие съеденных «медвежьих когтей». Следовательно, пора войти в дом. Я немного подтолкнул Берни, совсем слегка. Попо повернулся ко мне.

— Это правда, что говорят о Чете — о его способностях следопыта?

— Почему вы спрашиваете?

— Хочу вас нанять, — ответил Попо.

— Для чего?

— Найти Ури, разумеется. Чтобы он вернулся целым и невредимым.

— Этим занимается полиция.

— Может быть.

В конце улицы блеснули фары. Машина приблизилась к нам, остановилась, развернулась и уехала.

— Пойдемте в дом, — пригласил Берни.

Мы устроились на кухне: я у миски, наполненной, как я люблю, до краев свежей водой; Берни на своем обычном стуле с одного конца стола; Попо — на стуле с другого, где раньше сидела Леда. Теперь там никто не сидит: когда приходит Сьюзи, выбирает один из боковых стульев, поближе к Берни.

— Какова ваша такса? — спросил Попо и полез в карман пиджака, как обычно делают мужчины, перед тем как появиться чековой книжке.

— Мы это обсудим, — ответил напарник, и чековая книжка осталась в кармане. Ох, Берни, бери гонорар — наши финансы в таком плачевном состоянии. — Сначала хотелось бы узнать поподробнее, почему вы недовольны полицейским расследованием. — Нам-то это надо? Пусть думает все, что ему угодно. Разве нельзя просто наняться на работу, вскочить в машину и заняться делом?

— Я не сказал, что недоволен, — заметил Попо.

— Так пусть дело остается в их руках. Сержант Торрес весьма грамотный полицейский.

— Я не чувствую настойчивости в его подходе.

— Таков его стиль.

Попо потер щеку. У него были высокие скулы, и, возможно, для человеческого самца он был вполне недурен собой, хотя до Берни ему, конечно, далеко.

— Я не могу сидеть сложа руки. Если вы мне не поможете, порекомендуйте, кто возьмется за дело.

Мне очень не понравились его слова.

— У вас-то каков интерес в этом?

Попо застыл — весь, кроме рук, которые слегка подрагивали.

— Я считал это очевидным.

Берни помолчал. Берись за работу!

— Мы беремся за работу, — заключил мой напарник. — Задаток — пятьсот долларов.

И вот наконец явилась на свет чековая книжка. Попо начал писать.

— Спасибо. Я…

— Надеюсь, вы все обдумали, — перебил его Берни.

Рука с ручкой замерла.

— Что вы хотите сказать?

— Предположим, Ури не хочет, чтобы его находили.

— Как?

— Полковник Драммонд уверен, что он попал под влияние защитников прав животных.

— Невероятно. Ури, как я вам уже говорил, был и остается самым гуманным из всех дрессировщиков. И циркачом до мозга костей.

— Похоже, это и могло послужить источником напряжения, — предположил мой напарник.

Я вполне представлял, что такое «напряжение», — сам испытывал его сейчас в ожидании, пока ручка не возобновит движение, продолжая выписывать чек.

— Между кем? — удивился Попо.

— Я говорю о внутреннем напряжении, — пояснил Берни. — Наверное, не так легко оставаться одновременно и гуманистом, и циркачом.

На лице Попо появилась враждебная гримаса. Я, готовый ко всему, подобрался.

— Вы сам говорите как защитник прав животных.

Я знаю много человеческих специальностей: например, «тюремный надзиратель» или «детектив убойного отдела», — но «защитник прав животных» — это что-то новенькое. Берни не стал ни отрицать, ни настаивать, а вместо этого попросил:

— Опишите мне анкус Ури.

— Анкус Ури?

— Бычий крюк, слоновье погоняло — вы должны знать это название.

— У Ури не было никакого анкуса, — ответил Попо. — Он давно от него отказался.

— Как же ему удавалось подчинять себе Пинат.

— Почему вы употребляете прошедшее время?

— Извините.

— Вы считаете, что он мертв? — Голос клоуна слегка задрожал. Такое иногда происходит, перед тем как люди начинают плакать.

— Нет, — ответил мой напарник.

— Или у вас есть основание считать, что он умер?

— Нет. Просто оговорка. Как Ури удается контролировать Пинат?

— Он с ней разговаривает.

— И что он ей говорит?

— Всякие разности, — ответил Попо. — «Подними ногу, вот так, выше, молодец, девочка». Или: «Прокати-ка своего дружка», — это когда он просит подцепить его хоботом и посадить на спину. Еще есть сигналы и команды руками и поощрение угощением.

Угощение? Я пытался свести воедино все, что они обсуждали, но у меня не вполне получалось. Может, Берни собирается пойти к шкафчику на кухне над раковиной, где лежит угощение?

— Что за угощение? — спросил напарник.

— Бананы и сдобные крендельки ее самое любимое лакомство.

Бананы я не очень уважаю, а вот крендельки давайте — всегда пожалуйста. Я ждал.

— Не забывайте, — продолжал клоун, — Ури работал с Пинат с самого ее детства.

— Насколько ценна слониха?

— В каком смысле?

— Сколько пришлось бы отдать денег, чтобы ее купить?

— Цирковое животное? Полагаю, много. Но вместе с ней пришлось бы купить и Ури. Другой дрессировщик должен начинать все сначала. И еще не факт, что у него получится со взрослым слоном.

— Полковник Драммонд сказал, что слона можно приобрести за десять тысяч.

— Полковник Драммонд, — Попо откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, — из тех людей, кто знает всему рыночную стоимость, но не представляет реальной ценности.

Рыночная стоимость и реальная ценность… Я попробовал было дойти до смысла его слов. Повертел, повертел в голове и выбросил.

— Сколько времени вы работали у него? — спросил Берни.

— Шесть лет, — ответил клоун. — Только я работал не у него. Я работал в цирке.

— Которым владеет он?

— Который он унаследовал.

— А до этого состоял на военной службе?

Попо рассмеялся — но не тем обычным человеческим смехом, звук которого мне так нравится, а жестким, с металлическими нотками.

— Разве можно считать военным кентуккийского полковника [5]?

— Вы, кажется, не слишком его жалуете?

— У нас приемлемые рабочие отношения.

— А у Ури какие с ним отношения?

— Деловые.

— Вы с Ури вместе начинали работать?

Попо покачал головой.

— У Ури был собственный маленький цирк, который Драммонд выкупил лет десять назад.

— И таким образом Ури превратился из хозяина в наемного работника?