Холод смерти

Росс Макдональд

Холод смерти

Глава 1

Окна в зале суда были задернуты тяжелыми узорчатыми шторами. Желтоватый дневной свет, просачиваясь сквозь щели, смешивался с тусклым мерцанием электрических лампочек, свешивавшихся с потолка. Редкие солнечные лучи выхватывали из сумрака отдельные детали: графин с водой у стены напротив присяжных, карминовые ногти стенографистки, порхавшие над столом, внимательный взгляд миссис Перрин, пристально наблюдавшей за мной.

Было около полудня, шел второй и последний день судебного разбирательства по ее делу. Я был последним свидетелем защиты, и ее адвокат заканчивал опрашивать меня. Представитель окружного прокурора предложил начать перекрестный допрос, но присяжные лишь с недоумением взглянули на него. Наконец судья сообщил мне, что я свободен.

В первом ряду я заметил молодого человека, который не был похож на завсегдатаев судебных процессов — пенсионеров и домохозяек, заполняющих свободные утренние часы созерцанием чужих бед. Похоже, у него была своя. Он не сводил с меня задумчивого взгляда, и я начал подозревать, что он собирается чем-то поделиться со мной.

Как только я направился к выходу, он вскочил и остановил меня в дверях.

— Мистер Арчер, не мог бы я поговорить с вами?

— Конечно.

Тем временем судебный пристав выглянул и энергично замахал руками:

— Выходите, джентльмены, выходите. Вы мешаете, идет заседание.

В коридоре молодой человек кинул мрачный взгляд вокруг и произнес:

— Ненавижу, когда командуют.

— Разве это называется «командуют»? У вас неприятности, дружище?

Зачем только я спросил? Лучше бы сразу сел в машину и отправился в Лос-Анджелес. Но в его глазах застыла такая боль, этот типичный американский мальчик с короткой стрижкой был так трогателен, что я не устоял.

— Меня только что вышвырнули из приемной шерифа. А до этого уже дважды выставляли из кабинетов представителей местной власти. Я не привык к такому возмутительному обращению.

— Я не думаю, что они затаили что-то конкретно против вас.

— Вы занимаетесь сыскной деятельностью? Так я понял из ваших показаний. Кстати, вы здорово помогли миссис Перрин. Уверен, суд оправдает ее.

— Посмотрим. Пока решение не вынесено, нельзя быть ни в чем уверенным. — Его комплимент не вызвал у меня восторга — по-видимому, он означал лишь то, что он имеет на меня виды. Заседание суда, на котором я только что выступил, было последней точкой в длинном и неинтересном деле, и теперь я собирался отправиться на рыбалку в Ла-Пазу. — Надеюсь, я вам больше не нужен?

— Напротив, очень нужны, если только согласитесь выслушать меня. Дело в том, что у меня неприятности с женой. Она меня бросила.

— Я не занимаюсь бракоразводными процессами.

— Бракоразводными процессами? — Он натужно рассмеялся. — Я был женат один день, даже меньше. И все, включая моего отца, твердят, что я должен аннулировать брак. Но я не хочу ни аннулировать, ни разводиться. Я хочу, чтобы она вернулась.

— А где сейчас находится ваша жена?

— Не знаю. — Дрожащими руками он зажег сигарету. — Долли исчезла посредине нашего медового уик-энда, на следующий день после свадьбы. А вдруг она попала в плохую историю?

— Но, может быть, она просто передумала и решила, что ей не хочется замуж или, по крайней мере, замуж за вас. Такое случается.

— Вот и полиция говорит: «Такое случается». Как будто от этого легче! Как бы там ни было, но я-то знаю, что дело совсем не в этом. Долли любила меня, и я любил... я люблю ее.

Он произнес это очень искренне. Было видно, что ему едва удается справиться с переполняющими его чувствами.

— Вы не назвали своего имени.

— Простите. Кинкейд. Алекс Кинкейд.

— На какие средства вы живете?

— Последнее время я практически не работал, с тех пор, как мы с Долли... с тех пор, как все это случилось. А вообще-то я служу в нефтепроводной корпорации. Мой отец возглавляет их отделение в Лонг-Бич. Вы, наверное, слышали о Фредерике Кинкейде?

Я он нем не слышал. Судебный пристав открыл дверь. Приближалось время второго завтрака, и заседание было прервано. Присяжные потянулись к выходу. Движения их были медленны и покойны, как будто это входило в судебный ритуал. Алекс Кинкейд наблюдал за ними с таким видом, словно они должны были вынести ему обвинительный приговор.

— Здесь невозможно разговаривать, — произнес он. — Пойдемте позавтракаем. Я вас приглашаю.

— Хорошо. Однако я вполне кредитоспособен. — Мне не хотелось быть ничем ему обязанным, по крайней мере, до тех пор, пока я не узнаю его историю.

Ресторан находился напротив здания суда. В центральном зале висели клубы дыма и стоял гул голосов. Все столы, покрытые клетчатыми скатертями, были заняты. Основную часть посетителей составляли служащие суда, адвокаты, представители шерифа, полицейские инспекторы. И хотя Пасифик-Пойнт находился почти на пятьдесят миль южнее района, где я жил, человек десять — двенадцать из них я узнал.

Мы с Алексом направились в бар и отыскали в темном углу два свободных места. Он заказал двойной виски со льдом. Я последовал его примеру. Он выпил его, как горькое лекарство, и захотел тут же повторить.

— Спокойнее. Не спешите так.

— Вы еще будете меня учить? — нарочито отчетливо и раздраженно произнес он.

— Просто я хочу услышать вашу историю. А для этого вы должны быть в состоянии ее внятно рассказать.

— Думаете, я алкоголик?

— Думаю, что у вас нервы не в порядке. И если их сейчас смочить алкоголем, они превратятся в клубок змей. Я бы вам посоветовал не огрызаться на каждое мое слово и не искать поводов для ссоры.

Некоторое время он сидел, опустив голову. Лицо его было бледным и, казалось, светилось в сумраке, он дрожал.

— Да, конечно, я не в себе. Даже представить не мог, что со мной такое может случиться.

— Самое время рассказать, что с вами случилось. Почему бы не начать с начала?

— Как она исчезла из гостиницы?

— Хорошо. Начинайте с этого.

— Мы остановились в «Прибое» здесь, в Пасифик-Пойнт. Вообще-то для меня это дороговато, но Долли очень хотела — она никогда не жила в таких гостиницах. И я подумал, что из-за трех дней я не разорюсь. Я уже использовал свой отпуск, и мы поженились в субботу, чтобы иметь для себя хотя бы три выходных дня.

— Где был заключен ваш брак?

— В Лонг-Бич. Нас записал судья.

— Похоже на случайный брак.

— В каком-то смысле так оно и есть. Мы познакомились недавно. Долли хотела, чтобы мы сразу поженились. Только не подумайте, что я не хотел. Наоборот. Это мои родители считали, что нам надо подождать, найти дом, обставить его и всякое такое. Они хотели, чтобы мы венчались в церкви. Но Долли предпочла гражданский брак.

— А ее родители?

— Они умерли. У нее нет родственников. — Он медленно поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Во всяком случае, она так говорила.

— Похоже, вы сомневаетесь.

— Не то чтобы сомневаюсь. Просто она всегда расстраивалась, когда я начинал расспрашивать ее о родителях. Естественно, я хотел познакомиться с ними, но ей это казалось нездоровым любопытством. В конце концов она сказала, что ее родители погибли в автокатастрофе.

— Какой?

— Не знаю. Теперь выясняется, что я не так уж много знаю о своей жене. Единственное, что я знаю — она замечательная девочка, — добавил он в порыве искреннего чувства, в котором уже слегка сказывалось влияние алкоголя. — Она красивая, интеллигентная, хорошая девочка и любит меня, — монотонно, как заклинание, повторял он, словно это могло вернуть ему жену.

— Ее девичье имя?

— Долли Макги. Дороти. Мы познакомились в университете: она работала в библиотеке, а я посещал летний курс по коммерческой деятельности...

— Этим летом?

— Да. — Он сглотнул. — Мы были знакомы всего шесть недель — шесть с половиной — до свадьбы. Но все это время виделись каждый день.